— И ещё, Граф! — потянула руки вверх Роад, — Аллен спрашивал о Неа, о происхождении самого Четырнадцатого Ноя.

Граф задумчиво переглянулся с Правосудием и Одарённостью.

— И я посоветовала ему спросить об этом у вас! — радостно завершила Роад, — ну и рассказала ему немного. Я же правильно сделала?

— Да. Хотя я бы предпочёл, чтобы он узнал обо всём немного позже.

— Не думаю, что он спросит у вас прямо сегодня или завтра, — хихикнула Роад.

Тикки подумал, что на их месте не был бы так в этом уверен. Когда он сам посоветовал Аллену задать вопрос Графу, тот так и поступил. Сразу же, при первой возможности. Правда, в данном случае Тикки был почти уверен, что вопрос о Четырнадцатом был с какой-то подставой. Что-то в этом расширении Семьи было не чисто. И знали об этом только несколько Ноев. И он в это число знающих определённо не входил.

— Ладно, с Четырнадцатым мы более-менее разобрались. Теперь что касается Апокрифа. Я запрещаю вам всем пытаться его вычислить и убить.

А вот тут Удовольствие, как говорится, выпал в осадок.

— С чего бы это? — вырвалось у него быстрее, чем сформировалась мысль.

— С того, что это действительно опасно. А терять вас сейчас, в самый ответственный момент я себе позволить не могу. Хватило и Гнева, о котором я, кстати, скоро ещё напомню вам. К тому же сейчас Апокриф не знает, что нам известно о его существовании и активной деятельности. Это даёт нам определённые преимущества в борьбе с ним и в поисках Сердца, потому что я всё ещё надеюсь, что Орден наконец-то его обнаружит.

Со стороны некоторых Ноев послышались смешки, потому что это было довольно распространенной в их кругах шуткой — о том, что Граф в своё время не уничтожил Орден, потому что именно они могли обнаружить Сердце быстрее самого Графа.

— И ещё, что у вас стряслось с Акума, достигшим пятого уровня?

Несколько взглядов сейчас же обернулись в сторону Уз, и те сразу же засуетились.

— А что такого-то? Ну, забыли мы его, ну не ожидали, что туда всем скопом генералы нагрянут, так что теперь, убивать нас, что ли? — замахал руками Дебитто.

— Боюсь, что это не поможет, — нахмурился Граф, — еще есть Акума, достигшие пятого уровня?

— Да, Хозяин, — отозвалась Страсть, — но у нас почти не осталось четвёртых.

— Это не так страшно, — вздохнул Граф, кивая.

А далее пошло уже более детальное обсуждение различных планов, в которых Тикки не увидел ничего особенно нового и интересного. А собрание, несмотря на это, затянулось, и, когда Граф наконец-то распустил всех, Тикки вздохнул с облегчением.

Рано. Потому что именно его окликнул Граф на выходе. И странный взгляд Главы Семьи сразу же сказал Тикки, о чём с ним будут говорить.

— Да, Господин Тысячелетний? — почти смиренно поинтересовался он, — последний раз, когда вы так смотрели на меня, вы утащили меня с поля боя за шкирку и подмели мной пару улочек Ковчега. Какое извращение вы задумали на этот раз?

Граф продолжал сверлить его взглядом, потом неожиданно вздохнул и махнул на него рукой.

— Ладно, иди уже.

— Что? — опешил Удовольствие.

— Скройся! И делай что хочешь. Только не переборщи там…

— О… Ну так я же и так… — Тикки покачал головой, честно не зная, как подобрать слова, — ну.. осторожно…

— Ну тогда и иди отсюда, вот только если твоё “осторожно” окажется не осторожным…. Ты об этом пожалеешь!

И именно в этот момент Удовольствие и понял, что угроза-то вполне реальна. И даже подумал, что, может, всё это того и не стоит.

Аллен нашёлся в своей комнате и, как узнал Тикки, за всё это время так из неё и не выходил. Фигурка мальчика, стоящего у окна, сразу бросилась в глаза. Как и то, что за окном уже был поздний вечер. А Уолкер сегодня, похоже, вообще не ел.

— Чего это ты там увидел, Малыш? — поинтересовался Тикки, недовольный тем, что его игнорируют.

— Ничего особенного, — глухо отозвался Аллен, и Тикки это не понравилось.

— Что-то случилось?

