— К тому же теперь, когда волонтеров не хватает, в отделении царит бедлам, — продолжила мама, а отец стрельнул в нее глазами, хмурясь. Мама не увидела этого, но Джейме заметил. И нашел в себе силы для вопроса, поскольку его вдруг затопило предчувствие.

— Не хватает волонтеров? — переспросил он. Тирион едва слышно вздохнул у его левого плеча. Это был разочарованный тяжелый вздох.

— Да, Джейме. Не хватает, — подтвердила мать. Она подняла на него свои глаза и смотрела так, словно говорила с душевнобольным — ровным спокойным голосом. И это не бесило, а успокаивало. Джейме решился. Они все избегают о ней говорить, но я же помню, что она существовала! У нее было имя, послушайте, и я был с ней так близко, что ломит пальцы от воспоминаний.

— У вас всегда было достаточно волонтеров, — начал он мягко, — Бриенна говорила, что есть еще студенты. И сама Бриенна.

Просто произносить ее имя уже было очень даже неплохой сублимацией. Даже звук его вызывал у него в памяти ее образ. Казалось, если он будет называть ее почаще, образ воплотится на стуле рядом, и ему снова потребуется защищать ее от сестры.

Хреновый ты защитник, Джейме. Ты пропустил этот мяч. Один мяч, но финальный, решающий. Сестра выиграла, а ты проиграл.

— Джейме, ты прав, — голос матери разливался над столом, гипнотизируя. Глаза смотрели устало. — Разумеется, студенты есть, и у них сейчас сессия, вот и бардак.

Он смотрел на маму молча. Она понимала его безмолвный вопрос, но молчала. Джейме медленно обвел взглядом всех присутствующих за столом. Одинаковое выражение лиц. Тирион, Тайвин, Джоанна, даже Лансель. И лукавая усмешка Серсеи. Вы все понимаете, и вы все молчите. Будьте вы прокляты. Вы не хотите делать мне больно, заставляя меня делать себе больно самостоятельно. Благодетели.

— А Бриенна? — уточнил Джейме, сжав челюсти до боли. — Ты говорила, что она справляется лучше всех…

На этот раз Тирион подавил вздох, как и Лансель. Краем глаза он видел, что выражение лица Серсеи на мгновение стало брезгливым, сменившись потом хищной гримасой. Я оступился один раз, но я не перестану защищать ее от тебя, дорогая сестрица. Только посмей. Я не могу быть с ней, но могу хотя бы позаботиться, чтобы ее жизнь не стала адом после того, что… Джейме, ты дурак. Ее жизнь уже стала адом. Таким же, как у тебя. У вас один на двоих ад, вот только разделить вы его не можете. Он мотнул головой, отгоняя мысли. Молчание висело над столом, мама ждала, пока он сфокусируется на ней. Отец, сидящий рядом, выглядел напряженно. Странно, что он видит теперь в Тайвине сочувствие, сопереживание. Джейме всегда был абсолютно убежден, что это чуждые отцу чувства.

— Джейме, — начала мама, осторожно положив на стол приборы по обе стороны тарелки так, что они не звякнули. — Бриенна взяла отпуск. Ее нет в больнице сейчас.

***

— Я мог бы догадаться и сам, — зло бросил он, опускаясь на кровать в комнате Тириона. Брат стоял на пороге, прикрывая дверь.

— Хотел убедиться наверняка, ненаказуемо.

— Ты слишком добр ко мне, — произнес Джейме в потолок. — Вы все с вашей заботой…

— Ты вел бы себя точно также.

Тирион сел на кровать рядом с его головой. Теперь его лохматые кудри свешивались вниз, скрывая глаза, но Джейме и так знал, что обоими — и черным, и зеленым — он смотрит на брата внимательно, не мигая.

— Нет никакой разницы, как бы я себя вел. Это все просто… унизительно. Зачем эта тоскливая поддержка, все эти переглядывания, шепотки. Я не схожу с ума, я просто…

— Мы пытаемся защитить тебя, разве не понятно?

— От кого?

— От самого себя, Джейме.

========== 6.3. Час волка / Теон ==========

Безумна кастильская ночь.

Фаллический месяц январь.

В истоме изогнутый мост

Так жадно глядит на фонарь.

При шпаге и в черном плаще,

Изящный как черный тюльпан

Идет по Мадриду старик

Синьор благородный Жуан.

