Сбежать, но вновь потерять над телом контроль.

Несколько раз Аллену казалось, что его силком выдёргивает туда, наружу. И снова слышал крики пациентов, забиваемых санитарами, страшные стенания, видел размытые, нечёткие картинки реальности. Иногда ему начинало казаться, что это всё вовсе не он сам, что это всё неправда.

Однажды он просто очнулся лежащим на каком-то столе и слышал разговор двух мужчин. Они говорили, что результат опять отрицательный, что ничего не получается. Тот, что помоложе, чему-то удивлялся, а старший объяснял, что Аллен до сих пор где-то полностью в себе. А он все видел и чувствовал, но не мог даже пошевелиться, даже попытаться что-то сказать. А тот парень для демонстрации просто воткнул нож в его руку.. И Аллен отлично это почувствовал, в то же время желая, чтобы Неа вернул его обратно, туда, где сейчас безопасно.

Он всегда точно знал, что стоит вернуться надолго, как с ним обязательно смогут сделать что-то ужасное. То существо не смогло уничтожить их с Неа, лишь потому что они хорошо спрятались. И всё равно, некоторые страшные атаки на их сознание всё-таки доходили и до сюда яркими, болезненными вспышками света.

Материальных ударов больше не было, однако они оба не могли восстановиться и лишь медленно загибались в этой темноте. Это пространство словно с каждым днём всё более и более проседающая под чужеродным напором, клетка разрушалась, грозя погрести их обоих.

Аллен даже успел привыкнуть к этой позе, спина к спине, ища чужое спасительное тепло, к тому времени, когда Неа, выйдя слегка из тени, в очередной раз сжимая неуклюжую повязку на голове, объявил, что их обнаружили.

До этого он только изредка смеялся и говорил, что это очень иронично, но они попали как раз туда, куда Неа всегда мечтал сдать свою мать. Аллен пару раз смотрел на это место: его руки были накрепко прикованы цепями, его тело было измождено и истощено, вокруг были лишь тесные тёмные стены и сырость, а снаружи доносились чьи-то стенания, странное бормотания и крики.

Но с тех пор, как их обнаружили, Неа старался не подходить к пролому и просто сидел рядом с Алленом и молчал. Только слышно, как капает подтаивающий лёд.. Хотя на самом деле это капает чья-то кровь. Раны никогда не затягивались, а если вдруг начинали заживать, то лишь для того, чтобы через время вновь открыться или загноиться, они противно болели, ныли, пылали…

Аллен стал понимать, что теряет себя.

А потом вдруг наконец-то осознал, что именно было этими яркими вспышками и тёмной защищающей дымкой: Чистая Сила и Тёмная Сущность.

Что ж, сила Неа пригодилась в беде гораздо больше.

— Похоже, мы оба сдохнем.

С трудом волоча ноги, Неа перебрался от пролома обратно к Аллену. Кажется, они наслаждались обществом и теплом друг друга. И молчанием, потому что в последнее время они только молчали.

— Можно кое-что сделать, — голос Неа звучал ровно и тихо. Почти успокаивающе, — Не могу допустить, чтобы нас двоих просто так уничтожили, братишка.

Он не понял, почему Неа обратился к нему именно так, но промолчал.

— Так уж совпало, что с твоей Чистой Силой мне совсем не совладать, а ведь это именно я подарил её тебе, — Неа хрипло рассмеялся, не объясняя своих слов, — чтобы ты вернулся… Да и ранен ты всё-таки не так сильно, как я. Значит тебя всё ещё можно отсюда вытащить.

Неа странно улыбался гладя прямо на него. Аллен боялся этой улыбки.

— Что ты хочешь сделать?

— Я подарю тебе новую свободу..

Горечь, боль и торжество. Аллену было страшно и одиноко, потому что хоть ему ещё и не сказали, но он-то уже понял: Неа скоро не станет.

— Почему?

— Всё будет хорошо, Аллен… Знаешь, я ненавидел тебя всю свою сознательную жизнь и думал, что перехитрю судьбу, а оказалось, я сам же подталкивал всё к единственно верному решению.

Аллен не знал, за что его ненавидели, но он точно помнил, как его оберегали всю эту вечность, проведённую здесь.

