Вообще-то Ему самому и сказать-то против было нечего. Он успел всё вовремя лишь потому, как начал продумывать своё обличье ещё вчера. А сосед был действительно занят с Фодли.
Агерту пренебрежительно приподнял пальцами серебристые длинные волосы, достающие до самой задницы, и тяжело вздохнул.
— И почему их нельзя обрезать?
Малыш, как единственный, кто мог болтать всё, что угодно совершенно безнаказанно, продолжал твердить, что Агерту напутал с началом. Сам Он тоже иногда думал о том же, но предпочитал молчать. И не потому, что Он по жизни был таким молчаливым, просто на самом-то деле у Него были похожие проблемы, и они были до сих пор не вполне решены. И над Ним не подшучивали по этому поводу лишь потому, что знали, насколько он ранимый.
И эта ранимость иногда страшно раздражала. Не то чтобы Он рыдал по поводу и без, но даже малыш был более решительным, активным и общительным…
Фодли говорила, что всё нормально, что это такая натура. И чтобы Он не пытался слишком уже себя пересиливать, идя на неприятные контакты. Но Ему-то хотелось общения! Просто Он не особо хорошо умел это делать.. и постоянно сбивался..
Фодли говорила, что он просто сразу же раскрывается навстречу всем и потом боится слишком жестокого ранения.
Иногда Ему казалось, что Фодли хоть и очень умная, но помочь всё равно не сможет, и надо что-то делать.
Агерту снова раздражённо запыхтел, вытаскивая из-за ворота несколько ускользнувших серебристых прядей.
— Ты не знаешь последствий, потому и не подстригаешься, — напомнил Он, начиная разглядывать собственные черные длинные ногти с чрезвычайно острыми краями. Ещё вчера Он потратил полчаса на то, чтобы пилочкой затупить их хоть немного, а вот сегодня результат снова нулевой, да и этот цвет… Нормально это или нет? Впрочем, ногти того же Агерту были ещё больше, и он даже не парился из-за этого. Праздник, все вольны одевать и выглядеть так, как хотят. Ярче, красивей, свободней.
Впрочем, проведя рукой по коротким, слегка взъерошенным чёрным волосам, Он подумал, что выглядеть красиво у него точно не получится, взять хотя бы этот нелепо большой разрез глаз! И совершенно чёрную радужку! Словно два колодца посреди лица какие-то!
Другое дело великолепная, утончённая, невысокая Нрид, прямо-таки искрящая своей красотой и до боли осточертевшим совершенством. Да-да, Он считал, что имеет право думать обо всём этом с раздражением, потому что ей преображение давалось гораздо легче, чем всем остальным.
— Всё равно ужасно себя чувствую, — снова пожаловался Агерту, пожимая плечами и начиная крутить руки в разные стороны, — всё время что-то не так.
— Ты сам весь не такой, — послышался грубоватый голос неаккуратного, коротко подстриженного Алфу, с самой внушительной, будто из камня вытесанной фигурой. Он расположился в стороне, в тенечке, и был одет в специальные одежды, максимально лёгкие и скрывающие его от солнца. Утверждал, что у него постоянно раздражается кожа после очередного выхода в жаркий яркий день.
— Да что же!! Может вообще никуда не идти?
— Такой большой праздник, а ты проспишь дома просто потому что тебе неудобно? — поинтересовалась Нрид, коротко разворачивая и выставляя руку вперёд в каком-то танцевальном движений. Вид у неё при этом был довольно самодовольный и в то же время совершенно самозабвенный. Кажется, она совсем не думала о том, что это может кого-то раздражать. Так же как и её слова, сказанные без всякой задней мысли. А вот Агерту, похоже, был уже весь на нервах.
— Ты можешь хотя бы сейчас и здесь не репетировать свои танцы? Всё равно это ничего не изменит.
— Что ты хочешь этим сказать? — склоняя голову набок и сверкая изумрудными глазами, поинтересовалась Нрид.
— Что твой танец и без того совершенен, так же как и ты сама.
Агерту замолчал, но было очевидно, что он хочет добавить что-то ещё. Что-то менее приятное. Что-то, что Нрид вряд ли желала бы услышать, впрочем, её странноватое даже для них восприятие мира было не совсем понятным, а иногда и вовсе шокирующим, так что полностью за реакцию Нрид никто ответить бы не смог.
