— Здоров ты для септона, — прищурившись, сказал стражник.

— Пути веры извилисты, — ответил Сандор, не давая увидеть лицо за капюшоном. — Человек не рождается септоном.

— Так и по какому делу ты едешь в Винтерфелл?

— Септон нужен в Винтерфелле. Там до войны была септа, и ее отстроили, осталось освятить.

— Никаких распоряжений про септона не поступало, — хмыкнул кряжистый.

— В нашу обитель на Тихом острове менее луны назад прибыл гонец от Сансы Старк. Женщина, именуемая Бриенной из Тарта. Она передала весть уже после ворона.

Мужчина задумался. Решетка между ними была поднята над землей на фут, что делало попадание в башню с конем невозможным. Пройти-то он бы прошел, но продолжать путь без коня…

— Ждите, — буркнул он и ушел в недра караулки, нырнув в боковую дверь надвратной башни.

Издалека сквозь шум воды доносились звуки перебранки. Потом что-то проскрежетало по камню, словно отодвинули тяжелое кресло, и послышались шаги. Звук, доносясь из тумана, нарастал и все больше приближался. Наконец просвет на выезде из башни перегородила новая фигура. Если первый стражник был широк, то этот был по-настоящему огромен. Тучный человек в заляпанном камзоле подошел ближе, а за ним выскочил первый, на ходу говоря:

— Но ведь ворона не было…

— Делать ей нечего, только воронов гонять, — отрезал тучный.

— Не пропускать никого, лорд Мандерли, вы же…

— Да, знаю я все… — буркнул второй, ковыляя ближе к решетке. А потом обратился к Сандору: — Отчего с мечом?

— Время такое. Одним верным словом не выходит добиться того, что может меч и верное слово.

— И то верно, — ощерился тучный. — Имя у вас есть?

— Септон Рональд.

— Я бывал в обители на Тихом Острове. Давно. Как поживает брат Норберт?

— По-прежнему потчует послушников историями о своих подвигах на Трезубце, — ответил Сандор, понимая, что это проверка.

— Да, он это умеет. Добрая проповедь — что может быть лучше? Сдается мне, вы нашли общий язык с братом, и вам было, о чем рассказать друг другу.

Тучный подмигнул, окидывая его с ног до головы пронзительным взглядом.

— Это так, лорд Мандерли, — ответил Сандор покорно.

— Что ж, проежайте, — он дал знак первому стражу поднять решетку. — И разделите нашу трапезу.

Клиган въехал под свод башни и ответил:

— Дорога моя долга и трудна, меня ждут в обители. Там мало рук. Я продолжу путь, с вашего позволения.

Мандерли глянул на него странным взглядом, словно узнал, но разрешил проехать.

Конь нес его навстречу судьбе. Он клял на чем свет стоит погоду и необходимость прятаться. Переломы ныли, особенно ребра. Септонское одеяние пропитала морось, и оно казалось тяжелым, как доспех. Он отъехал как мог далеко и остановился на ночлег в глубине леса под разлапистой елью. Не разводя костра, он забрался под нижние ветви, где было сухо и мягко. Его постель из прелой хвои показалась ему пуховой периной после долгой дороги.

Утро, когда он завидел Винтерфелл, было ясным. Он не таился больше под одеждой септона, а меч за спиной издалека выдавал в нем рыцаря.

Она не ждет его. Никто в этом мире его не ждет. Но теперь, когда он может выбирать, за что умирать, он будет жить иначе. И продаст свою шкуру подороже той, кому действительно сможет быть полезен. Умрет, если надо. И будет жить, если надо. Пес выбрал Хозяйку.

========== 80 Дела человеческие/ Тирион ==========

Селвин с первых минут боя выкладывался полностью. Казалось, его ничем невозможно пронять: он уклонялся от атак, он парировал, он был быстр, прекрасен и силен. Порой его шаги сливались в вихрь, танец. Поединок был хорош — из тех, что потом воспевают одни и разбирают по шагам другие. Тирион был горд за мальчика, словно он был его собственным сыном.

Он коршуном налетел на Рикона, едва тот сделал ошибку, зажал его голову меж боком и левой рукой, пригибая к земле, и резким движением подцепил шлем за затылок, отбрасывая. Старк ревел, но избавиться от захвата не мог.

