***

— Кто на этот раз? — спросила Жюли, заходя в гостиную в сопровождении Моник и кивая на дверь.

— Противоположная сторона, — спокойно ответила Ида, не поднимая головы. — Адвокат Эдмона. Спросил, согласна ли я выступить свидетелем защиты.

— И что же ты ответила? — спросила Моник, прижимая к груди руки и находясь в сильнейшем смятении.

— Я согласилась, — средняя виконтесса Воле всё ещё не поднимала головы. — Но они проиграют этот процесс и без моей помощи. Даже слово «безнадёжность» не подходит для описания этого случая.

Моник лишь ахнула и повалилась на диван, который ещё недавно занимал Ланфер. Жюли, тяжело вздохнув, покачала головой, выражая явное неодобрение по отношению к такому бурному проявлению чувств.

— Советую тебе собирать вещи, а не рыдать, — холодно заметила Ида, — мы уезжаем в Париж сегодня же.

— Что? — Моник вскинула голову.

— Мы уезжаем в Париж сегодня же, — спокойно повторила Ида, наконец, выходя из оцепенения и поднимаясь на ноги. — Какое из этих слов осталось для тебя загадкой?

— Я… Я еду с тобой? — переспросила младшая Воле, мгновенно выпрямляясь и глядя на сестру широко распахнутыми глазами.

— Разве благородно с моей стороны лишать тебя такого зрелища? — с ядовитой усмешкой ответила Ида. — Я бы и Жюли предложила поехать с нами, но она уже давно дала мне понять, что знать не хочет об этом деле.

Моник перевела взгляд на Жюли, которая кивнула в подтверждение этих слов.

— Клод и Жером уже там, так что, если мы отправимся не слишком поздно, у нас даже будет шанс сегодня с ними поужинать, — продолжила Ида. — Так что, если намереваешься ко мне присоединиться, найди Люси, пусть поможет тебе уложить вещи.

— А как же ты? — спросила младшая Воле, прижимая руки к груди и всё ещё глядя на сестёр широко распахнутыми глазами.

— Я предусмотрительно позаботилась об этом утром.

— То есть ты с самого утра знала, что сегодня мы уезжаем в Париж и ни слова мне не сказала? — Моник возмущенно сдвинула брови и почти топнула ножкой.

— Моник, лучше собирай вещи, — со смехом произнесла Жюли. — Иде в последнее время свойственны спонтанные решения.

— Когда сюда явился прокурор, мне стало очевидно, что и адвокат не заставит себя ждать, — Ида и сама не могла сдержать усмешку. — А я ведь дала Клоду обещание, что выступлю на стороне защиты, если меня захотят там видеть. Поэтому будь готова к отъезду через два часа.

Моник охнула, всплеснула руками, но так ничего и не сказав, выбежала в холл, зовя Люси.

— Я так понимаю, ты не вернешься, пока все не закончится, — скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла Жюли. Ида еле заметно кивнула.

— В таком случае, я желаю тебе удачи в том, что ты затеяла, — маркиза Лондор попыталась улыбнуться. Дюран застуживал смерти, но и Ида заслуживала быть счастливой, а её счастье зависело от его жизни.

***

Ужин был мрачным и молчаливым, и даже великолепный интерьер ресторана отеля «Крильон» не мог сделать его менее напряженным. Клод заметно нервничал, почти ничего не ел и только задумчиво поглаживал пальцами гладкую ножку бокала. Моник тоже была напряжена, но, не желая вызвать недовольство у сестры, безуспешно старалась придать своему лицу выражение совершенной уверенности. Жером и Ида, напротив, были совершенно, и даже как меланхолически, спокойны. Ида, впрочем, нервничала куда больше Клода, и одной из главных причин её волнения был, собственно, её кузен. Если ее авантюра провалится, то ему будет грозить не меньшая опасность.

— Может, поговорим о чем-нибудь? — спросил Жером, обводя взглядом собеседников.

— Я не в состоянии, — задумчиво отозвался Клод.

— Вам всем необходимо отвлечься от этого процесса. Мир, в конце концов, не вертится вокруг него.

— Дорогой брат, вышло так что сейчас это единственное из всех происходящих в мире событий, которое касается меня настолько близко, насколько вообще возможно, — Клод перевел взгляд на брата и, внезапно обратившись к Иде, добавил, — Кстати, ты ещё не получала записку от адвоката? Нам нужно с ним встретиться, чтобы обсудить некоторые детали.

