− Так у вас с глазом вроде всё нормально, − сказала девушка и, осекшись, невольно посмотрела на брата учёного.

          − Да при чём тут глаз, моя дорогая? Вы подверглись расхожему заблуждению. Многие почему-то считают, будто Нельсон был одноглазым и носил чёрную повязку, точно пират. Нет. Он был одноруким! И именно в память об этом до сих пор английские моряки аплодируют не двумя руками, как принято, а стучат кулаком левой руки по столу. Травму глаза адмирал действительно получил и стал от этого хуже видеть, но он не ослеп. Впрочем, это не важно, смотрите глубже... Я, как и Нельсон, родился в простой семье и, как он, многого добился в жизни. Разве не так? Брата моего, кстати, тоже назвали в честь адмирала − адмирала Дэвида Битти. И видите, какая он сейчас "шишка"? Да, Дэвид? − профессор с улыбкой посмотрел на брата.

          − Угу, − ответил полицейский, отправляя в рот очередную порцию пищи. − М-м-м... − простонал он, блаженно закатив здоровый глаз. − Ну и вкуснотища! А моя старая калоша даже яичницу нормально приготовить не может. И как тебе удаётся всегда получать всё самое лучшее?

          Профессор довольно ухмыльнулся.

          − Да обыкновенно. Я нашу Клариссу встретил в одном известном ресторане высокой кухни в Лондоне. А когда узнал, что она живёт неподалёку, попросту переманил её. Вот и всё. Ну, давайте продолжим насчёт имен... В честь кого, по вашему мнению, назвали Сэмюэла?

          Сэма не было среди нас. Он редко обедал у профессора. Ему были абсолютно безразличны кулинарные изыски, так нравившиеся мистеру Бриджелу. Гораздо больше по душе Сэмюэлу были обыкновенные каши, которые у него отлично получались. Профессору всегда стоило больших усилий уговорить Сэма прийти на обед. А уж после возросшего внимания Клариссы Сэмюэл старался вообще не появляться в столовой, чтобы ненароком не столкнуться с навязчивой стряпухой.

          − В честь Сэмюэла Клеменса ^[2]? − робко предположила Элизабет.

          − Что-то вас сегодня, моя дорогая мисс Стоун, в литературные дебри так и тянет, − засмеялся профессор. − Опять не угадали. В честь полковника Сэмюэла Кольта.

          − Это вам Сэм так сказал? − поинтересовалась девушка.

          − Нет, естественно. Его отец, мистер Пикок. Он где-то услышал фразу о том, что Бог создал людей разными, а Сэмюэл Кольт сделал их равными. Выражение ему очень понравилось. Так вот, он считал, что его отпрыск, обладающий неимоверной силой с самого рождения, тоже сможет всех уравнять не хуже револьвера.

          − Вы были знакомы с отцом Сэма? − удивилась Элизабет.

          − Да, хотелось бы послушать, как Сэмюэл попал к тебе, − с интересом сказал Дэвид.

          Ученый встал и нервно прошёлся по комнате. Затем снова погрузился в кресло и, заметно волнуясь, произнёс:

          − Это очень скорбная история. Я стараюсь не вспоминать о ней, поэтому и не рассказывал раньше. Но раз вы так настаиваете... Эти события случились чуть больше тридцати пяти лет назад. Мать Сэмюэла работала на заводе по производству химических волокон. Однажды на предприятии из-за утечки газа произошёл мощнейший взрыв. Результат был просто ужасным. Впоследствии эту аварию признали одной из самых трагичных производственных катастроф за всю историю Объединённого Королевства. Наверняка вы о ней слышали.

          − Во Фликсборо, что ли? − уточнил Дэвид. − Конечно, слышали. Я читал об этом в какой-то статье. Бабахнуло так, что пострадал не только завод, но и дома в окрестных городках...

