Мужики пока сомневаются - можно ли доверять этому неведомому в наших краях диковинному зверю, сбившему с пути истинного их верного друга.

Мы развлекаемся по давно отработанной программе: обильное застолье, обмен последними новостями, потом купание в речке, с гиканьем и визгом, с прыжками с тарзанки, с ловлей раков и поиском лилий для прекрасных дам. Чуев находит в камышах ужика и бегает с ним за девчонками, пока строгая Тамара не отбирает бедное пресмыкающееся у расходившегося Эдика и не отпускает его назад в камыши. Потом волейбол. Я с женщинами против пацанов. Макс играет за мужскую команду. И не плохо, я вам скажу, играет! Первый раз мы заканчиваем игру вничью. Обычно мы с девчонками выигрываем.

Пацаны довольны, Степан хлопает Макса по плечу, Игорёк даже предлагает в его честь тост. Ещё бы! Обидно проигрывать собственным жёнам, пусть даже за них и играет двухметровый лось.

Последний лёд тает, когда вечером мы собираемся у костра, и Чуев, по своему обыкновению, вытягивает из машины гитару. Играть из нас толком никто не умеет, но мы активно отбираем инструмент друг у друга, демонстрируя скромные музыкальные способности. Артурчик “бацает” своего коронного “Кузнечика”, многозначительно подмигивая мне во время исполнения. Эффектная Снежана подсаживается к Максу и мурлычит томно и обещающе:

- Макс, а ты умеешь играть?

Артурчик суёт инструмент Максу в руки - и начинается!

Оказывается, у него за плечами музыкальная школа. Правда, по классу фортепиано. А гитара - это уже так, ради интереса.

- А на коленях лежала змея,

Он так боялся, что даже любил…

У него отличный голос. А то, что все наши прутся от “Аукцыона” - я ему сам рассказал. По дороге сюда.

Мы подпеваем, орём до хрипоты. Требуем “Пикник” и Земфиру, бессмертных битлов и бессменных радиохедов. Снежана смотрит на Макса влажным взглядом, кладёт руку ему на колено, они о чём-то тихонько переговариваются, смеются. Ревность шипит во мне разъярённой коброй.

Выливаю остатки водки из пластикового стаканчика в костёр, поднимаюсь, лениво отряхиваюсь от приставшей к заднице травы.

- Прогуляюсь перед сном. Макс, пойдём со мной.

Макс отдаёт гитару Игорьку, встаёт. Все смотрят на нас так, словно мы собираемся у них на глазах воспроизвести откровенную сцену из “Горбатой горы”. Представляю, чего они тут сейчас нафантазируют. Ну и флаг им в руки.

Быстро иду к реке по еле приметной тропинке. Макс спешит за мной, и когда я резко останавливаюсь и оборачиваюсь - врезается в меня.

Луна не полная, но её света вполне достаточно, чтобы я мог хорошо разглядеть недоумение и настороженность на его лице. В лунном свете он выглядит просто фантастически. Но я злюсь.

- Макс! Что это было?

- Что - это? - он не понимает, о чём я.

- Блядь, Макс! Там, у костра, со Снежаной - что это было?

- Ты ревнуешь? - его удивление зашкаливает.

- Ревную? Да она тебя чуть не за член держала - к чему тут ревновать? А ты? Ты тоже с ней шуры-муры разводил!

- У тебя очень специфический лексикон, - он, кажется, улыбается.

- У меня ещё крепкие и тяжёлые кулаки, - говорю тихо, но угрожающе.

- Ты собираешься меня бить? - бровь взлетает вверх, в глазах - любопытство.

- Я собираюсь тебя придушить, а тело выбросить в реку.

Макс качает головой:

- Ты не подходишь на роль Отелло. Из тебя никудышный мавр.

- Шутишь?

- А что мне ещё остаётся? Ты устроил сцену ревности на берегу реки при лунном свете.

Я сам понимаю всю комичность ситуации. Даже посмеялся бы, если б это не касалось лично меня.

- Ты мне можешь ответить - тебе что, нравится эта… мадам? - не могу говорить матерно о жене друга, даже если она настоящая сука.

- Матвей, ты - дурак? - Макс, как обычно, убийственно серьёзен.

У меня внутри всё кипит и плавится.

Не знаю, что там бьёт нам в головы: дофамин, адреналин, допамин или ещё хер его знает что, но мы просто влипаем друг в друга.

