Кровь прилила к щекам Арьи, тело дернулось конвульсивно, вспоминая. Она усмехнулась и решила мстить. Вместо ответа она прижалась еще плотнее, а рука поползла от пояса вниз, накрывая его пах. Джон не ожидал, судя по тому, как резко он вдохнул, но прекратить не потребовал. Тогда Арья начала поглаживать рукой, нажимая все сильнее и лишь чувствуя, что его начинает потряхивать, сказала погромче:

— Нет, не считаю.

Джон накрыл ее руку своей и вдруг резко повел дракона на снижение. Они начали раздеваться еще не коснувшись земли. Ей казалось, что в первый раз они сделали это прямо на драконе, потом Арья не могла вспомнить. Джон перехватил инициативу, и как она ни боролась, не отдавал. А потом она отдалась этому ощущению, чувствуя его руки, губы, тело буквально везде, оплетающее, пытающее, дарящее наслаждение.

***

— Кто был после меня? — спросила Арья вдруг, вжимая бедра в его тело, опираясь о его согнутые руки. Джон скривился от близкой разрядки, и не мог никуда от нее деться.

— Арья, не надо, — простонал он, срывая голос. — Может, потом?

— Сейчас, — упрямо повторила она, вырывая из его алых истерзанных губ поцелуй, больше похожий на укус. — Скажи сам.

— Ахх, — выдохнул он, предвкушая. Тело его начало выгибаться к ней, но Арья в мучительной ломке начала замедлять свои движения.

— Боги, девочка, — простонал он, — не ломай все.

— Скажи и я продолжу, — усмехнулась она, сжав коленями его торс. Джон не знал, как сильна ее хватка, как звенят от напряжения мускулы. Она молила, чтобы он сделал это скорее. Пытка была обоюдной.

— Одна женщина, — наконец выдохнул Джон, и Арья легко качнула бедрами, вызвав у него вздох. — Всего одна. Лианна Мормонт.

— Почему? — Арья ускорялась, стремясь к своему пику.

— Я хотел… мммм… забыть… — глаза его закатились, он застонал сначала тихо, а потом по нарастающеей, вжимая бедра в ее до упора, вскидывая над собой. — Арья-я-я!

Она ответила движением и скоростью, пока не свалилась ему на грудь с воплем, обессиленная и довольная. Арья слишком долго приучала себя не стонать связных слов, тем более имен, чтобы перебить добрую традицию всего одним сумасшедшим долгожданным сексом. Его лицо и так всплывало в ее памяти в такие моменты слишком часто.

— Дальше, — произнесла она, отдышавшись, — рассказывай.

— Девочка моя, — начал Джон нежно, — зачем ты мучаешь нас обоих?

— Я имею право знать, — ответила Арья на грани паники.

— Я хотел забыть тебя, — пробормотал он сокрушенно. — Понять, как это, если не с тобой. Она чем-то напоминала…

— М-м, — простонала Арья, бросая слова в воздух перед собой как ветер поземку: — Юная, дикая, темноволосая. Маленький волчонок в большой стае. Ты все делаешь, как сама решила. Поперек правил. Сильная. Свободная. С тобой тяжело.

Джон резко открыл глаза и посмотрел на нее пораженно. Она не отвела взгляд, сверля его своим. Джон тоже не отводил глаз. Гляделки затянулись, а потом он резко перевернул ее на бок и обнял, лаская, пока она не расслабилась. Прильнув к нему, она запустила руки в его волосы, в то время как он целовал ее, проходя по телу так, словно мечтал покрыть губами поочередно каждую клеточку. Она притихла, растворившись в его касаниях, когда он медленно начал шептать над ее телом, как молитву:

— Ты зря там была, — его губы на сгибе локтя, едва коснулись и отпрянули. — Зачем так мучиться?

— Я была там случайно, — выдыхает она в его раскрытые губы. Они смыкаются и поглощают. И снова есть возможность дышать и продолжить: — Вы слишком громкие, чтобы расслышать нас, людей Убежища.

— У тебя есть муж, и я не ревную, — начал было Джон, но девушка фыркнула укоризненно, и он закатил глаза. — Да, ты поймала меня. Ревную.

Она вернула ему поцелуй под ключицу и прошептала:

— Я была там, потому что ты был там. Луна. Отсветы. Это было красиво.

