Ужинали втроём. Аллен был действительно счастлив, что Трисия предпочла отужинать у себя в комнате, а Шерил всё ещё не вернулся. Роад, хоть и была жутко шумной, но её постоянная возня казалась теперь неотъемлемой частью любого, хотя бы частично семейного ужина. Сегодня она притащила с собой свои тетради и изо всех сил пыталась заставить Тикки или Аллена помочь ей разобраться в домашнем задании, которое, как оказалось, задали к завтрашнему дню. Ничего странного в том, что Мечта дотянула с заданиями до последнего Аллен не видел и весело смеялся над недовольно рожей Тикки, на котором висела Роад, пытаясь обратить его внимание на тетради. Тикки хладнокровно каждый раз стягивал её со своей шеи и повторял свою отговорку о том, что он сам всё равно ничего там не понимает. Закончилось всё тем, что тетради были разорваны, и Роад торжественно решила, что значит «не судьба».

Таким нехитрым образом Роад дошла до патетических размышлений вслух о том, какой прок ей вообще всё это учить, если скоро некому будет проверять её знания.

— А Граф, — тут же напомнил Тикки, — он всегда будет рад тебя проверить.

— Тикки, ты… — Роад возмущённо бросила в него опустошенную Алленом тарелку и, демонстративно отвернувшись от Удовольствия, уселась прямо на стол, между ними.

— Что? — тут же поинтересовался Аллен, с трудом отрываясь от ягодного пирога.

— А что ты об этом думаешь?

А ведь он даже следил за ходом разговора, а всё равно не понимает вопросов Роад.

— О чём именно? О том, что Тикки отказался тебе помогать и испортил тетради?

— Она сама это сделала, ты вообще на чьей стороне? — среагировал Тикки.

— Я на стороне этого милого создания, с которым мне лучше не ссориться, — отозвался Аллен, — и если я хоть что-то понимаю в этой жизни, то ты будешь всегда на моей стороне, потому что у тебя нет никакого желания ссориться со мной.

Тикки ничего на это не ответил, а Роад весело рассмеялась и продолжила ужин, полностью игнорируя Микка и пресекая всякую его попытку обратить на себя хоть чьё-то внимание.

Проведя за столом около двух несомненно весёлых часов, Аллен даже едва не забыл о собственном желании отправиться на Ковчег, но как только вспомнил, его заполнили сомнения.

— А я точно смогу открыть врата Ковчега? — поинтересовался он, как только Тикки захлопнул дверь его комнаты.

— А почему нет?

— Ну, это же вроде была способность Неа, сидящего во мне. Если он умер… Действительно ли я являюсь Исполнителем?

— О, Малыш, я постоянно забываю, какой же ты дурак в подобных вопросах, — мученически вздохнул в ответ Тикки. — Неа в тот момент ещё не Пробудился, не завладел твоим телом даже частично, просто начал маячить на дальних планах сознания. Это ты играл на пианино. Твои пальцы касались клавиш, и, что не менее важно, твоё желание исполнял Ковчег. Это ты управлял им тогда, значит сможешь и сейчас.

Аллен только кивнул, закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и воспроизвести в своей памяти уже почти забытую мелодию.

Вспоминать её в этот раз было гораздо сложнее. Если раньше она сама назойливо лезла в сознание каждый раз, когда он думал о Ковчеге, его вратах и подобном, то теперь он с трудом пытался вспомнить мотив, слова, мелодию. Просто сыграть её в мыслях оказалось не так уж просто.

Кажется, прошло больше часа, пока он наконец-то не добился нужного результата и прямо посерди комнаты не появились знакомые, слегка вытянутые врата Белого Ковчега. Слишком знакомые.

— Ну? — поинтересовался Тикки, видя что Аллен не торопится заходить внутрь.

— Не знаю, мне как-то не по себе, — отозвался юноша, медленно подходя к вратам и пытаясь к ним прикоснуться. Пространство врат однако не ощущалось совсем, а во время прохода через них возникало ощущение, будто проходишь сквозь тонкую, почти невесомую вуаль.

Стоило Аллену зажмуриться от слишком яркого света Белого Ковчега, как что-то треснуло его прямо в лоб. Аллен охнул, тут же хватая в руки странный предмет и с удивлением узнавая в нём небольшого, но как всегда чересчур активного и совсем уж родного Тимканпи.

— Тим! — удивлённо выдохнул он.

— Это что, твой голем? — с интересом рассматривая золотое, крылатое и чересчур зубастое создание, поинтересовался Тикки, — я его помню!

— Ага, это Тим, вот только как он здесь оказался? — недоумевающее оглядываясь, произнёс Аллен, через мгновение начиная вновь рассматривать голема со всех сторон и умильно улыбаясь, — его же тоже вроде как заблокировали в Ордене. Ты сбежал что ли, Тим?

— Ещё немного, и я начну ревновать. Тебе не кажется, что для одного летающего шарика этих твоих эмоций слишком много?

— Что бы ты понимал, Тикки, этот летающий шарик мой лучший друг и товарищ!

— Хорошо хоть только друг и товарищ, — вздохнул Тикки

— Только вот я не понимаю. Я пытаюсь заставить его воспроизвести старые записи, но.. Их как будто совсем нет. Разве такое возможно? У него ведь всегда идёт запись происходящего вокруг. Подожди, он хочет что-то показать мне! — взволнованно перебил его Аллен пытаясь вглядеться в неясное пока изображение, — это что, записи?

— Тебе лучше знать, по-моему, это тот самый язык Четырнадцатого.

— Ну да, — растеряно отозвался Аллен, — это ноты и слова песен. Очень многих. Ого! Их всех сочинил Неа, или как?

Честно говоря, Аллен был слегка разочарован. Но с другой стороны оставлять какие-то важные записи в големе было бы не очень предусмотрительно. В этот момент Тимканпи остановил изображение очередного текста, часть которого была написано слегка не так, как остальное.

«Исчезали звёзды и луна;

Мир покрыла истинная тьма

Мир, которого уже не будет»

====== Глава 20. Ожидаемые неожиданности. ======

Карета пронеслась всего в какой-то паре сантиметров от его плеча, и кучер громко закричал на него, но мальчик даже не понял, что именно, только сильнее прижимая к себе небольшой свёрток, спеша подальше от неширокой, грязной дороги, заполненной снующими туда-сюда людьми. Наверняка какой-то богатей опять нагрянул, всё земли Френчиров осматривают, да никто не берёт. Ещё бы! Про эту семью ходили такие ужасные слухи, мол и детишек, и жену, и брата с сестрой зверски убил и обезобразил трупы сошедшей с ума глава семейства. Народ его едва не линчевал, когда это было обнаружено, камни летели во всю, поместье подожгли, а вот Френчир остался жив да невредим. Вот тогда-то и начались обвинения в нечестивости, вопли о том, что еретик, что продал душу дьяволу, да ему и служит… Поднялась слишком большая волна, кажется, Френчира хотели казнить, да в народе поговаривали, что его даже цепи в тюрьме не удержали, вот его и послали в какое-то заведение для бесноватых при церкви. Вот только слухи о том, что земля та проклята и что ходить туда не следует так и остались и обросли ещё более страшными подробностями.

Но мальчик точно знал, что по крайней мере днём на землях Френчиров безопасно. Там нет назойливых людей, нет этих постоянных окриков и обвинений в воровстве, тычков и невыплаченных монет. Он даже пару раз собирался остаться там ночевать; от сгоревшего дома всё-таки остались некоторые стены да не плохая крыша, но было жутковато.

Странным был и тот факт, что он никогда никого не встречал в этом месте. Не может же быть, что только ребёнок не боится этих дурацких россказней?

Он даже на некоторое время нашёл себе там друга – маленько, серого щеночка, сильно напоминающего волчонка. Он постоянно встречал мальчика возле разросшейся рощи, из-за которой начиналась дорога, ведущая прямо к их дому. А потом щенок пропал. Мальчику было даже немного жаль, хотя он никогда не считал собак хорошими зверями и, честно говоря, ненавидел. Его брат до сих пор бывало прихрамывал, если погода портилась, из-за того, что пару лет назад на них напала огромная псина и, по мнению мальчика, едва не отгрызла брату ногу. Он тогда закрыл собой младшего братишку, а потом собаку сумел отогнать мясник — огромный страшный мужчина, которого мальчик до этого дня всегда боялся. Мужчина тогда запросто забил эту псину до смерти, а потом оказалась, что это какая-то гончая очень важного человека, у мясника начались проблемы, и он, вроде бы, уехал отсюда.