За столом уже сидел хозяин дома, а также его старший законный сын Робб, уже знакомый Бри по волейбольной команде. Робб отличался от отца внешне, но был очень похож внутренне. Внешне скованный своим кодексом («дурацким» — мысленно добавляла Бри, краснея от нахальства), каждый из них был очень добрым и отзывчивым человеком, но закованным в панцирь своего долга, чести и верности семье. Они вели негромкий разговор вполголоса, когда она вошла. Оба подняли на нее глаза медленно, степенно, словно боялись испугать ее, как дичь на охоте, резким движением.
— Доброе утро, Бриенна, — начал Эддард. В его каштановых волосах уже поблескивали седые нити и, пожалуй, он никогда не был красавцем, но в нем была при этом та уверенная надежность, которую имеет некоторая антикварная мебель. Если бы она придумывала слоганы к каждому Старку в доме, над Эддардом бы значилось «На меня можно положиться».
— Доброе утро и вам, — ответила Бриенна. Ей не нравился собственный голос, она и сама понимала, как безжизненно он звучит. В ее устах доброе утро звучало кому-то как «аминь», а кому-то как реквием… Так говорили о ней в школе последнее время, но слухи не интересовали девушку. Она никак не могла переварить правду, которая была такой ужасной, что никакие слухи, никакая сама безумная и извращенная фантазия не могла такое выдумать…
— Бриенна, выспалась? — участливо поинтересовался Робб. Его голубые глаза лучились теплотой, во всей позе сквозило одобрение и поддержка. Бриенна плохо принимала заботу о себе, а Старки при всей их прямоте никак не могли к этому привыкнуть. Внутри семьи эти холодные, как ей раньше казалось, и даже отстраненные люди преображались в миролюбивых нежных родичей. И держались друг за друга железной хваткой, как и Ланны… И снова ее обожгло воспоминание точно такого же стола, в другой палитре, в других обстоятельствах, и Тирион с Тайвином, склонившиеся над картой… Господи, почему они все врали? Даже Чертенок Тирион — ведь он всегда все знает, значит, знал и он? Из всех родственников Джейме, исключая Джоанну, которую ни Бри, ни сами Ланны пока никак не могли признать до конца своей, Тирион был с ней самым открытым и добрым. Вероятно, он очень хороший актер, приходилось признать Бри. Что ж, братья бывают похожи.
Вероятно, ход ее мыслей отразился на лице. Обращенное к ней лицо Робба стало тревожным. Слоганом для сына Эддарда она взяла бы фразу: «Рыжий, честный, влюбленный» — при большом сходстве с отцом Робб совершенно не переносил чужой боли, и однажды это могло с ним сыграть злую шутку. Бриенна поспешно ответила:
— Спасибо, я хорошо спала, — понимая, что говорит эту фразу каждый день, Бриенна решила хоть чуть-чуть разнообразить рацион слушателей. — Белое дерево за окном шелестело так успокаивающе.
Лица Старков разгладились. В этой семье был просто культ страшных деревьев с алыми листьями. Они называли деревья чардревами, временами они уединялись под их кронами и думали о чем-нибудь. Бриенну деревья пугали — их алые листья казались ей сгустками спекшейся крови, хлещущими по белому скелету ствола. В вырезанных на стволах ликах она не видела принятия, только угрозу и отторжение. Ей казалось, они поют ей:
Ты чужой, ты другой, ты не мой, не любый,
Но подожди. За окном идут дожди. Не ходи, не думай…
Она соврала Старкам, зная, как дорога для них их святыня, и не впервые подумала, как она изменилась за прошедшие месяцы. Даже легкая эта ложь не удалась бы ей раньше, но сейчас она не вызвала у нее отторжения. Джейме изменил ее. Теперь она умеет врать. Осталось научиться распознавать ложь ее учителя. К горлу снова подкатил ком. Девушка скрыла свое состояние, опускаясь на стул резче, чем планировала. Она была беспорядочно деятельна в последнее время, все, что могло отвлечь от мыслей, немедленно использовала.
— Да, чардрева — это средство от всего, — подходя к столу, произнес Джон. В последнее время он практиковался ходить бесшумно, но ему это удавалось не очень хорошо. — Доброе утро, Бриенна.
