Позвав ассистентов, я принялся готовить порцию лекарств для Отто. Мы весело смеялись, радуясь успеху... Дверь распахнулась, и в лабораторию вошёл старший помощник мастера Гленна. Он отвёл в сторону мрачный взгляд и, не поднимая глаз, произнёс ледяным голосом:

          − Сэр, сочувствую...

          Внутри всё похолодело от этого жуткого тона. Уронив на пол колбу с химикатом, я кинулся в палату. Там, склонившись над телом Отто, понуро стоял Гленн.

          − Он был сильным человеком, − угрюмо произнёс медик. − Любой другой на его месте не протянул бы и недели...

          Всё вокруг померкло. Я опустился на корточки и обхватил голову руками.

          "Надо было рискнуть. Как... как я мог это допустить? Он мой единственный друг. Он спас меня, пожертвовал собой. Я, я виноват в его смерти!"

          В памяти мелькали картинки. Вот Отто робко стоит перед строем, только появившись в Школьном Доме. Вот мы тащим раненого Маллигана по мрачным подземельям Глазниц Предков. А вот он уже на базе Мантикор с щеголеватыми усиками и смешливой искоркой в глазах, улыбается мне. А теперь... теперь он лежит здесь, связанный холодными узами смерти.

          Губы пересохли и потрескались. Казалось, будто сама старуха-смерть передаёт прощальный поцелуй, высасывает все чувства, оставляя лишь пустоту, чёрный безжизненный вакуум, затягивающий меня всё сильнее и сильнее...

           Выписавшись из госпиталя, я, совершенно опустошённый, поехал в свою квартиру. Она находилась на втором кольце жилых районов столицы.

           Едва голова коснулась подушки, я моментально отключился, забывшись беспокойным сном. В растревоженном сознании возник образ родителей. Мама укоризненно качала головой, а отец, устремив на меня суровый взгляд, грозил пальцем... Вздрогнув, я проснулся.

           Через минуту дремота снова одолела... Ко мне приближалась люди в чёрных одеждах. Один человек отделился от группы и вышел вперёд − это был капрал Рон Милтон из погибшего отряда. Он приближался, волоча за собой вывалившиеся внутренности. В его груди зияла огромная дыра с рваными краями, через которую были видны другие солдаты.

           − Вик, когда в "Золотую Бочку"? Мы заждались, − говорил капрал.

           − Да-да, командир, − соратники за его спиной утвердительно кивали.

           Их лица были окровавлены. С пальцев медленно стекала густая кровь. Кровь капала отовсюду. Кровь! Кровь! Кровь! Реки крови повсюду! Я видел её, слышал её запах, чувствовал её солёный привкус. Кровь бежала по земле красным потоком и дождём падала с неба. Она прибывала и прибывала, покрыв солдат по щиколотку, по пояс, а затем полностью поглотила их, оставив лишь пузырящиеся холмики над головами...

           Очнувшись от жуткого сна, я почувствовал, как холодный липкий пот пропитал одежду. Сон был настолько реальным, что, вскочив с кровати, я невольно огляделся. Было уже за полночь.

           "Да уж, тут без "Золотой Бочки" не обойтись. Нужно выпить чего-нибудь крепкого..."

           Добравшись до питейного заведения, я направился к стойке, за которой скучал молодой бармен, протирая и без того отдраенные стаканы. Подняв глаза, он ввинтился взглядом в мою красную нашивку и довольно причмокнул.

           − Оказывается, и герои Корпорации не прочь промочить горло, − задорно подмигнул бармен. − Что желаете, сэр?

           − Двойной "Шаг в преисподнюю", пожалуйста.

           − Ого, достойно, − ответил парень и принялся колдовать над содержимым.

           Ещё никогда на душе не было так муторно. Я пил порцию за порцией, вспоминая друзей и товарищей, которых отняла война.

           "Авось закончится когда-нибудь чернота эта..." − вспомнился Дедушка.

           Я явственно представил, как мы с Одди бегаем по лагерю Страдальцев где-то далеко от войны и увлечённо играем со своими детишками.

