— Горд! — презрительно хмыкнула Жюли. — Мог бы и переступить через свою гордость по случаю того, что ты спасла ему жизнь.

— Я думаю, что вы с Клодом переоцениваете мой вклад в спасение его жизни, — усмехнулась Ида, усаживаясь рядом. — А тебе и вовсе нужно думать о себе и ребёнке.

— Вклад в спасение жизни нельзя переоценить, — упрямо заявила Жюли, встряхнув белокурыми локонами. — А о себе я в последние дни думала так много, что больше не могу этого делать. К тому же, Моник рассказывала с таким воодушевлением, что я просто не могла не спросить тебя.

— Пока мы были в Париже, разговоры об этом процессе были слышны на каждом шагу, — качнула головой Ида, продолжая перебирать лепесток в тонких пальцах. — Моник, мне кажется, не вполне понимала серьезность положения, в котором мы все были.

— Она переживала, — примиряюще произнесла Жюли, — так же как и ты, и Клод. За тем лишь исключением, что на вас лежала ответственность за жизнь герцога Дюрана, а она была лишь зрителем.

— Может быть, — пожала плечами Ида, и, взяв Жюли за руку, опустила голову на её плечо и закрыла глаза. — Я так устала, Жюли, а дальше нас ждёт ещё больше забот. Когда ты родишь, нам нужно будет искать для ребёнка кормилицу, няню… Жюли, я совершенно не представляю, как нужно обращаться с детьми.

Маркиза Лондор коротко, и несколько печально, засмеялась:

— Я тоже, если сей факт тебя утешит.

— Хорошие же из нас будут мать и тётя, — тоже улыбнувшись, ответила Ида. Иногда она мечтала о собственных детях, но подобные мысли изгонялись, стоило им только появиться на горизонте сознания. Честно сказать, теперь, когда она состояла в постоянной и уже довольно долгой связи с мужчиной, у неё появились мысли о некоторой собственной несостоятельности в этом плане.

— На твоём месте… — тоном наставницы начала Жюли, но Ида лишь отмахнулась:

— Да-да, задумалась бы о связи причины и следствия. Можешь быть спокойна за эту сторону моей жизни: несколько ближайших лет матерью в этой семье будешь только ты. Если одного ребёнка мы ещё сможем воспитать и вырастить, то двоих… Упаси Боже от такого.

Маркиза Лондор улыбнулась. Она любила свою сестру, но мать из Иды была бы и в самом деле никудышная. Слишком она была серьёзная и сосредоточенная, в то время, как детям нужны были ласка и теплота.

***

Герцог Дюран не менял своих привычек и не собирался этого делать, а потому, коль скоро ему посчастливилось остаться с головой на плечах, не собирался отказывать себе и в обществе виконтессы Воле. Близость смерти подействовала на него несколько опьяняюще и Ида сполна это ощутила, хотя Эдмон всегда предавался любви с некоторым упоением. Но в этот раз он даже решил отложить запланированный разговор на потом, отойдя от своей привычки говорить о делах сразу, как только появлялась возможность. Ида, впрочем, догадывалась о том, что ей многое предстоит объяснить, потому, как если даже Алин Ферье раскрыла тайну личности Розель, то Дюран тем более догадался, кто стоит за его спасением. Поэтому она нисколько не удивилась, когда Эдмон, несколько внезапно, произнёс:

— Как тебе пришло в голову подобное безрассудство? И, самое главное, как и почему ты это осуществила.

— Это безрассудство спасло тебе жизнь, — Ида прижалась горячей щекой к его плечу.

— Я не отрицал этого, meine Schone, — улыбнулся Дюран. — Я лишь спросил, каким образом ты смогла уговорить Алин Ферье и своего брата пойти на подобное. Ты же понимала, что бы грозило им, если бы твой план оказался провалом?

— Скажем так, я поняла это только тогда, когда исполнение уже было невозможно отменить, — тоже с улыбкой, но совершенно серьёзным тоном, ответила Ида. — И нам всем не оставалось ничего другого, кроме как положиться друг на друга. Я, разумеется, сохранила своё инкогнито, и Клод имел дело только с мадемуазель Ферье. Написала несколько писем, заплатила там, где это требовалось и в итоге все вышло вполне в духе этого процесса.

— Клод от отчаяния проявил поразительную доверчивость, доверившись Алин Ферье, — усмехнулся Эдмон. — Кстати, что ты пообещала ей за помощь?

— Устроить её дочь в приличное место и позаботиться о ней в будущем, — Ида приподнялась на локтях. — Она, видимо, совсем отчаялась получить нечто подобное от тебя.

