Роад улыбнулась и снова кивнула.

— Скоро им всем придёт конец! — соскочив со стола, задорно произнесла она, — я рада, что это случится. Хотя мне и будет не хватать некоторых игрушек… Первое время.

Граф мягко рассмеялся, а Роад, пританцовывая, вышла из его кабинета.

— Через час собираемся на ужине! — услышала она Графа.

— Всенепременно, Господин Граф! — отозвалась Мечта и помчалась по коридорам дальше.

Убедившись, что с Первым Апостолом сейчас всё в порядке, она стала ощущать себя гораздо увереннее. Тяжело было такой, как она, осознавать, что есть что-то, что полностью ей не подконтрольно. А Граф теперь даже совсем не походил на безумного. У него и раньше были проблески разума, но обычно такое состояние долго не держалось. К тому же Граф, медленно начиная сходить с ума, всё реже и реже появлялся в своём человеческом обличье и никогда не был в нём больше шести часов. Кажется, он начал испытывать непонятное отвращение к этому своему облику, однако с тех пор, как он очнулся, он всего пару раз принимал обличье Тысячелетнего Графа.

Роад полагала, что всё это к лучшему. И теперь ей хотелось убедиться в том, что всё в порядке с Алленом Уолкером.

Поворачивая в очередной пустынный коридор, Роад едва успела притормозить и не врезаться в стройную Лулу, которая, похоже, была чем-то взволнована.

— О, Роад, ты от Хозяина? Как он там?

— Вроде неплохо, — отозвалась Мечта, прищёлкивая невысоким каблуком, дабы убедиться, что не сломала его в процессе торможения, — Хотя от бумаг отходить пока не желает. Совсем заработался.

— Ужас какой, а ведь только встал с постели!

— И не говори, — подтвердила Роад.

— Хорошо хоть на ужин отвлечётся, снова всю Семью собирает. Как давно у нас не было подобных ужинов, — Лулу вздохнула, — Мудрость ведь тебя оповестил?

— Мудрость? Мне Граф об ужине сказал. Наверное, тогда же связался с ним и попросил передать остальным. Похоже, эта идея только пришла к нему в голову.

— Хм, как думаешь, этот мальчишка, что был экзорцистом, тоже там будет?

— Конечно. Граф ведь собирает всю Семью, — уверенно улыбнулась Роад, — иди лучше к нему и вытаскивай из этих бумаг. Дела никуда не убегут, а полчаса дополнительного отдыха ему просто необходимы.

— Именно так я и поступлю, — решительно сжимая руки в кулаки и направляясь в сторону Графа, произнесла Страсть.

Роад тихонько хихикнула и подумала, что сейчас с Алленом Тикки, и она вполне сможет увидеть его на ужине, а не прямо сейчас. Стоит лишь немного подождать. Пожалуй, она снова выпросит поставить большой круглый стол.

В то время, пока Роад беседовала с Графом и выясняла степень его вменяемости, Узы занимались «общественно полезным делом». А именно пытались составить карту Ковчега. После того как они позорно заблудились и ушли непонятно куда, близнецы поставили перед собой невероятно сложную задачу, потому что ходили слухи, что ещё во времена создания Ковчега Одарённость по просьбе Графа пытался сделать план основных помещений, но даже у него ничего не вышло. В Ковчеге появлялись новые комнаты, исчезали старые, двери постоянно менялись, вели совсем не туда, куда вели раньше. Запомнить или запечатлеть всё это на бумаге было просто нереально. Но Узы любили ставить перед собой сложные цели. К тому же Граф наконец-то сказал, что они могут забыть о поисках Кросса, и близнецы с особой жестокостью уничтожили все скопившиеся у них за время его поисков счета.

В конце концов, если этому миру скоро конец, то зачем вообще заботиться о подобных мелочах? Правда найти Кросса или хотя бы его Чистую силу, чтобы сделать точную копию Приговора, им всё ещё хотелось. Но помимо этого близнецов одолевали ещё с десяток самых разных желаний.

Нетерпеливо шурша бумагой и проходя уже сто шестьдесят седьмой коридор и записывая наименование триста четвёртой двери, Джасдеро заметил, что в их расчёты, кажется, вкралась ошибка.

— А это ещё что такое?

— Что? — тут же склонился над бумагой Дебитто, ударяясь лбом о висок светловолосого брата.

