И, так же как и ее он не видел осеннего низкого неба, упавших желтых листьев под ногами это было все ему не нужно. Он просто прошел мимо нее точно так же как проходят мимо сотни людей, смотря, сквозь друг друга пустыми невидящими взглядами.
И тогда придя домой она, заплакала, от жалости к матери и к себе. Она стала любить маму еще больше, мама стала ей еще ближе и родней. Но уже тогда она смогла взять себя в руки проявляя волю и твердо приказала себя, его забыть. Фотографии из конверта сожгла, уже без всяких слез с сердцем полным холодного покоя. И она его забыла.
Начался конец восьмидесятых и Союза рухнул, погребая под своими обломками сотни тысяч людей, ломая человеческие судьбы. В их районе никакого национализма не было, все по-прежнему жили дружно, из города доходили слухи, что-то кого-то избили или ограбили из-за того что он не узбек, а русский, татарин или кто-то другой не имеющий отношение к титульной нации, но верить в это не хотелось.
В школе же все началось, учителя на уроках узбекского начинали с политинформации. К ним в класс заходила молодая учительница, узбечка языка говорила заведомо непонятных не узбекам фраз и все дети представители этой титульной нации начинали во весь голос громко смеяться. А когда ей надоедало это развлеченье, то она начинала, приняв обиженную позу рассказывать как тупые глупые русские, бездари и лентяи, а русскими называли всех выходцев из России, не хотят учить узбекский язык. Не желают, хотя при этом, они по узбекской земле ходят, и узбекский хлеб едят. И вообще узбеки их приютили во время войны и спасли, так почему они такие не благодарные не хотят учить язык той страны, в которой живут, мол, они узбеки же знаю русский. Как можно жить во Франции и не знать французский, а в Германии немецкий? Не хотят его учить - так пусть убираются к себе в Россию и там живут! Раз не они способны уважать язык страны, ставшей для них родным домом.
А дальше пошло поехало в школе появились группы узбекской молодежи, открыто оскорбляющие всех русских - убирайтесь в свою Россию! Дядя Тахир был очень возмущен этим: "да как же они так могут подонки, они позорят наш народ, не бойся дочка, если что сразу говори мне, найдется, кому тебе защитить". В 1990 году комбинат закрыли, мать осталась безработной, перебиваясь на каких-то временных заработках, и они едва сводила концы с концами. Им очень помогали соседи. Русские начали уезжать. Ночью по городу стало ходить не безопасно, обкуренная распоясавшаяся от безнаказанности узбекская пьяная молодежь могла изнасиловать и убить. По городу поползли тревожные слухи о том, что русские семьи, живущие в городе стали пропадать. Дядя Тахир уверял, что это все просто слухи, так быть не может, но когда Лена или ее мать поздно на автобусе возвращались домой из города, то сосед и его жена часто встречали их на остановке, с со своим неизменным спутником верным псом Джульбарсом.
В то 1990 года лето тяжело мать заболела, ее положили в областную больницу, в Ташкент. Дочь ездила часто навешать ее там, возила продукты, ухаживала. Однажды Лена поехала домой от матери, чуть припозднившись, они заговорились друг с другом, и не заметили, как быстро пролетело время. Но водитель автобуса старый узбек ее до дома немного не довез, он, почему-то остановился, сказав, что всем русским надо выйти из салона, иначе он дальше не вообще поедет. Такое тоже случалось, до дома было недалеко, и она единственная русская из десятка других пассажиров вышла.
С какой целью водитель это сделал было не ясно, разве только заставить ее переживать, что ей придется пойти так поздно одной? Она вышла в районе старого парка, где с одной стороны стояли новые пятиэтажки, а там сразу за парком в частном секторе, недалеко уже был ее дом. В парке было темно, место считалось опасным, там собиралась по вечерам молодежь и люди обходили его. Через темный парк идти она не решилась, и поспешила вдоль дороги. Когда она прошла уже метров двести от остановки, ее окликнули, раздался громкий смех, это были пьяные молодые люди-узбеки. Испугавшись, она побежала от них в сторону дома так быстро, как только могла, но они нагнали ее, окружили, стали смеется, грубо толкать, оскорблять.
А вокруг была безлюдная дорога и погруженный в непроглядный мрак, парк. Ее сердце бешено заколотилось в груди, невдалеке уже горели родные огни, но до них бежать еще оставалось метров триста. Она слышала лай собак, доносившийся оттуда, но добежать туда уже не могла. Машины равнодушно проезжали мимо, не останавливаясь.
