— Знаешь, Аллен, это, конечно, всё очень не вежливо по отношению к Трисии, но я безумно рад, что ты наконец-то высказал всё это вслух, выплеснул наружу. Давно в тебе это копилось, неправда ли?

Аллен только растерянно заморгал, смотря на довольно улыбающегося Тикки и слегка косясь в сторону почти невозмутимой Трисии.

— Раньше ты всегда держал всю свою боль и обиду на судьбу в себе. Тебе просто необходимо было высказать всё это кому-нибудь. Теперь ведь стало гораздо лучше?

— Нет, — отозвался Аллен, опуская взгляд, — стало пусто.

Не было больше ненависти или негодования. Не было больше желания переиграть собственное прошлое, начать заново, понять окружающих и разгадать эту страшную тайну — почему именно он? Пустота, на стенках которой остались лишь жалкие мазки былых обид и переживаний.

— Пустоту всегда можно заполнить чем-то новым и куда более интересным чем то, что ты только выкинул. Пошли-ка отсюда, скоро уже ужин, а мне надо ещё переодеться, а тебе немного успокоится.

— Я и так уже спокоен, — невольно улыбаясь и давая себя развернуть и увести обратно в дом, произнёс Аллен.

— Ты давно проснулся? — поинтересовался Тикки, продолжая придерживать и направлять Аллена одной рукой.

— Если честно, то нет, — тут же смутился Аллен. — И я даже не сразу сообразил сколько уже времени.

— Выспался хотя бы? Ночью тебе было совсем плохо, ты меня порядком напугал, Малыш. Тебе нет и года, как Ною, а Мудрость уже пихает в тебя воспоминания! При том, что большинство Ноев плохо переносит эту процедуру даже после того, как справят пятилетку.

— Но Одарённость-то уже даже восстановил свои воспоминания аж за две жизни? — заметил Аллен, невольно отмечая, как потеплело в груди, когда он услышал нотки озабоченности в голосе Тикки. Раньше ему казалось, что это очень обременительно и непонятно, если за тебя кто-то волнуется. А с Тикки всё казалось совсем простым и даже приятным. А ещё осознавать, что Удовольствию Ноя совсем не всё равно, было очень непривычно. Ему и раньше встречались люди, которые вроде бы переживали за него, но это было совсем не так, как сейчас с Тикки.

Аллену казалось, что он действительно сошёл с ума и окончательно запутался в себе.

Комната Тикки оказалась просторнее комнаты Аллена и темнее. Окно было наполовину зашторено, а другая створка была приоткрыта, пуская гулять по комнате пронизывающие до самых костей сквозняки. На широкой кровати, стоящей у окна, были раскиданы в ужасном беспорядке самые разные вещи, как мужские, так и женские. Впрочем, если Аллен не ошибался, то последние принадлежали Роад. Тикки проследив за удивлённым взглядом пояснил:

— Мечте жутко нравится зеркало в моей комнате, и поэтому она постоянно бегает переодеваться ко мне. К тому же она утверждает, что только я в этом доме не посоветую ей плохого. Ты не представляешь, как это утомляет, когда под утро или среди ночи к тебе врывается эта маленькая бестия с ворохом своих платьев и прочих причиндалов и начинает мотаться туда-сюда, постоянно спрашивая, что ей идёт больше, и не слишком ли мило она выглядит.

Аллен расхохотался, представив себе эту потрясающую картину, а Тикки, бросив на него полный укоризны взгляд, стащил с себя плащ и стал придирчиво оглядывать рубашку, жилет и штаны. В итоге он похоже решил, что сменить верх всё-таки придётся и полез в шкаф. Движимый любопытством Аллен тут же оказался сзади, придирчиво рассматривая большое зеркало в старинной позолочённой оправе, висящее прямо за шкафом. Оно определённо было большим, но ничего особенного Аллен в нём не увидел, а когда обернулся, чтобы спросить у Тикки, то обнаружил, что Ной как раз полностью стянул с себя рубашку.

Если бы кто-нибудь раньше сказал Аллену, что он будет с нескрываемым интересом рассматривать чужой мужской торс ровно до тех пор, пока его обладатель не обернется и не окликнет его, он бы решил, что это человек болен. Теперь Аллен решил, что болен он сам.

— Малыш, если ты сейчас же не перестанешь разглядывать меня с таким видом, то до ужина мы так и не доберёмся.

Аллен вздрогнул, отрывая взгляд от накаченного пресса Тикки и тут же попадая в затягивающий плен жёлтых глаз хищника.

— Я.. — Аллен отрицательно замотал головой, попятившись, и тут его спас снова заговоривший желудок. Взгляд Тикки тут же приобрел другое выражение; Аллен поспешно отвернулся.

— Похоже ужин нам пропускать всё же не стоит, — произнёс Тикки, натягивая на себя рубашку.

— Я не ел с момента пробуждения, — попытался оправдаться Аллен, но Тикки засмеялся только ещё громче, — что такое?

— С момента Пробуждения, — сквозь смех выдохнул Тикки, — ты когда-нибудь заставишь меня задохнуться. Момент Пробуждения у Ноев, это тот момент, когда просыпается их Тёмная Сущность.

— Но ты-то понял, что я имел в виду, — отозвался Аллен, честно не понимая, отчего Удовольствие так смеётся над этим. А в следующее мгновение его мозг посетила новая, очень странная мысль, которая, кажется, преследовала его с того момента, как он сегодня проснулся, но никак не могла до конца сформироваться.

— Тикки, можешь помочь мне кое в чём после ужина?

— Возможно. Я же ещё не знаю, что ты задумал, — отозвался Тикки.

— Я хочу, чтобы ты сходил со мной в Белый Ковчег.

Тикки Микк поперхнулся воздухом.

— Малыш, тебе не кажется, что идти туда несколько….

— Не запрещено, — улыбнулся Аллен, удивлённо понимая, что где-то в подсознании уже выстроил всю цепочку событий, — Граф запретил мне покидать этот дом и находится без сопровождения в Ковчеге. Но он же не указал в каком именно Ковчеге!

— Это довольно большое упущение с его стороны, — ответил Тикки нахмурившись.

— Да ладно тебе, я ж не собираюсь сбегать или с кем-то связываться! — тут же подскочил к нему Аллен и словно ребёнок дёрнул за рукав, желая привлечь внимание, — Я просто хочу сходить туда, осмотреться. Ну действительно просто так! Мне захотелось там побывать, хотя может быть это как-то связано с воспоминаниями Неа. Но это ведь не имеет значения! К тому же там со мной будешь ты, и если что сможешь проконтролировать!

— Почему бы тебе тогда, раз это такой безобидный план, не предупредить ещё кого-то о своих намереньях?

— Потому что я не хочу! — отозвался Аллен, и видя, что просто так этого Ноя не убедить, решился применить тяжёлую артиллерию, которая могла навредить и ему самому, — Ну Тикки, ты мне должен, между прочим, потому что ни ужином, ни просто беседой дело не ограничилось!

Тикки вопросительно приподнял брови – Аллен продолжал храбро сверлить его взглядом.

— Я всё-таки покраснел, да? — через пару минут сдался Аллен.

— Да, но совсем не сильно, — отозвался Тикки и тут же схватив Аллена за плечо, развернул к себе лицом, холодные пальцы прошлись по тому месту, где раньше был шрам, — я помогу тебе, Аллен, но не потому что я тебе что-то там должен, а просто… Я хочу, чтобы ты был спокоен хотя бы насчёт Ковчега. Насколько я знаю, в день твоего Пробуждения все его двери исчезли, и сам он снова был полностью запечатан. Но ты, как Исполнитель, сможешь открыть его и снаружи.

Тикки едва ощутимо коснулся лба юноши губами, вновь выпрямившись склонил голову набок.

— А сейчас нам, похоже, пора пойти и наконец-то поесть. Мне казалось, что какая-то часть тебя только что возмущалась твоим пренебрежительным отношением к собственному питанию.

Ной отвернулся к двери, наспех пальцами пытаясь пригладить спутанные, мокрые волосы.

— Спасибо, — негромко произнёс Аллен, не улыбаясь.

— Ещё сочтёмся, Малыш, — обернулся к нему Тикки.

И Аллен точно знал, что это всего лишь шутка. Он знал, что Тикки действительно помогает ему просто так, ни за что. Хотя Аллен был не настолько наивным, чтобы не понимать, что Тикки пытается улучшить их отношения, чтобы затащить его в постель и закончить недавно начатое.

Ну и плевать. Даже если Микку просто нужно его тело, и все эти его ухищрения проводятся лишь с одной единственной целью, неужели Аллен не может просто расслабиться и наслаждаться тем, что ему причитается? Как ни странно, он был совсем не против связи с Тикки. Он всё равно мало знает о подобном, но он точно знает, что даже просто находиться рядом с этим Ноем ему было на редкость приятно и уютно. Ничего подобного он не испытывал ни с одним из своих прежних знакомых; кто-то казался слишком болтливым, слишком весёлым, слишком грустным, слишком молчаливым… Он точно знал, что и у Тикки есть немало недостатков, но даже если он и раздражал, то как-то по-особенному. Так что всего через несколько минут раздражение само собой рассасывалась, и становилось смешно за эту глупую обиду и их с Тикки ребячество. Пожалуй единственным препятствием на пути их полного сближения было его смущение и страх.