— Даже не думай, — перебил его Тирион, — лучше про поединок давай, а то все пропустим.

— Рикон чудовищно силен, — быстро произнес Джон, поглядывая на арену. — И при том быстрый. Он мощный боец, я выстоял против него только из-за опыта, но он меня загонял. Не хотел бы я попасть под его молот.

Они уставились на арену, когда Нэд Дейн как раз пытался переместиться из-под опускающегося орудия Рикона. Молот вскользь прошел по его левой руке, частично угодив в щит, и мужчина дернул головой назад, раскрываясь. Боль должна была быть адской. Они продолжали кружить, нанося удары. Дейн берег левое плечо, прикрывая щитом чуть выше, чем воспользовался Рикон. Они как раз сошлись вплотную щит к щиту, и Рикон последовательно со звериным упрямством занес молот для удара по голове, дождался, чтобы каплеобразный щит Дейна взлетел защитить голову, и обрушил нижний край щита на его незащищенную ногу. Дейн в попытке избежать удара отшагнул, но недостаточно. Рикон сшиб его с ног, воспользовавшись неустойчивым положением, и обрушил молот на грудь уже падающего противника. Рот Дейна раскрылся в безмолвном крике.

Королева вскочила, останавливая поединок. К Дейну уже бежали оруженосец и Сарелла Сэнд, в мужской одежде почти неузнаваемая…

— Как он чудовищно жесток, твой брат, — выдохнула Королева зло в сторону Джона. Тот пожал плечами.

— Я помню его рыжим малышом. Он навсегда в моем сердце.

Рикон Старк рывком снял шлем и пошел к трибуне. Остановившись напротив Лианны, он воздел левый кулак, дождавшись, когда трибуны заорут и зааплодируют. Рыжий огромный человек, он больше напоминал одичалого, чем жителя севера. Он завораживал мощью и пугал. Впервые Лиа по-настоящему боялась за Селвина.

========== 79 Быть рядом / Септон flashback ==========

Конюшонок исподлобья глянул на всадника, когда тот пронесся мимо, не остановившись у гостиницы. Грязная дорога хлюпала под копытами. Всадник помедлил лишь немного у покосившейся вывески, словно что-то вспоминал, да бросил это занятие и рванул дальше. Комья летели в лужи, грязь переливалась через края глинистой колеи, проторенной телегами.

— Вы не найдете другой гостиницы! — прокричал мальчишка отчаянно. — На дни пути никакого жилья, сир.

— Плевать, — буркнул всадник без надежды на то, что его услышат.

Мальчишка ошибся. Всадник знал эти земли. О да, он их знал. Вдыхал ноздрями едкий запах пожарищ, слышал стоны умирающих, видел черные сотни воронов, кружащие над разоренными деревнями. Он был ужасен, облик войны в Речных Землях, и была у него пёсья голова. Желтый плащ Клиганов никогда не развевался здесь в открытую, но люди знали. Он не собирался что-то доказывать. То, что не успел сжечь и разграбить Григор, было сожжено и разграблено Скоморохами, а может, и Братством. Слухи ходили разные. Толку было говорить о гордости, о чести, когда ты утратил свой шлем, оставив прошлую жизнь позади? Не все могилы хранят, некоторые стремятся погрести в своей ненасытной утробе редкие беспокойные души. Он был в шаге от виселицы, покинув Тихий остров, и все же он выбрал эту дорогу.

Обитель сделала его другим. Он познал монотонный труд до ломоты в суставах, скудный стол и благословение тишины до полного просветления. И все же за всеми постами, за обетами и исповедями одна искра никак не хотела гаснуть. И было у нее северное имя и рыжие волосы, подобные пламени. Последняя непокоренная страсть.

Он спешился, ведя коня в чащу. Ему следовало быть осмотрительнее. Возможность поспать на мягком в трактире по дороге могла стоить ему дорого. Узнает Братство — вздернут, узнают власти — вздернут… В пекло, разница ему, чья веревка обовьет шею?

Костерок не хотел разгораться, дым стлался низко. Морось дождя висела над травой мелкой серой пеленой, словно септонское одеяние. Человек, называвшийся когда-то Сандором Клиганом, молчал, глядя в огонь.