— И тебе, — вернула приветствие Бри. Джон был темной лошадкой этой семьи и в прямом, и в переносном смысле. Он был замкнут большую часть времени, а иногда вдруг вступал в диалог, приковывая всеобщее внимание смелыми суждениями или хорошими шутками, но, добившись успеха, терялся, не зная, что с ним делать. Неизвестно было, кто его мать. Неизвестно было, как Эддард, такой принципиально честный человек, вообще мог пойти на супружескую неверность. Хотя сам факт воспитания побочного сына с законными вполне укладывался в картинку — тут Эддард был непоколебим. Все дети вместе, всем поровну. Впрочем, его уверенности никак не разделяла супруга, так и не простившая мужу бастарда. Отношения между Джоном и мачехой были весьма натянутыми.
Старки, каждый на свой лад, пытались разговорить Бриенну, растормошить, ввести в общий диалог. Она неизменно беззлобно и пассивно игнорировала эти попытки. Она чувствовала себя ничего не значащей щепкой в водоворотах бурной реки — течение несло ее, временами вышвыривая на отмели, затягивая в омуты и снова отпуская на гладь сонной поймы широкого озера, чтобы швырнуть в искрящийся водопад, ударить о камни под водой и снова нести куда-то в неведомое. Ей было все равно. Все равно, как жить и что делать. Только бы не болело так. Только бы отпустило хоть чуть-чуть.
Поездка в школу была уже отработанной, слаженной процедурой. Две машины — в первой Бри, Джон, Робб и Теон, во второй — Арья, Санса, Джейни Пуль и Бран. У школы их ждал бессменный Джендри, дополняя тройку ее телохранителей до четверки. Так они и шли по коридорам, как почетный конвой — двое спереди, двое сзади, с Арьей впереди на разведке. Бриенна занимала центр этого многоугольника, покидая его только, чтобы сесть за одну парту с Арьей. Любые контакты с Бри со стороны Ланнов и даже нейтральных персонажей пресекались или игнорировались. Впрочем, Джейме уже несколько дней как перестал пытаться с ней поговорить. Кажется, у него кончились варианты, как до нее добраться. Хотя, надо отдать должное его изобретательности, он перепробовал все. Он искал ее в соцсетях и звонил с незнакомых номеров, пытался встретиться с ней на всех вероятных точках, где она могла бы с ним перемолвиться парой слов, исключая разве что женский туалет. Пару раз ей пробовали передать его записки, однажды с ней пробовал говорить Тирион. Бриенна не давала ему шансов поговорить. Она знала, что это не приведет к добру. Девушка знала за собой слабость. Может быть, этого не понимали все Старки, но Арья, она уверена, знала ее страшную тайну. Знала, что Бри поверит в любое объяснение Джейме, не устоит перед ним, пойдет на край света за этим ужасным лгуном, клятвопреступником и извращенцем, которого она по-прежнему любит. А может, даже стала любить еще сильнее, потеряв. И да, она потеряет себя, перестанет быть собой, пусть так, но без него ее тоже нет. Джейме был у нее под кожей, он пророс в нее насквозь, он плыл в токе ее крови и скреплял ее кости.
Я хочу чтоб это был сон
Но по-моему я не сплю
Я болею тобой, дышу тобой
Жаль, но я тебя люблю.
Все чаще и чаще крутилась у нее в голове то одна, то другая грустная баллада. Вообще, она зависла в музыке, и очень кстати пригодился арьин подарок — плеер. Арья не была в восторге, чувствуя, что теряет Бри. Бриенна и так отгородилась от людей, закрывать еще и уши было полным уходом в себя. Однако теперь Бри могла уйти в музыку в любой момент, когда ее сносило на мысли о Джейме, и временами музыка уже не топила ее, а выталкивала на поверхность. Иногда помогала. На ее странице в соцсети, повторяясь, транслировалась песня, в которой были такие слова:
Тобой еще пахнет свитер. Еще обветрены губы.
Мне проще всего ненавидеть. Но это, наверное, глупо.
Эй, послушай! Не любишь — не умру.
Катись со своей дружбой. Я больше тебе не друг.
Этого оказалось достаточно, чтобы Джейме оставил ее в покое в соцсетях. Медленно, ощупью она выстраивала собственные линии обороны против него и постепенно расширяла зону безопасности своих перемещений. Борясь с чувством потери, жалея, что он больше не бьется и не пытается, но тем не менее медленно, по шагам выдирая из его рук ключи от своей жизни, она все больше и больше ощущала свободу. Однако в ней было тесно и душно. Бри задыхалась без Джейме.