Понимая, что выхода нет, она принялась кричать и как кошка драться с ними, а они со смехом: "какая ты горячая" поволокли ее в темноту:
-Отпустите девушку! - услышала она крик мужчины, он возник вдруг ниоткуда, и казалось сам бог, его в те минуты послал ей. Она его видела плохо в темноте, лишь различала его одинокий силуэт у самой дороги. Парни небрежно остановились.
-Эй ты, свинья! Иди отсюда, пока жив, а то мы и тобой не побрезгуем попользоваться!- смеялись они ему в ответ. Он пошел им навстречу, молча без всяких слов, и завязалась драка. Трое молодых ребят бросились на этого, а один остался, держа крепко жертву руками. Лена стала опять громко кричать:
-Спасите!-
И этот парень одной рукой закрыл ей рот, второй удерживая ее. Но она стала яростно вырываться из цепких пут, дергать изо всех головой в разные стороны, двигать руками и ногами, брыкаться и пальцы его зажавшей рот руки соскользнули, сорвались с ее лица и она тут, же машинально намертво сцепилась в них зубами. Впилась так сильно, что его кости захрустели у нее во рту, она остро ощутила соленый вкус его крови. Парень сразу отпустил ее, так громко страшно крича, что даже оглушил ее непонятными узбекскими ругательствами. Он упал перед ней на колени, корчась от нестерпимой боли, не владея собой сам больше и она, продолжая сжимать, раздавливать его пальцы, ударила ему руками в лицо, в глаза, со всей силы какая была в ней, не чувствуя себя.
Мужчина схватил с земли камень и встретил им первого же бросившегося к нему в голову, тот охнул, упал, но двое другие его схватили, опрокинули и повалили на траву, стали быть ногами, но он все же встал, раскидав их.
Тут случилось страшное, тот самый бандит с разбитой камнем головой, поднялся с земли и выхватил нож. Лезвие сверкнуло, метнулось в его вытянутой руке вперед и хрустом вошло в грудь мужчины. Тот пошатнулся, хватаясь за воздух руками, упал. Парень выронил нож к себе под ноги, сделал шаг назад, понимая, что убил человека, застыл. Тут раздался шум, близкий лай собак, в темноте появились люди. Лена разжала зубы, парень вскочил и бросился бежать в темноту парка. Другие трое последовали за ним, скрывшись в кустах. Это были прибежавшие из частного сектора люди, человек пятнадцать. В основном знакомые ей узбеки-соседи, среди которых был дядя Тахир с Джульбарсом, тот лаял и рвался в поводка в темноту, в погоню за убегавшими.
Лена плакала, дядя Тахир обнял ее, успокаивая. Соседи узбеки слали проклятья в темноту, плевались им вслед:
-Ублюдки, свиньи, шакалы!-
Чуть успокоившись, Лена, сделала несколько шагов к убитому, он лежал на мягкой траве, широко открыв глаза. Это был русский. Остановившийся взгляд его замер устремленный в ночное небо, руки раскинуты в стороны, а на лице, застыло странное выражение удивления, как будто внезапная встреча со смертью так поразила его. Она сразу узнала его, это были те самые глаза, это был ее родной отец, человек когда-то давший ей жизнь и теперь не позволивший у нее отнять эту жизнь.
Следователь Каримов из районного отдела милиции преступников не искал. Дядя Тахир, сказав, что если русских не слышат, то пусть услышат его, написал жалобу на следователя и на водителя автобуса. А спустя неделю ему на огород кто-то подбросил мертвую кошку, а потом отравили и Джульбарса. Каримов назвал его русским и тот ответил ему с достоинством, что если все узбеки станут такими как Каримов и эти подонки в парке, насилующие девушек, то он и правда пойдет в загс и поменяет свою национальность на русского. Потому что ему теперь стыдно быть узбеком. Следователь начал выворачивать дело так, что якобы это Елена сама убила неизвестного ей мужчину в драке возле парка. Он даже пытался подсунуть ей в руку тот нож с его запекшейся кровью отца, для того что бы взяв его в свою руку, она оставила на нем отпечатки пальцев. А потом стал присылать своих родственников с уговорами, что бы Лена и мать продали им дом. Каримов начал открыто угрожать им. У дяди Тахира тогда приключился сердечный приступ, он вскоре умер. Тем же летом его похоронили, а следом и тетю безутешную в горе Сухроб. Их сын Рашан полковник милиции из Андижана, приезжавший хоронить родителей, помог Лене с матерью подороже продать свой дом. Сам бегал с оформлением документов, дал еще денег на дорогу и даже посадил на поезд. Провожая их, он не удерживал слез, обнимая их как родных.