Нужен ли он ей? Истощенному войнами Cеверу нужны любые бойцы. Старики, едва способные подняться, опираясь на копья. Мальчишки-оруженосцы, как тот утренний конюшонок, едва отпустившие мамкину юбку. Калеки, бездомные… Даже бабы, по слухам. Скоро все они потянутся под знамена Королевы Севера. И лягут рядом стар и млад…

И все-таки нужен ли ей бывший пес короля Джоффри? Свидетель ее позора и мучитель, постыдно бежавший с поля боя дезертир и бывший убийца. Бывший ли? Отчего меч сияет, как водная гладь ранним летним утром? Отчего таким легким кажется каждый вдох? Нет раскаяния., отступило отчаяние?

В глубине души он знал ответ. У него есть цель. И та, что есть эта цель, пока не подозревает, кто к ней едет. Зато он знал твердо, куда и зачем. Цену своему решению.

Когда-то он хотел и славы, и подвигов, и доказать гребаному миру, каков он. Хотел служить такому, кто был бы достоин. Время расставило точки, время избавило его от тяги к подвигам. Он не желал убийств, но был на них способен.

Девчонка должна быть под присмотром — это он знал наверняка. Она притягивала к себе несчастья и беды, и все из-за бесконечного щебета и этого ее дурацкого благородства. Упрямица не хотела открывать глаза на реальный мир, пребывая в своих иллюзиях, где все было сплошь розовым, вафельным, рыцари были галантны, дамы прекрасны, небо ясным… Ни войн, ни бед, только слюни и патока.

Пса передернуло. Он был создан для боя. По-прежнему крепок и силен. Раны его закрылись, сознание прояснилось. Воздержание от питья спиртного давалось ему все легче, но не теперь. Он ехал к ней, летел пущенной стрелой, сминая под копытами коня остатки раскисшей дороги Речных Земель, Перешейка, Севера, чтобы наконец стать защитником. А что делать с ней самой, Сандору было невдомек. Он благороден в той же степени, в какой она способна мыслить разумно.

***

Он лишь однажды бывал севернее Перешейка, да и сам Перешеек видел не впервые. Мрачная жуть этой болотистой гати вызывала у него беспокойство, но остановить не смогла. В пекло ядовитый плющ и змей, в пекло львоящеров. Дорога одна — не промахнешься.

Неведомый, прозванный потом Уловом, косил на него и храпел, но не беспокоился слишком сильно. Как и его хозяин. Что будет — то будет. Он смирял разум, хотя надежда нет-нет, да проглядывала в его разуме. Что, если он нужен? Что за дрянью напичкана его голова? С чего он так решил? Думаешь, в духе книжонок, что она читала в детстве, Пес въедет в замок под звуки труб, а Пташка будет смотреть со стены, а потом с размаху упадет в его руки?

Он сплюнул, отер тыльной стороной руки губы, приминая отросшую жесткую бороду. О чем он думает? Может, еще и свадьбу сыграют… Скулы его свело судорогой от всех этих мыслей. Мечты остануться мечтами, он не ребенок, чтобы верить в свои “хочу”.

На горизонте появилась темная башня, вернее, ее развалины, увенчанные туманными испарениями окрестного болота. Два флага вились над зубцами — черный лютоволк, не виденный им никогда прежде, и зеленый мужик с трезубцем. Второе знамя принадлежало Мандерли, он встречал такое на турнирах. Значит, это правда, Санса заняла Север, девчонке хватило ума выставить пост на Рву Кейлин. Теперь ни одна мышь не могла выбежать незамеченной, но это и затрудняло ему проезд на Север. Он должен был что-то придумать. Капюшон его плаща он надвинул пониже и потрусил к воротам.

Его окликнули с башни. Две головы в шлемах торчали над зубцами, дождь падал почти отвесно.

— Кого там несет ночью?

Сандор мысленно ухмыльнулся. Идея приехать в сумерках была хороша.

— Септон Рональд, — громко сказал он. — Я с Тихого Острова и держу путь в Винтерфелл.

— На кой в Винтерфелле септоны? — крякнули со стены неодобрительно.

— Был ворон от леди Сансы Старк, — ляпнул наугад Рональд.

За шумом дождя было не разобрать слов, но скрежет ржавой решетки он расслышал, а затем и звук поднимающегося моста. Он въехал на деревянный настил. Под решеткой его ждал крепкий мужик в камзоле с трезубцем на груди.