— Молодец! — прокричал Джейме, вскакивая. Бриенна же просто воздевала руки, словно в молитве, в то время как ее дети ликовали. А ведь как она сопротивлялась их присутствию на трибунах…

Шлем, упав к ногам сражающихся, оказался совсем близко, грозя стать причиной падения одного из них. По счастью, Селвин как раз стремился уронить Рикона вслед за шлемом, и под ногой Старка как раз оказался фрагмент его доспеха. С глухим звуком огромное тело упало вперед, а Сел без передышки пошел к поверженному противнику, стремясь вырвать заветное: «Сдаюсь». В духе юноши было дождаться, когда противник поднимется, однако горячка боя взяла верх над бестолковым благородством. А может, было некое обещание быть благоразумнее, скажем, данное Лианне. Казалось, все решено, когда от дальней трибуны раздался скрежет и визг, а следом вой и человеческий вопль.

Огромный серый лютоволк, страшный в прыжке, больше похожем на полет, стелился над землей, скалясь. Он вынесся на арену и бежал к сражающимся под нарастающий вой толпы. Бой становился чересчур зрелищным. Тирион впервые всерьез испугался за племянника.

Тирион услышал, как вдруг зашумели вокруг, краем глаза увидел, как осел на кресло Джон, запрокинув голову. Он повертел головой, оглядываясь. Арья Старк медленно обмякла на сиденьи, ее муж отработанным движением завел руку ей за голову, оберегая от удара. Белки ее глаз налились молочно-голубым, стали нечеловеческими прежде, чем закатиться.Старки варговались почти синхронно, едва ли не одновременно. Тирион хмыкнул, глядя как две тени — огромная серая и белая — выбежали наперерез Лохматику из-за трибун. Он хмыкнул, глядя на Сансу. Женщина была в панике, пытаясь разобраться, что происходит. Ее рыжий волчонок жался к земле и скулил, никак не участвуя в происходящем. Она заметила его взгляд и нервно крикнула, хотя сидела рядом:

— Что? Я не знаю, как они это делают!

Он продолжал следить за происходящим на арене, леденея от ужаса. Огромный лютоволк должен был настигнуть Селвина парой прыжков. Тот приготовился обороняться, отступив от поверженного противника, отпихнул шлем, освобождая пространство под ногами.

— Они не успеют! — резкий вопль прорезал тишину, потом раздался звук, похожий на вой, и наследница, раскинув руки, сползла с кресла под трибуну. Волосы смягчили удар, спружинив, глаза ее были двумя колодцами, полными клубящегося сизого тумана. И вдруг на арене огромный волк прямо в полете сменил направление и, приземлившись на все лапы, жалобно заскулил, пятясь к краю. Нимерия и Призрак, Лохматик и Черныш, и даже Пламень, осторожно пятясь широким полукругом, отходили от места боя, воя тихо и зловеще, но совершенно слаженно. Селвин отсалютовал Чернышу, и Тирион понял, что произошло. Девушка подчинила себе всех волков на поле. Рикон Старк медленно вставал на четвереньки, мотая головой. Что-то подсказывало Тириону, что волка держали не очень крепко, да к тому же силы зверя, в которого вселился варг, могли увеличиться. Теперь же Рикона должен был настигнуть откат.

Справа от него тяжело поднялся Джон, мотая головой. Он был белым как полотно.

— Сильна, — прошептал он охрипшим голосом. Он оглядывался затравленно и, увидев по-прежнему бездыханную Арью, начал без предупреждения орать на Джендри: — Твоя дочь вышибла всех!

— Она сильнее матери, — спокойно произнес Джендри.

— Дурак, немедленно поцелуй ее! — Джон поднялся с места, обернувшись к Джендри. — Мы ее теряем, ты что, не понимаешь? Ее вышибли из тела, а ты — якорь.

Джендри смотрел на него исподлобья. Тирион узнавал в нем характерные черты баратеоновской ярости Роберта. Осиротит он наше королевство, с тоской подумал Тирион.

— Я не стану слушать твоих команд, будь ты хоть трижды король, — выплюнул Джендри зло. — Оставь ее в покое.

— Ты — якорь. Не медли, боги, ты идиот?! Она держится в теле только благодаря тебе, еще чуть и она снова…

Видимо, Джон сказал достаточно. Джендри наклонился к жене с сомнением, но уже через пару мгновений Арья резко напряглась, вскидывая руки, проныла: «Дже-эд!», но тело ее было словно чужим. Она сгруппировалась, вжав обе стопы в широкую грудь мужа, руки ее оплели его шею и начали душить быстро и умело. Его спасло лишь то, что Арья действительно вернулась. Значит, это правда. Она опаснее всех Старков вместе взятых, Безликая из Браавоса. Первое, что увидела девушка придя в себя, синее от удушья лицо мужа. Она немедленно отпустила руки, шепча: