Аллен уже в который раз за день вернулся в реальность, ощущая, как теплая рука Тикки уже успела схватить его холодную ладошку, что навевало не самые лучшие воспоминания. А ещё женщина, которую они спугнули, наконец-то приходила в себя и теперь казалась Аллену очень знакомой. Лави извинялся, утверждал, что они не хотели, напоминал, кто они, и объяснял, что им поступило сообщение, что кто-то вскрыл склеп Бертейнов и похозяйничал там.

Женщина тут же схватилась за сердце.

— Так вот оно что, вот что... Давно это случилось? Давно, не скажите? Это точно они сделали, ну точно! — бормотала явно испуганная женщина.

Тикки в этом время негромко смеялся, и только Аллен повернулся, чтобы возмутится, как Ной нагнулся к самому его уху и прошептал:

— Мы — экзорцисты. — процитировал он фразу, сказанную только что Лави, — это я тоже, получается? Аллен сердито дёрнулся в сторону, но вцепившийся в его руку, подобно клещу, Микк не дал ему это сделать.

— Подождите, подождите, — он растеряно попытался прервать поток болтовни местной экономки, — вы о чём сейчас говорите, что у вас тут такого случилось? И почему вы на кладбище?

— Помолиться пришла, не спалось мне. На взгляд Аллена это был один из самых странных ответов на подобный вопрос. Он сам, к примеру, заедал бессонницу, и ему никогда не мешал спать переполненный желудок. Организм был так устроен, что есть на ночь он считал едва ли не полезным. — Вот я и подумала, что отчего может быть так беспокойно? От того, что души неприкаянные!

— Что не спокойно? С душами мы и без вас разберёмся.

— А! Ну так намедни, — Оливия снизила голос до шёпота, — только конюх наш преставился, как почти сразу же за ним и его сынок. Вроде как несчастный случай. Так мало бы нам бед — бедняжка Марианна захворала. А это всё дом и души мутят воду. Кто-то же посмел их покой нарушить, вот они и бесятся, пытаются порядок восстановить…

— Что делают подобные души, мы знаем очень хорошо, — заметил Лави, снова перебивая женщину. — А вам лучше посреди ночи на кладбище не ходить. Запнётесь ещё, сломаете себе что в темноте, дорога-то не такая уж и аккуратная. — Ну да, правы вы. Не должна. Да вот скреблось что-то на сердце, аж сил не было сидеть, вот я и пошла! — И больную эту вашу одну оставила, — хмыкнул Тикки, всем своим видом выражая всё то, что он думает об этой женщине. — Ну, так она, вроде, получше стала. — А племянница ваша успела уехать? Простой вопрос Лави заставил женщину удивленно смотреть на него в течение почти трёх минут, а потом неуверенно кивнуть головой в сторону и едва пробормотать: — Это вы о ком сейчас?

— О племяннице вашей, о Бетти?

— Бетти? — Ну да, Бетти, ваша племянница, молоденькая ещё, довольно долго болела. — Вы с кем-то что-то путаете. У меня и братьев-сестёр нет и не было никогда. Одна на свете осталась, без семьи да крова, только с работой. Так что никакой Бетти у меня нет.

— Ерунда какая-то, но я говорил с ней и с Марианной и Майком тогда. И они все её знали. Вы уверены?

— В том, что у меня нет племянницы и родни? Да. Уверена. Может, это кто-то другой был… — Ну ладно, тогда вы идите ложитесь спать, а я проведаю Марианну, за одно узнаю, может ей какая помощь нужна.

После этих слов Лави едва ли не со всех ног помчался с кладбища, предварительно выслушав, где именно комнаты Марианны, и что вообще-то не престало молодым парням по девичьим комнатам шарить. Но Лави успокоил, что им можно, и помчался впереди всех, ничего не объясняя.

Однако они подоспели слишком поздно. В комнате обнаружилось лишь уже остывающее тело служанки, выгнутой с разбросанными в стороны руками и ладошками, сжимающими простыни.

Лави не стал её осматривать и, просто отвернувшись, вышел.