— И что же ты подразумеваешь под приличным местом?

— Монастырь бенедектинок. До некоторого времени, — виконтесса Воле задумчиво посмотрела на подушку. — Эта девочка твоя дочь и она заслуживает лучшей жизни. И участи. Её стоило бы отдать на обучение в какой-нибудь пансион.

— Что ж, я с удовольствием этим займусь, когда придёт время, — Эдмон прикрыл глаза. — Рад, что тебя так волнует судьба моей дочери. Хотя, признаться, это и выглядит несколько странно.

Ида поняла, что он хотел этим сказать. Сейчас она была его любовницей и должна была, как и было принято, ненавидеть всех тех женщин, которые были до неё, и все, что было с ними связано, ну или хотя бы относиться к ним с высокомерным, сожалеющим снисхождением. Но Ида, поражаясь собственному спокойствию, относилась к прошлым связям своего возлюбленного так, как и следовало к ним относиться: равнодушно. Ей было все равно, что было до неё. Значение имело только то, что сейчас он был с ней и только с ней. Верность герцога Дюрана, который с некоторой гордостью говорил о том, что никогда не изменял своим женщинам, она под сомнение не ставила, хотя и считала это несколько сомнительным поводом для гордости. Отчасти потому что ей казалось, что гордиться верностью женщинам, которых можно было оставить, когда верность начинала тяготить, было своеобразной насмешкой и над этими женщинами, и над верностью.

— Но ты так и не ответила, почему ты решила организовать эту… авантюру для моего спасения, — нарушил, наконец, установившееся молчание герцог Дюран.

— Я просто должна была это сделать. Хотя бы потому, что стала твоей невольной соучастницей, — ответила Ида.

— Да, честь и благородство, — засмеялся Эдмон. — Пожалуй, единственное, за что я люблю наш класс.

— Клод уже поблагодарил меня от твоего имени, — кивнула Ида.

— Да, я имел неосторожность дать при нем волю своей сентиментальности, — усмехнулся Эдмон. Не то что бы он был не рад тому, что Клод взял на себя смелость передать его слова. Лезьё умел благодарить и делал это поистине изящно, в то время как сам Эдмон благодарил так, как будто осознание того, что он обязан кому-то своим успехом, невероятно тяготило его. Но с другой стороны, кто знает, что могла вообразить себе эта женщина, исходя из одной лишь его благодарности. Дать пищу для тщеславия виконтессы Воле он не боялся, но о том, что бы она начала догадываться о его чувствах не могло быть и речи. Время открыть для неё своё сердце ещё не пришло.

Комментарий к Глава 42

К счастью (сожалению?), герцогу Эдмону де Дюрану суждена иная смерть, нежели гильотинирование за убийство, пусть и совершенное. Да, глава небольшая и малоинформативная, в чем-то бессмысленная, но это… Ай, не буду раскрывать все карты, скажу только, что легко мои герои не живут. И да, это ещё не конец.

Небольшой бонус: https://ficbook.net/readfic/4117378. Очень и очень давно хотелось сделать нечто подобное.

========== Глава 43 ==========

Комментарий к Глава 43

Да, мы вернулись. Внезапно и неожиданно.

События, возможно, не очень захватывающие, но весьма важные для сюжета на наш взгляд.

Первые дни мая выдались солнечными и теплыми. Розы окончательно приободрились и теперь «Вилла Роз» представала в своем лучшем виде, окутанная ало-белым облаком цветов. Разговоры о прошедшем «развлечении» утихли, но это означало лишь то, что они переместились с улиц в гостиные. Эдмон не брался сказать, что считают эти люди на самом деле. Суд вынес решение в его пользу, и никто высказывал своего несогласия. Возможно, боялись, возможно, и впрямь верили в судебную систему. Но в целом, насколько это было возможно, жизнь вошла в привычное течение. Сестры Воле по-прежнему обособленно существовали в женском мирке своего поместья, Клод по-прежнему пытался учить языки и возился со своими обожаемыми пернатыми питомцами. Жером скучал и по-прежнему грезил поездкой на Ривьеру, ну или хотя бы в Авиньон к тетке. Жозефина по-прежнему была высокомерно горда, а мадам Бонн и Катрин Алюэт по-прежнему множили в округе сплетни и слухи. Эдмон, привыкший в последнее время к состоянию нервного напряжения, невыносимо скучал среди этого, поэтому, вполне справедливо, решил развлечь себя в это майское утро.