Неа неуверенно прикусил губу, нахмурился, подумал. Налаживать отношения с Ноями и впрямь было нужно, пока они относились к нему хорошо лишь потому, что он, видите ли, только пробудился и вообще являлся чем-то вроде чуда: новый всё-таки Ной!
Нехорошие мысли, что могут быть присущи только по-настоящему коварному созданию, начали потихоньку пробуждаться в его бедовой головушке. — И ещё один момент… — Тринадцатый замер у выхода, и Неа врезался ему носом в спину. — Тебе пора менять отношение к себе. — В смысле? Ной ненадолго задумался, а затем кивнул самому себе, выходя из комнаты. — Объясню по пути. — Мана!! Парень не успел даже провернуть ключа в скважине, как ему на спину бросился кое-кто удивительно знакомый, обхватывая руками за шею и пытаясь поспешно, невнятно объяснить, в чём дело — Мана, слушай, у меня тут совсем крыша ту-ту. Ну, я нечаянно. То есть специально, но чего они так реагируют? Короче, можно я у тебя выходные перекантуюсь? Знакомые серые глаза прямо-таки молили о снисхождении, и Мана Уолкер сумел только распахнуть дверь, позволяя Неа ввалиться внутрь… И тут же уронить вешалку, трюмо и заодно себя. — Мне казалось, вы должны отлично видеть в темноте! — с налётом раздражения произнёс старший Уолкер, в то время как младший беспомощным жуком барахтался где-то под трюмо. — Клевета! Это наглый поклёп! — сдавленно отозвался тот, не совсем уверенный в значении произнесённых слов. Всё же уличное воспитание продолжало проявлять себя даже сейчас. — Слушай, подними эту штуковину! — Ага, уже бегу. И Мана прошёл мимо него в комнату. — Мана? Никакого ответа. Неа судорожно выдохнул, на мгновение расслабляясь, набрал побольше воздуха в лёгкие и заорал во всю глотку, — Мана, я в шарфе запутался!! Из коридора послышался сдавленный смешок, а через мгновение в коридоре зажёгся яркий свет, и младший Уолкер, воспользовавшись замешательствам такого взрослого и серьезного брата, подставил ему подножку, опрокидывая к себе в их общую свалку. Кажется, вернуть прежние отношения с братом ничего не стоило. Нужно было просто перестать ненавидеть самого себя.
====== Extra 2. Прошлое. ======
Он проснулся в сумерках от неясных, негромких звуков, напоминающих плач ребёнка. Распахнул глаза, уставился вверх, в темноту, где должно было что-то быть, и понял, что не может понять, где он и что он здесь делает. И кто-то хнычет совсем рядом, свернувшись под боком в поисках тепла и защиты. Кто-то тёплый и маленький. — Эй! — негромко окликнул он, с ужасом понимая, что даже не знает, как того назвать. А хныканье вдруг затихло, и к нему повернулось едва различимое во тьме лицо с серыми – Мана не видел, но знал это – глазами. — Мана… Ребёнок прошептал это на грани слышимости и вновь уткнулся лицом в его тёплое пальто. Они спали в верхней одежде потому, что комнатушка продувалась всеми ветрами. Они… Что за ерунда. — Аллен? — имя сорвалось с языка само по себе, причиняя почему-то боль. Мальчик в ответ что-то негромко промычал. Мана коснулся его лица, пытаясь разглядеть получше, и знакомая, но удивительно старая тревога затопила всё его существо. — У тебя что, жар что ли? Мальчик не ответил, а Мана разрывался между возможностью встать и найти что-нибудь, что может помочь ребёнку, и осознанием, что сейчас он ничего не найдёт посреди ночи и только может получше закутать ребёнка. Аллена. Разум буксовал, сдавал назад, но никак не давал ответа насчёт того, что здесь происходит, и почему его погибший младший братик сейчас лежит в его объятиях в жестокой лихорадке почти так же, как когда-то лежал его близнец — Неа.
Мана мог лишь благодарить Бога за этот первый проблеск понимания и молиться о том, чтобы мальчику не стало хуже этой ночью.
Он не мог сказать, когда точно к нему пришло осознание, что маленький Аллен это действительно Аллен, а не игра его воспалённого рассудка, чьи стены и пол уже несколько лет раскачивались с такой амплитудой, что удивительно было, как он до сих пор остался в живых. Иногда его прямо-таки тянуло на странные, пугающие поступки. Жаль, что пугали они в основном рыжеволосого мальчонку, который крутился вокруг, как волчок. Кто-то обещал, что Аллен сам найдёт его. Этим кем-то был его потерянный брат, вот что знал Мана. Знал иногда, когда разум прояснялся и обретал хрупкую опору, когда сознание больше не бередили движения того, чего не было и никогда не будет. Он точно знал, что видел когда-то женщину в подобном безумии, и что ей было даже хуже. Он не был уверен в том, что его знаниям можно было доверять. А Аллен оказался Алленом. Пришедшим к нему Алленом, он когда-то много раз проигрывал различные сценарии, пытался понять, как именно его брат сможет сыграть с судьбой и привести Аллена к нему, и теперь… Теперь он помнил, что там было что-то ещё, что-то очень важное. Он должен был найти Аллена для чего-то, но никогда, даже когда память позволяла вспомнить все грани реальности, он не мог вспомнить, для чего нужно было воскрешение этого ребёнка! Не мог и точка! Ещё этот Кросс, кружащий рядом, словно хищная птица в поисках падали. Ни разу не позволил к себе приблизиться и поговорить… аловолосый самодовольный ублюдок.