— Ах да, — слега закатила глаза виконтесса Воле, — подобающие поведение и внешний вид. Я уже догадываюсь, что нам скажут.

— То есть, вам просто скажут, что делать и говорить? — приподняла брови Моник.

— А ты полагала, что на суде все говорят то, что думают? — невесело усмехнулся Клод. — Я удивляюсь, почему они ещё не устраивают репетиций.

— Кстати, — Жером повернулся к Иде, — этот адвокат Эдмона, в самом деле, так плох, как его описал Клод?

— Ну почему же, — Ида равнодушно пожала плечами. —Для герцога Дюрана это лучшее, что только можно было найти.

— В самом деле? Да даже из меня вышел бы лучший адвокат, — мрачно воскликнул Клод.

— Вот именно, дорогой брат, — спокойно пояснила средняя Воле. — Он никуда не годится, и твой друг сможет показать всё великолепие своего ума, организовав собственную защиту на свой манер.

— Сейчас Клод скажет тебе, что ты недооцениваешь герцога Дюрана, — засмеялся Жером.

— Она пока что ещё не сказала ничего такого, с чем я не мог бы не согласиться, — тяжело вздохнул Клод, на мгновение перестав поглаживать бокал.

— Его раздражает твоя веселость, — пояснила Ида.

— Как и меня ваше уныние. Вы выглядите так, как будто это вас должны судить.

— Лично меня весьма угнетает тот факт, что я должен участвовать в этом представлении по тем правилам, которые мне не нравятся, — качнул головой Клод. — Я не спорю с тем, что Эдмон, возможно, лучший защитник для себя самого, но… Эдмон прекрасно понимает, в какой фарс обратят суд над ним, и я боюсь, что из-за этого его тяга к эффектности возьмет верх. Я больше, чем уверен, что он дал своему адвокату множество рекомендаций относительно тех образов, которые мы с Идой должны будет примерить. Я не могу отказать в помощи другу, поэтому я пытаюсь смириться с этим, но мне, и ты это знаешь, претит всяческая театральность. Поэтому да, я не могу думать ни о чем, кроме этого злосчастного процесса.

Разумеется, он не говорил всей правды. И ему, знающему все, казалось, что его отговорка и попытки объяснить свое состояние выглядят более, чем дешево, но что он мог поделать? Мысли Клода куда больше занимала предстоящая авантюра с его непосредственным участием, и чем больше он думал об этом, тем чаще у него мелькала мысль, что если это безумие удастся, то он совершенно искренне будет благодарить за эту удачу всех святых одновременно.

Ида прекрасно это понимала и видела. В удачу, тем более в свою, она не верила и потому могла лишь слепо надеяться на Клода и Алин Ферье. Иногда она с ужасом думала о том, что Алин откажется в самый последний момент, не явиться на суд или же явиться, но не обозначит своего присутствия. Она тщетно пыталась придумать хоть что-то на этот случай, но не могла. Это приводило её в отчаянье, но она не могла демонстрировать его даже отчасти, учитывая ее отношение к герцогу Дюрану. Оставалось напускать на себя чрезмерное равнодушие, которое не выглядело натуральным ни в коем разе.

Ужин продолжался и закончился в том же духе. Жером бесконечно и неудачно пытался создать атмосферу веселья, Клод, Моник и Ида бесконечно и вполне удачно сопротивлялись этому. Прощание было таким же скомканным и сухим, как и весь ужин. Расходясь по номерам Клод и Ида договорились о встрече следующим утром, чтобы вместе отправиться к адвокату за инструкциями.

***

Ни Ида, ни, тем более, Клод не могли в день заседания усидеть в отеле, поэтому явились во Дворец Правосудия одними из первых. Клод, следуя полученным инструкциям, являл собой образец неприметной скромности с гладко зачёсанными волосами и в темно-сером сюртуке. На жилете тускло золотилась цепочка часов, которую он избавил от брелоков, чтобы придать своему образу ещё большую неприметность. Ида же демонстрировала строгую элегантность и сдержанность, облачившись в вишневое бархатное платье, которое, вместе с гладкой прической, прибавило ей сразу лет десять. Одним словом, их образы совершенно не соответствовали тому, что они собирались устроить во время своих выступлений в качестве свидетелей. Жером и Моник, которые не были обременены выступлениями перед судом, сияли всевозможными изысками.