— Всё отлично, — произнёс Аллен так, словно радовался собственным похоронам.

— Малыш?

— Я.. Я не понимаю себя, Тикки. Это всё ведь неправильно, так?

— Не вижу здесь ничего неправильного, — медленно подходя к Аллену и опуская руки на его напряжённые плечи, произнёс Тикки, — о чём именно ты говоришь?

— О себе! — резко обернулся Уолкер, сбрасывая его ладони, и Тикки наконец-то увидел его блестящие от непролитых слёз глаза и с силой сжатые губы, — Сегодня мне ведь опять становиться человеком, так?

— Ну да, — всё ещё не понимая, в чём дело, ответил Удовольствие.

— Я не хочу, — едва слышно произнёс Аллен, — я не хочу этого. Я… я чувствую себя просто ужасно в том обличии, это просто кошмарно! Я не контролирую себя! Только боль, которая исходит непонятно откуда, и это идиотское желание крушить и сносить всё, что встретилось на пути! А ведь я даже не знаю, на пути к чему! Я ни черта не понимаю, но я не хочу принимать обличие человека! Мне гораздо больше нравится быть Ноем, разве это нормально?

— Если учесть, что другой облик приносит тебе боль, то очень даже нормально, — спокойно ответил Тикки, приподнимая руки в смиряющемся жесте.

— Нет… я… Я не хочу быть Ноем! И не говори мне, что никто не хотел, я знаю! Но, в отличие от вас, я им становиться не должен был! Я экзорцист!... Был… Чёрт… Я…

Напряжённый мальчик прикрыл глаза, и по щеке скользнула слеза.

— Такое ощущение, что я тону… Тону в чём-то ужасном, что кажется до умопомрачения правильным. Это очень страшно. Мне кажется, что я просто теряю самого себя.

Тикки замер всего в полушаге от Аллена. Перед ним стоял дрожащий, напряженный до предела, несчастный до самых далёких глубин души ребёнок. Просто потерянное юное создание, которому сложно было принять надвигающиеся изменения, и от которого с начала его сознательной жизни всегда требовали быть взрослым. Разве он обязан был быть сильным? Разве он не нуждается в чьей-то поддержке?

— Ты просто становишься самим собой. Новым самим собой.

Тикки аккуратно стёр большим пальцем пару слезинок. Аллен затаил дыхание и широко распахнул глаза, вглядываясь в Ноя так, словно ожидая чего-то. Сам при этом не зная, чего именно он ждёт.

— И Нои никогда не плачут из-за таких глупостей, Малыш.

Мягкая улыбка, отражение собственных глаз в чужих расширенных зрачках. Легко наклонившись вперёд, Тикки провёл рукой по щеке и просто дотронулся до чужих, дрожащих губ своими, словно сливая две души в одном поцелуе.

====== Глава 10. Голос. ======

Тихое завывание ветра за окном, тени, отбрасываемые дрожащим пламенем единственной свечи, и худой медноволосый мальчишка, нервно тарабанящий пальцами по стеклу. Поджав одну ногу, а другую так же разместив на подоконнике, мальчик весь скуксился и хмуро глядел перед собой, глубоко погрузившись в свои мысли.

Всё вокруг него было неправильным.

Всего несколько часов назад он был полностью разбит, ошеломлён и возмущён всё больше на самого себя, а не на кого-то другого. А потом пришёл Тикки и…

Аллен покраснел, радуясь, что сейчас его никто не видит, и, особенно сильно треснув пальцами по стеклу, облизал губы. Чёртов Тикки Микк, который постоянно сбивал его с толку! Мало того, что почти все его взгляды и осторожные прикосновения к нему и раньше казались странными, так теперь Аллен чувствовал, что у него просто закипает мозг, потому что никак не мог объяснить, что происходит. Да и не силён он был в опознании мотиваций людей. А тут он имел дело вообще с Ноем.

С Ноем, который его поцеловал.

«Зачем?» — это был первый и самый настойчивый вопрос из тех, что крутились у него в голове. Этот же вопрос казался довольно глупым. Захотел и поцеловал, ну что тут такого? Вот только была ли у него какая-то цель? Ведь если Тикки по какой-то причине понравился он сам, то напрашивался вывод о том, что….

О том, что он крупно попал. И что, возможно, Тикки просто скучно постоянно находиться рядом, учитывая, что большую часть времени Аллен спит, и он решил повеселиться.