— И больно, — ответил Джон, обхватив ее лицо ладонями.

— И больно, — подтвердила Арья, глядя на него. Он уронил ее тело в траву, накрывая своим, и снова ожесточенно, словно в последний раз, они набросились друг на друга, не думая об отметинах или приличиях.

***

Она скользнула с дракона боком, боясь обернуться. Джон остался сидеть на холке, глядя на нее с тревогой.

— Я вернусь, — сказал он уверенно. Она пропустила эту фразу, словно ее не было.

— Призрак вернется с моей стаей, если не найдет дорогу, — сказала она ему. Хотелось плакать, кричать, ругаться, смеяться и обнимать деревья разом. Джон махнул ей, улетая стремительно, словно сбегал.

Он обещал вернуться, но Арья отчего-то твердо была уверена, что это было прощание.

***

Убежище готовилось ко сну, но Джед ждал ее с полными сумками еды и одежды. Он обнял ее, проводив до границы леса, где кончалась зона патруля. У Убежища начинались черные дни без предводительницы. Вместо нее держать стаю могла Лианна и начинал проявлять задатки Джон. Только старшая собралась замуж, а младшего мать, к его восторгу, неожиданно взяла с собой в Винтерфелл.

Они шли всю ночь и под утро встали на лесной поляне лагерем. Расстеленные одеяла, теплый бок ребенка и мохнатые спины лютоволков. Арья рассказывала сказку, пока Джон не заснул крепко, раскрыв рот и запрокинув голову. А она все лежала без сна, и в ее голове крутился, навязчиво повторяясь, главный разговор.

— Ты снова пропадешь. Будешь искать женщин похожих, вместо того, чтобы найти меня, когда я буду нужна.

Это не был вопрос, и он не отвечал. Она говорила о том, что было самым простым решением. Спорить с правотой Арьи было бессмысленно. Джон молчал.

— У меня только один вопрос, — выдыхает она.

Руки Джона обвивают ее измученное тело, просящее еще ласки, еще заботы. Навсегда, бесконечно. Невыразимо мало и уязвимо.

— Как мне назвать твоего следующего ребенка?

========== 90 Плата за правду / Бран flashback ==========

Мягкие лапы вместо рук. Торопливые ноги. Единое тело, связанное стальными мышцами под густым мехом. Лето. Я это Лето. Лето это я.

Вспугнутый глухарь, пятна крови на снегу, теплый соленый вкус во рту. Жизнь.

Мир расплывается, становясь нечетким. Его выбрасывает из тела, снова, жестоко и болезненно.

— А теперь ты будешь есть, Брандон Старк, — Мира не терпит возражений. Она накормит насильно, если он будет сопротивляться.

— Я не хочу, — все равно шепчет упрямец, когда тупая деревянная ложка проталкивает ему в горло репяную кашу.

— Важно, чтоб ты жил. Эх и глупый трехглазый ворон мне попался! — жалуется Мира. — Видения, которые не сбываются, голоса, которые еще не родились. И не ест.

— Мира, я не хотел быть вороном.

— Кто тебя спрашивал?

***

Остров на границе мира живых и мира мертвых. Пять алых пальцев, воздетых к небу — кровавых и бесконечных. Капли крови стекают в ладонь, образуя фигуру человека, всего оплетенного корнями дерева. Кто этот старик с пергаментной кожей и алыми волосами? Он сам из крови, его глаза словно у лютоволка Джона…

Юная дева с синими глазами падает на грудь золотоволосому юноше. Вокруг знакомые стены. Винтерфелл, шепчет память. Что это? Замок. Дом. Будущее. Это видение обрывается.

Бессонная вахта над телом больного. Дикие крики, окровавленные бинты, служанка в капюшоне приносит еду. Юноша у постели с болотными глазами с сомнением подносит к ноздрям апельсиновую дольку и убирает подальше на подоконник. Над ней курится серый дымок, словно она потухающая головешка.

***

— Он горит, что делать, что делать?! — такая спокойная Мира — и вдруг такое отчаяние. — Я не умею лечить такое, я лишь знаю, что он умрет, Лето! Здесь слышишь, под ребрами… Там нехорошо, он должен есть, и пить, и спать… Здесь нет нужного отвара. Я даже оставить его одного не могу! Он не поправится.