— И ещё… — в голосе Агерту появилась непривычная и так редко проявляющаяся сталь. — Зачем ты это делаешь? Зачем ты дурманишь?
Тоже довольно душещипательный вопрос. Агерту был тем ещё шутником, но никогда не понимал и не принимал злоупотребления. А иначе как шутку он воспринимать действия Соседки не мог.
А вот Ему казалось, что здесь дело в чём-то другом. Это не шутка, это просто стиль жизни.
Под окном кто-то особенно громко засмеялся.
— Что? А что такого? — захлопала длинными светлыми ресницами Нрид, – я же всегда так делала…
— Но постоянно, Нрид, что за ерунда получается как только..
— Эй-эй!! Сегодня же праздник, перестаньте ругаться!! — тут же влетел между Агерту и Нрид невысокий мальчишка. Малыш усиленно хмурил брови, и, кажется, ему не совсем удавалось удерживать свою форму — Вы что, мы же ждём гостей! Они наконец-то прибудут, а мы так давно не виделись! Что за ссоры?
Гости… А ведь Он почти забыл об этом… да, они ведь, вроде бы, должны были приехать, кажется, грядёт Новое. Новость об этом воспринималась с улыбкой, не смотря на те страшные последствия, которыми они пугали друг друга. Может, это наконец-то поможет Ему?
— Да, ты прав, — Агерту отступил назад и улыбнулся зеленоглазому мальчику. Похоже, их малыш всех всегда успокаивал буквально за пару минут, да и ссориться при нём почему-то было почти неловко. — Лучше скажи, я приемлемо выгляжу?
— Почти. Убери плечи.
— Вот знал же, что пропущу что-то!! — сопровождаемый хихиканьем Агерту кинулся к зеркалу, пытаясь исправить все оставшиеся изъяны.
— Значит Гости? Давненько их не было, — хмыкнул Алфу, снова пытаясь начать разговор.
Уж лучше бы помолчал. Он, конечно, не имеет ничего против Соседей, но посидеть хотя бы в подобии тишины хотелось больше, чем слушать их болтовню.
— Ага, — малыш, которого редко называли иначе за его невысокий рост и детское строение тела, закивал своей кудрявой головой, — говорят, Самри уходит на покой.
— Поэтому у них и было так много проблем, — отозвался Он сам с некоторым неприятным ощущением, думая о прошлом, — он напоследок много проблем наворотить умудрился, хорошо хоть сразу всё осознал.
Вообще-то, Ему показалось, что Самри осознал всё совсем не сразу. Совсем не сразу.
— Да уж, но перед уходом-то можно, — легкомысленно хмыкнул Агерту.
— А кто тогда будет его замещать? — поинтересовался кудрявый, шокируя нелепостью своего вопроса сразу всех.
— Вот блин, ты что, вообще ничем не интересуешься, — рассмеялась Нрид, кажется, едва удержавшись от того, чтобы потрепать малыша. — Сидишь постоянно в своём убежище, ты хоть когда-нибудь хоть кому-нибудь расскажешь, где оно?
— Нет, конечно, — мальчик поправил тёмно-зелёную под цвет его глаз рубашку.
Убежище было его особой гордостью. Место, о котором не знал никто, и в которое, по его мнению, не мог попасть никто, кроме него самого. Последний фактор несчастный строитель считал самой позорной своей ошибкой, и пока никак не мог её исправить, при этом утверждая, что если когда-нибудь он бесследно исчезнет, скорее всего, он просто окажется захлопнутым в собственном строении.
И искать его в таком случае будет совершенно бессмысленно, потому что всё равно никто его не найдёт.
Так или иначе, но до сих пор никто его убежище действительно отыскать не смог, так что смеяться над этой шуткой не хотелось.
— А всё равно жалко, что Самри уходит! — цыкнул Агерту, — но, по крайней мере, Альфу перестанет с ним собачиться.
— Он найдёт кого-нибудь нового, — произнёс Он, напоминая о всем известной истине. Алфу просто нравилось спорить с Кланом, и чтобы не растрачивать силу понапрасну, он сосредотачивался на одной-двух жертвах и начинал… Придираться. Оспаривать, надоедать, откровенно и по-детски пакостить.
Все посмотрели в сторону сердито надувшегося Альфу, но тот, видимо, совсем не услышал Его реплики. И потому кинул небольшую каменную шкатулку в их главного шутника.