— Вот! Северо-восточный коридор под номером шесть, а вот у нас южный проход под тем же номером! Они же не должны повторяться, разве не так?

— Нет. Ерунда какая-то. Смотри, а вот ещё один шестой коридор. Почему их так много?

Близнецы внимательно посмотрели друг на друга.

— Может, это потому что мы плохо знаем счёт после тридцати восьми? — предположил Джасдеро.

— Сорок, — с готовностью отозвался Дебитто, но тут же нахмурился, — или пятьдесят?

Джасдеро только пожал плечами, а Дебитто сердито зашипел, выкидывая бумаги.

— Это всё эти сложные числа! В них нет никакой логики и последовательности! Разве все упомнишь?

Джасдеро отрицательно замотал головой, затем кивнул, соглашаясь со словами брата, и злобно притопнул выкинутые чертежи.

— Надо найти себе другое занятие, — пробормотал Дебитто, — Граф ведь был совсем не против, не так ли? Значит, сейчас самое время избавиться от боли в старых шрамах.

Джасдеро настороженно замер, но согласно кивнул. Близнецы заговорщицки переглянулись и уже пошли куда-то, как их настиг прозвучавший прямо в голове голос Мудрости:

— «Через час, оболтусы, чтобы были в обеденном зале».

— Это ещё с какого перепугу? У нас планы! — вслух возмутились Узы.

— «А у Графа семейный ужин. Так что я предупредил. Не придёте — пеняйте на себя!»

— Как уж тут не прийти, — тихонько пробурчал Джасдеро, — похоже, нашим планам придётся немного подождать, — он оглянулся, задумчиво разглядывая валяющиеся на дороге листы бумаги, — может, попробуем пока заново чего-нибудь начертить?

Тикки Микк кивнул Мудрости, показывая, что об ужине помнит, и, дождавшись его ухода, обернулся к растерянному Уолкеру.

— В чём дело, Малыш? У тебя такой пришибленный вид.

— Этот ваш Мудрость, он ведь не только просматривать воспоминания может, не так ли?

— Ну да, — всё ещё не понимая, в чём дело, произнёс Тикки.

— Он наверняка ещё и менять их или корректировать может. Так?

— О! Так вот ты о чём! Никто ничего с тобой не сделал. Ну, кроме блокировки воспоминаний. Это было необходимо.

— Но ведь так было бы гораздо проще! Ведь мне можно было просто изменить воспоминания, заставить забыть, что я был экзорцистом, или ещё что-то. Настроить меня против Ордена.

— Эй-эй-эй! Притормози-ка, Малыш. — попятился Тикки, не ожидавший такого напора, — Мы так не делаем. Мы Семья, и если ты ещё не понял, а ты не понял, потому что некогда было, то это очень многое значит. Мы живём по некоторым принципам, которые поддерживает Граф. И один из них касается неприкосновенности нашей памяти и рассудка.

— Что, даже для блага этой самой Семьи? — поинтересовался Аллен.

Тикки улыбнулся про себя. Даже если этот мальчик и уверял себя в чёрт знает чём, то на самом деле он активно поглощал в себя знания о своём новом окружении. Он становился настоящим Ноем, потому что после Пробуждения этого избежать было невозможно. И Удовольствию было очень интересно наблюдать за его становлением.

— Задай этот вопрос Графу.

— Что? — Кажется, Уолкер был действительно изумлён. Так и замер с широко распахнутыми жёлтыми глазами и слегка приоткрытым ртом.

— А что тебя так удивляет? Мудрость же только что сообщил, что Граф проводит семейный ужин. Значит, он сам там будет, вот и спросишь у него.

— А зачем я там буду?

— Затем, что там собираются все члены Семьи. Это традиция. Ещё один нерушимый принцип. А ты — член нашей Семьи. Не заложник и не пленный. Пора бы уже запомнить! Мне казалось, что ты уже достаточно пришёл в себя для таких простых вещей.

— Мне просто казалось, что довольно наивно предполагать, что я вот так просто пойду вашими путями, — напряжённым голосом произнёс Аллен.

— Не тебе говорить о наивности, Малыш, — мягко заметил Тикки, — так или иначе, но тебе надо бы одеться, до ужина не так уж много времени.

Аллен резко опустил голову, оглядывая себя, и покраснел, видимо, только вспомнив, что стоит тут только в пижамных штанах. Тикки, посмеиваясь про себя над такой забавной реакцией, отправился за приготовленными для Уолкера вещами.