Роад ни черта не поняла.

Но зато она точно знала и без всех остальных, что Неа приходится не сладко. Об этом знала вся семья, но, что поделаешь, они все уже настолько давно были Ноями, что мало чем могли помочь в сложившей ситуации. Мудрость, кажется, назвал эту ситуацию конфликтом личности. Неа трудно было воспринимать собственное изменение. К тому же, если вспомнить о том, что его Пробуждение произошло внезапно, и никто ничего об этом не знал, то тот факт, что Неа вообще мог существовать как обычный член семьи, казался фантастическим.

Роад мысленно обозвала себя трусишкой, потом подумала, что ей вообще-то можно, и, с трудом сдержав смешок, сделала шаг вперёд, распахивая дверь полностью. Под ногой что-то хрустнуло, и если Роад была права, то это был осколок стекла. Опять разрушил всю комнату и разбил всё, что может быть разбито. Хотя, если сравнить масштаб с его давними срывами, то сейчас Неа просто чуть-чуть намусорил и повысил голос.

Впрочем, для большинства он вообще стал спокойным и уже справился со всеми своими проблемами, потому что разрушал Неа в последние месяцы только свою комнату. Роад была одной из тех немногих, кто знал его настоящего.

Но она могла и заблуждаться.

В комнате ожидаемо царил полный разгром: на полу осколки стекла и разные мелкие вещи, кровать проломлена в нескольких местах, пух из подушек только совсем недавно улёгся на полу, двери шкафа были разломаны, а содержимое валялось тут же, прямо у Роад под ногами. Сам юный Четырнадцатый Ной стоял возле окна спиной к Роад и даже не шелохнулся, когда она вошла.

— Неа?

Он был одет в тёмно-синие брюки и помятую, похоже, не застёгнутую светлую рубашку. Опирался о неширокий подоконник руками и, судя по часто опускающимся и поднимающимся плечам, тяжело дышал. В другом случае Роад вообще предположила бы, что человек перед ней плачет, но перед ней был Ной, и это всё меняло. Нои плакали очень редко и лишь о членах своей семьи.

— Эй, Неа, ты как?

— Всё нормально. — Неа опустил голову ещё ниже, практически сгорбившись.

Роад просто сгорала от любопытства и хотела заглянуть ему в лицо. Но ничего не получалось, она слишком хорошо знала стоящего перед ней юношу, чтобы пытать лезь к нему со своим любопытством.

— Всё уже хорошо, сестрёнка.

Он обернулся и улыбнулся. Несколько бледно, кривовато, но яснее ясного было то, что эта улыбка была одной из самых искренних улыбок на свете. Неа улыбался не очень часто. Особенно с тех пор, как поссорился и разругался с Маной сразу же после пробуждения генов Ноя. К тому же иногда было очевидно, что Неа привязался ещё и к своему отцу, а тот факт, что Граф пытается развести их в разные стороны, ему совершенно не нравился.

— Полегчало? — заботливо поинтересовалась девочка, проходя ещё на пару шагов вперёд.

— Да. Я же сказал, что всё в порядке, просто я всё ещё, — Неа обиженно поморщился, словно досадуя на собственно несовершенство, — не могу привыкнуть к тому, что я стал Ноем. Понимаешь?

— Ага, будешь здесь прибираться или…

— Хорошо бы чтобы об этом никто не узнал. Ты ведь знаешь, что Алчность с Мудростью волнуются, не говоря уже о Графе…

Неа попытался усмехнуться, но у него не получилось, и юноша, просто запустив руку в собственные волосы, закатил глаза и расхохотался.

— Неа?

— Не хочу, чтобы они думали, что я не в порядке.

— Никто так и не думает, ты же знаешь, что даже нам, бывалым Ноям, — Роад наконец-то добилась того, чтобы Неа снова улыбнулся, — приходится придумывать что-нибудь, какое-нибудь безобидное хобби, которое позволяет нам справиться с нашими тёмными-тёмными порывами. Мне в этом плане повезло больше всех, я могу творить у себя всё, что хочу… И по мне, было бы гораздо удобнее, если бы ты заглядывал ко мне, когда тебе нехорошо!

— Да. Судя по итогам моей новой истерики, было бы гораздо проще отсидеться это время у тебя, замести следы ничего бы не стоило. Спасибо вообще за то, что… за то, что так себя ведёшь.