— Ты сможешь принять от меня Сущность Ноя. Ты сможешь! Ты — мой брат, наши души слишком крепко связаны. И тогда ты сумеешь спастись, слышишь? Всё будет очень просто… Только… есть один момент. Может быть, ты и не захочешь, но пообещай, что ты хотя бы подумаешь над тем, чтобы вернуть меня, подобно тому, как я вернул тебя. Это не сложно, если уметь и знать как… А я тебе всё объясню… Обещаешь? Ты ведь подумаешь над этим, да, Аллен? Я никому не позволю уничтожить нас обоих… Никому, нет, слишком много пришлось отдать… слишком.. Ты слушаешь?

Аллен вынырнул из-под воды отплёвываясь и пытаясь утихомирить боль. Только что… Только что он вспомнил всё. Вспомнил всё, что происходило с момента нападения Апокрифа, вспомнил и понял, что надо делать. Теперь он знал. Он всё знал!

На создание врат много времени не ушло. Очутившись в своей пустой комнате, Аллен всё-таки быстро оделся в первые попавшиеся вещи и, выскочив наружу, практически врезался в Роад.

— О! Тебя-то я и искала! Пошли скорее, Граф собирает нас всех!

— Зачем это? — не понял Аллен.

— Появился акума шестого уровня, и это последняя ступень эволюции.

Холодные волны беспокойно бились о камень, горизонт, затянутый серым безликим полотном темнел, с каждой минутой, солнце полностью скрылось где-то за гранью, обещая всё-таки вернуться…

Чувствуя приближение плохой погоды, шторма, а, возможно, и чего-то похуже, люди, живущие неподалёку в небольших домиках и занимавшиеся в основном рыболовством, нервно оглядывались на небо и пытались скрыться с дворов; женщины громко звали своих детей, мужчины неприятно посмеиваясь над этой суетой, деловито собирая снасти и проверяя, насколько крепко привязаны те лодки, которые на берег вытаскивать было слишком накладно. Во всеобщей суете гармонично смотрелись и дети, носящиеся почти у самом берега и радостно галдящие что-то приветственное, ещё не понимая, что гроза — это не хорошо. Ещё не зная, что последует позже.

Одинокая женщина с грязными волосами неопределённого цвета куталась в дырявый износившийся плащ, бессмысленно смотрела куда-то перед собой и тихо-тихо пела, едва приоткрывая сухие, потрескавшиеся губы:

— У мира не будет других границ,

Не будет границ и граней,

А в книгах не будет бесцветных страниц,

Пустых страниц тоже не станет,

И будет лететь далеко-далеко

Великая птица заката.

Ни солнца ни звёзд, не встают над рекой,

Где души пленялись когда-то.

Исчезали звёзды и луна,

Мир покрыла истинная тьма,

Мир, которого уже не будет.

Если только выжила Душа,

Не разбито Сердце до конца

То никто тебя и не осудит.

И будет бесспорно не очень легко

Живым ждать судьбы звездопада.

А птица огня далеко-далеко,

И ей уж не будет возврата.

Безумец, мудрец и, конечно, дурак,

Попробуют, может, вернуться,

Вот только решить бы: зачем, куда, как,

Поможет ли это проснуться?

Женщина закашлялась, слегка покачнулась и упала на колени, бессмысленно хватая руками песочную гладь и продолжая полушёпотом, сквозь кашель повторять одно и то же….

Исчезают звёзды и луна

Покрывает мир наш нынче тьма,

Мир, которого уже не будет…

Если б только выжила Душа,

Было б Сердце целым, да нельзя,

Что ж мы натворили сами, люди….

====== Эпилог. Вечность кончилась случайно... ======

Вечность кончилась случайно.

Бесконечность, по которой

Мы куда-то устремлялись,

Вдруг закончилась обрывом.

Мы уселись, свесив ноги

В ужасающую пропасть,

И жуем травинку жизни,

В бездну сплевывая часто.

Жизни грешных и безгрешных

Обрываются и снова

Начинаются, но где-то

Далеко от наших мыслей.

И в пустом холодном мраке

Мы находим наше счастье,

Столь же черное, пустое

И холодное, как космос.

Александр Юринсон.

Аллен Уолкер наконец-то поборол своё внутренне смятение. Теперь он знал, что именно произошло раньше, и что будет после. Он наконец-то понимал.