Целуемся, пока от нехватки воздуха перед глазами не начинают плыть тёмные круги. “Не усугублять, блять!” - повторяю, как заклинание, но Макс сам стаскивает с меня одежду, а затем безропотно позволяет снять с себя рубашку. Секунду мы стоим в нерешительности, потом я обнимаю его и чувствую, точнее, не чувствую в нём прежнего напряжения. Он прижимается ко мне открыто и доверчиво, позволяя гладить, ласкать, опускаться всё ниже, вдыхать запах, касаться кончиком языка тёплой кожи. Расстёгиваю джинсы, медленно стягиваю неподатливую ткань. Где-то в самой глубине шевелится липкий страх, но меня уже не остановить. И не смутить - ни обнажёнными ягодицами, ни бесстыдно торчащим членом. Я прижимаю Макса спиной к большому гладкому валуну, одиноко лежащему посреди песчаного берега, и опускаюсь на колени. Не думаю - делаю то, чего хочется моему обезумевшему телу. Всё остальное теряет значение. Макс хватает меня за затылок, запрокидывает голову и громко, не сдерживаясь, стонет в забрызганное звёздами небо. Я утыкаюсь носом в тёмные жёсткие завитки и кончаю, даже не прикоснувшись к себе. И это охуительно!!!

Когда мы возвращаемся в лагерь, все уже спят. Из-под оранжевого купола доносится свистящий храп и недовольное тамарино ворчание. Бесшумно ныряем в свою палатку, укладываемся поудобней. Макс касается ладонью моего лица.

- Матвей…

- Ммм?

- Спасибо, что ты есть.

Я прижимаюсь к нему. Всё так, как должно быть.

========== Глава 6. ==========

Возвращаясь с вылазки, чувствую что-то неладное. Чем ближе к городу, тем молчаливее и мрачнее становится Макс. Я не психолог, но, кажется, догадываюсь в чём дело. Ладно, пусть помучается - не в машине же об этом говорить. Тем более, что сзади прикорнул Игорёк со своей Верочкой.

Завозим их, ставим машину на стоянку - никак не удаётся купить гараж поближе к дому - сворачиваем в супермаркет. Дома - шаром покати, а что-то готовить чертовски неохота. Я выбираю курицу-гриль порумяней, искоса наблюдая за Максом. Он явно мается, меня это даже забавляет. Хотя, если честно, и беспокоит. Не люблю всяких там терзаний и сомнений. Я уже своё оттерзался, хватит! Но Макс - другое дело. У него свои причины, в которых я пока ещё ничего не понимаю. Поэтому, как говорится: дай мне, Боже, терпения!

Пока вожусь с ужином, Макс разбирает рюкзак с вещами. Потом появляется в дверях кухни, замирает, молчит. Я спиной чувствую его неловкость и смущение. Наконец он решается:

- Я, наверное, сегодня к себе поеду…

- Вот как? - это я не оборачиваясь. Стараюсь, чтобы в голосе прозвучало огорчение и разочарование. Хочется ему немного отомстить - сам не знаю за что. Но догадываюсь. - И зачем это?

- Нужно флэшку забрать и вещи кое-какие, - выпаливает он заранее придуманное объяснение.

- А без флэшки никак? - поворачиваюсь и смотрю испытывающе. Он начинает краснеть - ему неприятно мне врать. Я не выдерживаю.

- Макс, послушай! Нам вовсе не обязательно это повторять или делать что-то ещё. Там, у реки, это было спонтанно и… Мы оба этого хотели. Хотели?

Макс кивает.

- Воот! - демонстрирую полное удовлетворение ответом. - Но я вовсе не рассчитываю, что теперь всё пойдёт, как по маслу…

Макс хмурится. Я не сразу улавливаю неоднозначность фразы, но исправляться поздно.

- План остаётся прежним: не усугублять и не форсировать. Пусть идёт, как идёт. Пока меня абсолютно всё устраивает.

Он вздыхает с явным облегчением. Мы ужинаем, обсуждая вылазку.

- У тебя хорошие друзья, - говорит Макс, улыбаясь каким-то воспоминаниям.

- А у тебя? - мы очень мало говорим о жизни Макса “до меня”. Чёрт! Да я почти ничего о нём не знаю. Хотя сам уже рассказал о своём прошлом на приличные мемуары.

- Я плохо схожусь с людьми, - неохотно отвечает Макс, ковыряясь вилкой в овощном салате.

- Никогда бы не подумал! - почти искренне удивляюсь я. Честно говоря, было подозрение. Уж слишком он серьёзен для своих лет, таких нынешняя молодёжь особо не жалует. - Наши-то от тебя в восторге, - не могу удержаться, - особенно Снежана!