Мана прошёлся ничего не видящим взглядом по ломящимся от товаров прилавкам и пёстрым пятнам установленных тут и там ярмарочных палаток. Толпа сновала тут и там, каким-то удивительным, хитрым образом умудряясь огибать Ману, не особенно толкаться, и не мешать ему думать своими громкими, смешивающимися друг с другом голосами. Сознание было на редкость ясным, и хотелось воспользоваться этим редким событием на полную. Может быть, даже записать кое-какие выводы куда-нибудь.
Впрочем, Мана не мог быть уверен даже в том, что сам потом не разорвёт их, забыв о значимости слов и их значении. Удивительно, что заговариваясь, забывая даже то, что произошло всего-то пару часов назад, он всё ещё был безопасен для Аллена. Первое время он боялся этого мальчика, опасался его трогательной привязанности, не вполне понимал, кто перед ним такой, путался и снова боялся. Но в то же время он не мог бросить мальчика, не мог оставить его, не мог запретить идти рядом с собой. К тому же, когда мальчик был рядом, ему было спокойнее. Уже потом он начал медленно понимать, вспоминать, и от того становилось только страшнее. Вдали мелькнула знакомая фигура экзорциста, и Мана только показательно фыркнул, поднимая взгляд вверх, пытаясь засечь его золотого голема, которого они мастерили с Неа. Он не будет искать Кросса, не будет. Когда Мана отвернулся, планируя пойти к месту встречи с Алленом, он вдруг вспомнил, что мальчик рассказывал, будто этот Кросс требовал от мальчика держаться от Маны подальше. Беспокойство снова кольнуло грудь. И он ускорил шаг. — Мана, посмотри! — голос Аллена, ворвавшегося в комнату, оторвал Ману от старой книжки по географии, которая завалялась здесь от прежних владельцев. Ничего интересного там не было, но ему было нечем себя занять, и потому он потянулся за книгой. Вот только убрать её и взглянуть на подошедшего Аллена было почему-то тяжело. Как будто нехорошее предчувствие навалилось на него неподъёмным грузом. — Мана! Аллен протягивал что-то, но Мана уже поднял взгляд, посмотрев на мальчика, но не увидел того, он увидел юношу с такими же серыми глазами, седыми волосами, закрывающего левый глаз затянутой в перчатку рукой, а над глазом шрам в виде звезды, такие, какие остаются от яда акума. Только вот их яд, попадая на кожу, уничтожает человека, а не оставляет шрамы. — За что ты проклял меня? И он понял, что эта седина и шрам — его рук дело. И он понял, что тонет. Снова тонет. — Да, Аллен, — он пытался увидеть сквозь видение, отвести взгляд. — Ты всего лишь хотел вернуть его, да? Затем я был тебе нужен? Слова этого видения не имели смысла. — Мы можем теперь сходить погулять? А вот и настоящий Аллен. И он протягивает что-то Мане. Бумагу. Ах, да, тот дал ему письменное задание и сказал, что после они пойдут гулять, потому что город большой, и Аллен может заблудиться. Он взглянул на листы и увидел лишь знакомые ему закорючки придуманного языка. Ну да, он ведь сам научил ему Аллена. Или Аллен знал его и до этого? Или перед ним и впрямь, как и видит Мана, сейчас стоит юный Неа? — Я ведь придумал способ, как вернуться, — самодовольно улыбается он. Непобедимый, наглый, самоуверенный. Убитый Графом. Нашедший способ вернуться. Вернуться… — Нет!! Аллен отлетел от него в другой конец комнаты, а Мана понял, что ещё немного, и сорвётся. — Погуляй один, — страшно уже от того, что в его голосе почти слышны слёзы отчаяния. — Погуляй один, Аллен. Аллен, который будет убит Неа. Это слишком жестокая память. Это слишком больная реальность. Аллена в комнате уже нет, он знает о приступах, но Мана всё ещё видит и его, и других. Он понимает, что не протянет долго, что его дни сочтены. Он знает и сползает по стене на пол, тяжело дыша. — Что ты наделал? — вопрошает он у своих видений, — что ты наделал? Его память ненадёжна. Он уже даже не помнит имя виновника всего происходящего, но знает, что тот надеялся на их новую встречу. И этой встречи не будет.