          − Да. Тогда погибли пятьдесят пять человек и семьдесят пять получили ранения... Так вот, смена матери Сэмюэла выпала как раз на этот злосчастный день. Её изуродованное тело обнаружили, разгребая завалы, лишь через неделю. Мистер Гейбл Пикок, отец Сэма, опознал жену только по родимому пятну. Смерть супруги настолько потрясла Гейбла, что он впал в глубокую депрессию, потребовавшую госпитализации. В то время я собирал материал для научной работы в клинике и взял его под свой патронаж. Сэмюэла, которому тогда было лет пять, приютила бабушка, мать мистера Пикока. Через полгода, когда в состоянии Гейбла наметился значительный прогресс, новое потрясение постигло их семью. Мать Гейбла, уже довольно пожилая женщина, страдавшая тяжёлой формой астмы, где-то инфицировалась штаммом золотистого стафилококка и буквально за месяц сгорела.

          − Некротическая пневмония? − грустно поинтересовалась девушка.

          − Угу, типичный случай, − кивнул учёный. − Психика у мистера Пикока тогда была ещё совсем неустойчива, и мы решили скрыть от него новость. Но вот напасть, всегда находится какой-нибудь умник, который вечно всё портит. Этот идиот посчитал нужным сообщить больному о смерти матери. Наутро мистера Пикока нашли повесившимся... Юный Сэмюэл остался совершенно один.

          − Бедный ребёнок, − воскликнула Элизабет и утёрла непроизвольно выступившую слезу. − Но как же Сэм оказался у вас, профессор?

          − Понимаете, моя дорогая, в тот момент я был потрясён испытаниями, выпавшими на долю этой семьи. Ну как тут не поверить во всяческие родовые проклятья? Я посчитал себя обязанным помочь беззащитному мальчонке. Сэмюэл и так с самого рождения немного отставал от сверстников в умственном развитии, а после этих драматических событий его состояние усугубилось. Ночные кошмары и приступы головной боли требовали постоянного медицинского наблюдения, вот я и взял мальчика под присмотр...

          Профессор замолчал и, прикрыв глаза, погрузился в грустные воспоминания. На несколько минут в комнате воцарилась тишина.

          Я сидел впечатлённый рассказом и машинально мял салфетку. Мысли смешались, сознание накрыл лёгкий туман, а на белом материале салфетки внезапно начал проявляться рисунок в чёрно-красных тонах. Несмелые линии выдавали руку ребёнка... В багровых тучах висела гигантская машина, поливающая пространство огнём, с неба сыпались обгорелые обломки. Особенно выразительно была нарисована женщина. На обожжённой земле лежало её тело, прикрытое остатками одежды. Голова безвольно свесилась на бок, на бледном лице зияла страшная рана, а остекленевшие глаза смотрели прямо на меня. От неожиданности я отбросил салфетку. Когда через секунду я взглянул на неё вновь, салфетка, как и прежде, сияла белизной...

          "Ну вот, опять..." − поморщился я и принялся растирать кончиками пальцев виски.

          − Не стоило рассказывать. − Покосился на меня профессор. − Я же говорил, что это довольно печальная история... До сих пор я провожу с Сэмом сеансы терапии. Прогресс существенный, но вернуть его обществу полностью видимо не удастся... Давайте лучше продолжим игру. Позволите угадать, в честь кого назвали вас, мисс Элизабет? − постарался он перевести тему.

          − Конечно.

          − Я просто уверен, что ваших родителей вдохновила слава знаменитой королевы. Это имя вам очень подходит.

          − Не-а, − улыбнулась Элизабет, − всё гораздо прозаичнее. Мама назвала меня в честь актрисы Элизабет Тейлор.

          − Забавная игра получилась. Вечно ты что-нибудь этакое придумываешь, братец. Даже уходить не хочется, − сказал Дэвид Бриджел, поглядывая на часы, − но я договорился с приятелем, Майклом Маккензи, встретиться в пабе, чтобы посмотреть игру моего любимого "Портсмута" с "Саутгемптоном". Ну, ты должен помнить сержанта, Гор. Ты как-то помог его жене.

          − Да помню, помню, − сухо ответил учёный.

          − Не обижайся. Я правда обещал, − сказал полисмен извиняющимся тоном.

          − Даже и не думал. Нам всем тоже пора идти трудиться. Залетай почаще в моё гнёздышко, Дэйв, а то придётся тебя занести в Красную Книгу в категорию редких птиц.

          − Конечно-конечно. Просто последнее время столько дел навалилось... И дома, и на работе. Кроме того, ты же знаешь, я в любительской команде полицейских в футбол играю. А недавно меня выбрали председателем попечительского совета нашей церкви... − оправдывался Бриджел-младший.