— Похоже, Бетти действительно не Бетти, — произнёс он своим спутникам. — Аллен, как выглядело сердце? Белые волосы, хрупкая, почти с тебя ростом, зелёными глазами и странной манерой разговаривать, так? — Она со мной почти не говорила. Но да, похоже. Ты думаешь, что Бетти... А откуда ты её вообще взял? — Когда был здесь один, встретил её. И заметь, все, кто реально с ней контактировали, умерли. Оливия тогда уезжала куда-то, а эта нахалка… Знаешь, что она мне сказала? Что смерть людей — это не страшно. И что она очень любит играть в прятки. Смешно, да? — Не очень, — вздохнул Аллен, — значит, она запросто может кружить где-то рядом? — Да. Не знаю, как она во всём убеждает людей, но кто знает, может быть, это её способность? — Ты мне сейчас напомнил, — встрепенулся Аллен, — немного не в тему, но всё же, те души, что в зазеркалье, считают, что есть способ их оттуда освободить, это разбить некое зеркало, что видно в центральном и самом спокойном дому. Самое примечательное, что внешне оно практически ничем не выделяется. Но должно быть очень старым, практически древним и как-то суметь дожить до настоящих лет.

— То есть оно ещё и прочное.

— Ну да.

— Пошли в Ковчег, тут больше делать нечего, а я оставил то письмо в комнате управления, — произнёс Лави, поворачиваясь к Аллену. — Открывай врата, нам пора уходить.

— А что за письмо? — поинтересовался Аллен всё же уже открывая врата.

Лави не ответил, просто нетерпеливо заскочил во врата и сразу же принялся искать нужное ему письмо по всей комнате. А потом протянул его Аллену, объясняя, что прислал его некий аноним Книжнику, и что на первый взгляд оно кажется почти бессмысленным. А Аллен, прочитав запись неизвестного, который хотел создать зеркало, что могло бы отразить Бога, удивлено покосился на юного книжника, едва ли не подпрыгивающего от переполняющего его энтузиазма.

— И ты думаешь, это то зеркало? — Я думаю, что он описывал наше Сердце, и что оно вообще не человек, а существует в одном обличии уже чёрт знает сколько, — ответил Лави, заставляя Аллена вернуться к той части повествования, где была описана девушка. — Но это ведь не даёт нам никаких новых зацепок на счёт того, где именно искать это зеркало, — пожал плечами Аллен. — Ну да, но я уверен, что... Блин, как же не вовремя исчез Панда! Меня начинает это действительно пугать. А что если он неосторожно связался с этой Сердцем? Старый дурак, надо было хоть предупредить, куда именно он отправляется, так нет же, всё на себе волочил.

— А что это был за аноним неизвестно? — поинтересовался Тикки.

— Нет. Вообще. Только он письмо прислал моему Старику, вот.

Лави протянул сложенную бумажку, и Тикки с Алленом тут же принялись читать, пытаясь найти хоть какой-то знак, указывающий на личность отправителя. — Ерунда какая-то, — подвёл итог Тикки, — как будто кто-то решил похвастаться, что он много знает, и тут же ускользнуть. А ниже что за закорючки?

— Сноски и что-то ещё, — отозвался Лави, начиная нервно расхаживать от стены до стены.

— Ну, я бы так не сказал, — удивлённо пробормотал Аллен, скашивая взгляд в сторону зазеркального Неа. Тот развалился на диване и притворялся, будто бы спит. Но ведь Аллену было отлично известно, что такие, как он, не спят. — А что там ещё может быть? — остановился Лави, нетерпеливо выхватывая бумажку из рук Уолкера.

— Эй, подожди, я не успел посмотреть! — тут же возмутился подросток.

— Странное что-то, — вздохнул Лави, — может, это шифровка какая? — Шифровка и есть, дай сюда! — нетерпеливо дёрнулся Аллен, но захваченная было бумага тут же вылетела из непослушных пальцев, — Да что же она такая, никак не даёте мне прочесть! — Ты знаешь, что там написано? — Здесь приглашение на встречу, но есть пара «но», — ответил Аллен, наконец-то впиваясь в записи. — Первое в том, что написано это шифром Четырнадцатого, а вторая это то, что дата без времени, хотя число здесь вчерашнее.

Лави неуверенно оглянулся на зеркало позади, потом на Аллена и наконец-то вынес решение:

— Немедленно отправляемся в это место!

====== Глава 13 (38). Дураки и зрители. ======

Линали уже почти полчаса занималась тем, что пыталась расковырять повязку у неё на запястьях. Верёвка была добротная, плотная и обвивала её запястья раз десять, то поднимаясь к локтю, то обвиваясь вокруг одной или другой ладони. Она понимала тщетность подобных усилий, но это было что-то вроде приёма для самоуспокоения: поковырять верёвку ногтями. Два она уже сломала, оба на правой руке, и один особенно болезненно.