           − Проклятая война! − крикнул я и громко стукнул стаканом о стойку, чем привлёк внимание немногочисленных местных забулдыг.

           Уже под утро я на автопилоте вернулся домой и сразу же отключился. Проснулся только к вечеру. Скорбь о погибших друзьях и близких заполнила сознание.

           Я подошёл к ящику с бумагами и бережно достал старую картину. На её обороте была любовно выведена надпись: "Дорогому другу Шандару на долгую память". После гибели друга я взял картину себе. И сейчас, не в силах сдержать слезы, смотрел на неё и, обводя пальцем контуры друзей, жалобно стонал ещё не протрезвевшим голосом:

           − Одди! Шандар! Как же мне тяжело без вас...

           Горечь и тоска переполняли. Не в состоянии справиться с захлестнувшими эмоциями, я отправился за новой порцией.

           Походы в бар повторялись несколько дней подряд. В один из вечеров, уже не помню в какой точно, в дверях "Золотой Бочки" мне померещился мастер Зилан. Я энергично мотнул головой − призрак не исчез. Придвинув к себе стакан, я сделал глоток − старик чудесным образом материализовался в соседнем кресле.

           − Сынок, ты не виноват в его смерти, − произнесло видение умиротворяющим тоном. − Не стоит себя корить.

           − О, Святой Фарн, и привидится же такое, − пробубнил я и сделал ещё глоток.

           − Ты действовал грамотно и профессионально, − продолжал собеседник. − Я перепроверил всё, каждый шаг − ты сделал даже больше, чем мог.

           − Да откуда ты можешь знать! − крикнул я. − Он спас мне жизнь. А я... я не смог... не смог ничего... Ни для него, ни для Одди, ни для Шандара, ни для других, − и уже изменившимся, пьяно-примирительным тоном тихо произнёс. − Давай лучше выпьем, а? Бармен, налей и ему, − а потом, подумав, добавил: − Если, конечно, ты его тоже видишь.

           − Я разработал Фарн, а значит, и Ах-Пуч тоже моё детище. После взрыва этой бомбы погибли все мои близкие, пострадали миллионы безвинных людей. Ты только вдумайся − мил-ли-о-ны! Чувство вины будет преследовать меня до конца дней. Но я не сдаюсь. Я и только я смогу хоть как-то исправить ситуацию. Я занимался этим всю жизнь, и не брошу ни при каких обстоятельствах... У тебя же, сынок, есть прекрасный дар − дар от Бога. Твой препарат уже спас немало жизней и помог многим людям, которые тоже чьи-то друзья. Ты был Ангелом Смерти, геройски уничтожая врагов...

           − Да, убивал... много...

           − ...а сейчас я предлагаю тебе поработать в моей команде, чтобы использовать твои способности на благо − спасать жизни... За последнее время мир несколько изменился. Альянс уже захватил всю Африку и часть Европы.

           − А как же Разумовский? − мотнул я головой. − Не вышло? Всё зря? Да? Отто погиб напрасно?

           − Успокойся. Ничего не зря. На всё нужно время. Совсем скоро у нас будет свой Рог Изобилия.

           − У-у-у, − промычал я.

           − Вот, держи. Очень прошу, подумай хорошенько, − учёный сунул мне какую-то бумажку и испарился.

           Проснувшись дома после пьяного угара, я никак не мог сообразить, реальна ли была встреча с Верховным Мастером. Жадно выпив стакан холодной воды, я сел на край кровати и попытался восстановить вчерашние события. Тут мне на глаза попался смятый лист бумаги, валяющийся под ногами. Я поднял его: это был приказ о моём переводе в особую группу Просвещённых, работавшую под руководством Зилана. Кроме того, в документе сообщалось о присвоении мне статуса Мастера пятой ступени.

           "Мастер пятой ступени! Хм... А он меня ценит..."

           Я попытался осмыслить слова, сказанные вчера учёным, но разум отказывался что-то соображать. Голова трещала после почти недельных возлияний. Мысли никак не складывались в стройную цепочку. Поморщившись, я выпил препарат, устраняющий последствия алкоголя, и пошёл завтракать. Через какое-то время сознание начало проясняться.