Припев:

За его спиной

Катится любовь,

Безумная любовь,

Катится любовь.

И кажется вот-вот

Она его сомнет.

Ему не убежать.

Катится любовь.

Безумна кастильская ночь.

Фламенко играет цыган.

Магический танец любви

Танцует седой донжуан,

Но в юной девичьей груди,

И в сердце прожженных матрон

Изящным движением руки

Он вновь высекает огонь.

Припев:

Но тщетны усилия дам

Попавших в любовную сеть,

Теперь он решил соблазнить

Последнею женщину — смерть.

И смерть расстегнет свой корсаж,

Откинет с лица капюшон,

И он позабудет других,

И будет навеки влюблен.

Припев:

И за его спиной

Покатится любовь

Безумная любовь

Катится любовь

И кажется вот-вот

Она его сомнет,

Ему не убежать.

Катится любовь.

Иван Кайф “Катится любовь”

Девушка вздохнула во сне, утыкаясь носом в его бок. Ее выдох разбудил его, и он медленно раскрыл глаза. Теон лежал на спине, свет сочился тонким розовым рассветным клинком сквозь сомкнутые шторы. Все его тело было расслабленным и отдохнувшим. Джейни была в ударе этим вечером. Да и ночью. Да и вообще… Жаль, что они так быстро приедаются.

Он прикрыл глаза, задумчиво перебирая пальцами правой, запрокинутой за голову руки отрастающие волосы. Темная грива его волос нравилась девушкам. Если бы не навязчивая тяга быть в центре внимания, он бы отрастил их длинными и собирал в хвост или остригся бы почти под ноль. С другой стороны, жизнь была чертовски коротка, чтобы упустить свою долю наслаждений. И надо быть круглым дураком, чтобы не использовать свое преимущество. Он был умелым рыбаком, в его сети попалось достаточное количество юрких прелестных рыбешек.

Теон глубоко вздохнул, воздух наполнил грудную клетку, выгнул его плечи назад. Девушка что-то прошептала во сне. Скорее всего, его имя. Он притянул Джейни чуть ближе и посмотрел из-под опущенных ресниц на ее лицо. Приоткрытый во сне рот, розовые губы с ниткой слюны, блеск белых резцов в глубине рта. Интересно, сколько уже времени и не пора ли ему в свою постель…

Теон жил у Старков почти половину своей проклятой жизни, но еще помнил, как все было устроено в доме отца. Побои и унижения старших братьев, зашуганная мать, мрачный отец. И притом бесконечный блеск роскоши. Червонное золото и бархатные портьеры, портреты в золоченых рамах, гобелены и кровати под балдахинами. У них было хорошо с деньгами и плохо с лояльностью. Что ж, Эддард Старк выбил из него по капле эту чертову лояльность, и будь он проклят, если не последует его курсом. Он воспитывал его шаг за шагом и делал все более и более Старком, но в глубине души, в самых свои потаенны фантазиях он всегда хотел той жизни, что вел отец. Это могло кончиться глупой нелепой смертью или чем похуже, но он хотел этого. Риск будоражил. Возможно, именно поэтому он был сейчас в этой комнате. И именно поэтому быстро взглянул на часы напротив. В каждой комнате Винтерфелла они были, и были одинаковы. Серый, черный, белый. Аскетизм и простота.

На часах было без четверти пять. Час волка, самый темный час перед рассветом, время уходить.

Левая рука его поползла вверх, сдвинувшись с белеющей в сумерках спины девушки. Пальцы запутались в волосах, играя. Джейни открыла глаза и поцеловала его в бок, зажав губами едва проступающее ребро.

— Доброе утро, сладкая, — произнес он медленно, обвивая ладонью ее затылок.

— Теон, — прошептала она, заглядывая ему в глаза. Затем, покорная его руке, подползла чуть выше и раскрыла губы для поцелуя. Ее левая ладонь, до того обнимавшая его поверх одеяла, была ледяной. Губы, напротив, были горячими и податливыми. Жаль, что он не проснулся на полчаса раньше. Маленькая белая грудь девушки легко легла в его ладонь, пока он лениво обводил языком контур ее губ. Джейни прикрыла глаза, прижимаясь к нему сильнее, и закинула ногу ему на бедро. Не сегодня, детка. Я тороплюсь.