Роад только хмыкнула, ощущая собственное превосходство. Пусть ей приходится смотреть на Четырнадцатого снизу вверх — ничего нельзя было поделать с её возрастом — она была куда старше и опытней. Даже не смотря на то, что была довольно странной особой, живущей всё больше в собственных мирах, а не в настоящем.

— Я понимаю гораздо больше, чем кажется, и отлично вижу, что чем больше у тебя возникает проблем, тем сильнее Граф пытается изолировать тебя ото всех посторонних контактов. В чём-то он прав, тебе сейчас лучше находиться только среди Ноев, но... Во-первых, есть твой брат, а во-вторых, ты сильно привязан к Тринадцатому.

— А ещё я совершенно не понимаю, почему все так к нему относятся, — кивнул Неа, и его лицо приняло неожиданно жёсткое выражение.

— Ты ведь знаешь...

— Я не замечаю в нём ничего неправильного. Он в порядке был, есть и будет! С чего вы взяли, что если он не боготворит семью, может действовать свободно, то он сразу же замыслил едва ли не переворот?

Ну вот, она хотела помочь Неа успокоиться, а получилось, что разожгла в нём раздражение ещё сильнее. Он не умел ещё вполне справляться со своим Даром, который реагировал на проявление сильных или неконтролируемых эмоциональных всплесков. Осложнялось всё тем, что простому человеку принять пробудившуюся сущность было сложно не только на физическом, но и на психологическом уровне.

В общем, все в семье знали — Неа частенько приходилось раньше рушить всё вокруг, выпуская накопившееся. Хорошо ещё не ходил людей убивать…

Или плохо.

Роад боялась, что именно убийство должно было стать его потребностью, но воспитываемый в семье Ноя он всё равно вырос с по-человечески высокими моральными принципами. И откуда только в нём всё это взялось? Ведь даже Тринадцатый в нынешнем, неправильном состоянии ни в грош не ставил людей. Впрочем, убивать и уничтожать их он тоже не желал.

Понять нового Тринадцатого было сложно. Особенно учитывая тот факт, что тот был обезличен.

— Неа…

Ей хотелось многое ему объяснить, но отчего-то девочка никак не могла найти подходящих слов.

— По этим меркам я тоже неправильный Ной, заслуживающий наказания.

— Не говори глупости, ты же знаешь, что это не так. Ты привязан к Семье. Действительно привязан, а вот Тринадцатый…

— Мой отец, видите ли, с дефектом, — Неа усмехнулся и, оглянувшись, осмотрел утроенный им бардак. — Надо бы добраться до пианино и восстановить комнату. Или вообще убрать её. Не хочу, чтобы другие знали.

— Хорошо, пошли… Только ты уверен, что всё в норме?

Неа замер в дверях и снова обернулся к ней. Дерганые движения выдавали его растерянность.

— Да. Всё действительно в норме. Только эта норма какая-то…

— На прошлой неделе опять заходил Мана, да? Вы всё ещё держитесь как-то отдалённо.

Роад прокляла себя в тот же миг, как озвучила эти слова и увидела, как побледнел Четырнадцатый.

— Мы помирились, ты же знаешь...

— Меня смущает, что я единственная, кто знает о вашей ссоре вообще!! Другие просто молча недоумевают и думают, что вы просто выросли и отдалились. Ты ведь стал Ноем, он остался человеком. Это звучит логично, но ведь даже я не знаю, что там произошло!

Неа судорожно схватился за левое запястье, с силой сжимая его.

— Знаешь, что беспокоит меня больше всего?

— Что? — Роад казалось, что она затронула ту тему, которую в принципе затрагивать опасно.

— Я думаю, что не будь я Ноем, я бы относился ко всему по-другому. И, возможно, всё вернулось бы на круги своя само собой. Я ощущаю себя каким-то ущербным, неспособным ощущать то, что ощущалось прежде само собой. Ты всё ещё считаешь меня правильным Ноем, сестричка? — поинтересовался Неа, на последней фразе меняя и тон и интонации голоса на более добродушные.

— Конечно, братик! Как же иначе? Ну так что, мы сейчас под покровом тайным лезем в кабинеты Графа за его фортепиано, чтобы убрать следы твоей истерики, или ты уже что-то новое придумал?