— Хм, а разве есть те… Если человек уверен, что правильно то, что ложно, разве он послушает тех, кто прав на самом деле, разве это не страшнее, чем подверженность сомнению?

— Нет. Таких людей называют злыми, плохими, одержимыми, и никто никогда не гнушался судить их со всей жестокостью человеческого сердца, — ответил Линк, — Нои уверены, что они правы, разве нет? Но мы-то знаем, что это не так.

— Ну, это тоже спорный вопрос. А вдруг крепко заблуждаемся и не можем понять правды как раз мы? — сухо рассмеялся Аллен. Вполне правдоподобно. Линк даже поверил ему и улыбнулся в ответ.

— Вот по этому, Уолкер, гораздо сложнее с сомневающимися. Никогда не поймёшь, на чьей они стороне, как они поступят в следующий момент. Поэтому я и говорю, что знать свой путь и следовать ему, подобно тому, как следуешь ты — это большое благо. Тебе проще, чем многим.

— То есть вы, инспектор, во мне не сомневаетесь? — важно поинтересовался Аллен.

— На самом деле нет, но не стоит докладывать об этом моему начальству! И это так же не значит, что я буду хуже присматривать за вами, Уолкер! Я всё ещё верю в возможность того, что вы всё-таки предатель – мастер маскировки!

— Ну и ладно! — кидая подушку в Линка, отозвался Аллен и принял задумчивый вид — следи сколько хочешь, а я… А я подумаю о том, как получше скрыть свои грязные делишки от твоего бдительного ока.

Подушка полетела обратно в Уолкера, и тот с хохотом бросил её уже посильнее обратно в Линка. Ему было почти весело, и он с радостью отбросил от себя закрадывающийся в душу страх и осознание, что он, кажется, уже ни в чём не уверен, даже в Мане и выбранном пути. Он начал сомневаться.

Кровать под ним неожиданно просела, и с негромким стуком передняя часть грохнулась на пол, а за ней и сам Уолкер с оставшейся конструкцией.

====== Глава 12. Сомнительное чудо 2. ======

Недолгие размахивания рук и довольно громкие объяснения, переходящие в вопли с хозяином гостиницы, кажется, так и не принесли никакого результата. Кровать расползалась на составляющие так просто, словно не была ничем скреплена, но почему-то спрашивали именно с Аллена. И Аллена это беспокоило. Как он понял, этот парень не собирался дожидаться оплаты дополнительного счёта Орденом, и потребовал компенсацию прямо сейчас. Линк, вроде бы, решил заплатить, но Уолкер, услышав сумму, поперхнулся воздухом и прогнал хозяина взашей, шипя сквозь зубы что-то нецензурное. По пути он встретил возвращающегося Канду и уже успел подумать, что это встреча обернётся новыми неприятностями. Однако мечник ничего не сказал. Просто ругающийся хозяин гостиницы, проходя мимо него, неожиданно запнулся и грохнулся, пропахав носом деревянный пол. Аллен удивлённо уставился на невозмутимого Канду, прошедшего в номер, пытаясь понять и поверить, что он только что видел, как мечник подставил подножку этому идиоту. Но не успел юный экзорцист как следует надивиться этому странному происшествию, как из номера раздалось раздражённое: — И что это за хрень? — Похоже, у нас осталась только одна кровать. Линк внутри попытался что-то объяснить Канде, а Аллен решил немного постоять снаружи, во избежание. Но, вопреки его мыслям, Канда, похоже, понял в чём дело и резко прикрикнул: — Иди сюда, мелочь, убивать не буду, мне плевать, что ты тут творишь! Видимо Аллен слишком уж красноречиво топтался у двери, пытаясь избрать направление, в котором он собирался двигаться. — Да мне все равно на тебя, БаКанда! — в привычной манере отозвался Аллен, заходя обратно в номер. — Ну да, это ведь только у тебя хватает заменителя мозгов на такие тупости, как пинки хозяина гостиницы, в которой ты остановился! — Да он специально дал нам номер с такой кроватью, чтобы потом с нас деньги содрать, ты сам посмотри! Аллен подошёл к обломкам и, пнув ногой так и не разобранные доски, попытался указать на место, где должно быть хоть какое-то крепление, хотя бы одна скоба или парочка шурупов. Вот только создавалось впечатление, что кровать просто собрали по кусочкам, приставили друг к другу, накрыли матрасом и стали ждать незадачливых посетителей. Правда во время падения Аллен не только ушиб коленку, но и ещё сломал переднюю панель. — Как будто специально всё так подстроено. Я даже больше скажу, скорее всего, так оно и есть, так что никто ничего платить не будет! — Аллен особенно внимательно посмотрел в сторону слегка обескураженного его поведением Линка, — я за честный заработок! — Сказал шулер… — Эй! Мухлевать это честно! — отозвался Аллен, пытаясь вытащить матрас и наконец-то разгрести поломанное чудо, — там все мухлюют, где я играю! Так что это нормально, можно сказать прописано в правилах. — Тч, лучше бы просто признался, что ты мелкий жуликоватый обманщик! — Канда устроился на другой кровати, начиная развязывать шнурок на папке с отчётами. — Я не мелкий! — Но против жуликовато обманщика ты ничего не имеешь! — победно хмыкнул Канда. Аллен только плюхнулся прямо на стащенный матрас и, обиженно засопев, отвернулся к Линку. — Скоро будет ужин? — Ещё через пару часов. — Я уже голоден. — Аллен завалился на бок и, пристроив голову на правой руке, попытался проигнорировать прикосновение холодного метала к своей щеке. Странно, почему этот браслет никогда не нагревается? Аллену казалось, что раньше он был гораздо незаметнее, а теперь будто стал и ощутимей и тяжелее и совершенно не принимал тепло его тела.

Эта штука его раздражала. Аллен понимал, что это неправильно, что это его чистая сила, и, возможно, именно из-за такого отношения у него появились эти проблемы с активацией. Он не хочет владеть второй чистой силой. Ему достаточно было своей руки. Всегда было достаточно. Он воспринимал это, как верный влюбленный в свою жену муж, которому пытаются навязать любовницу, а она ему нафиг не нужна. Пример не особо жизненный, но Аллен понимал, что и такое бывает. Кстати, в его случае жёнушка ещё ничего не знала о навязанной любовнице, и как она отреагирует, когда узнает, тоже было неизвестно. Аллен сам видел, как просто его учитель управляется с двумя чистыми силами одновременно, но в то же время ему казалось, что у него всё будет иначе. Что его чистые силы могут войти в конфликт.

Кроме Марианна Кросса больше не было ни одного экзорциста, владеющего двумя чистыми силами. Аллен чувствовал непреодолимое желание обратиться к Учителю за помощью и готов был принять даже новые коробки со счетами, только бы тот поделился опытом и помог определить, что за проблема терзает Аллена. Но, к сожалению, Кросс был под подозрением во всём сразу, начиная от злоупотребления и кончая предательством и пособничестве Тысячелетнему Графу. Хотя Кросса никто не держал в тюрьме, не пытался нигде задержать и даже исправно снабжали лучшей выпивкой, он всё же был под постоянным присмотром. И здесь от его выкрутасов мог пострадать только Аллен.

Если Учитель сбежит, все накинутся на Аллена Уолкера. Если Учитель снова влезет в долги, всё будет оплачивать Аллен Уолкер. Если окажется, что с Учителем дело не чисто, то, конечно же, все тут же посчитают, что и с Алленом тоже дело не чисто. Он словно превратился в придаток к Учителю, будто бы они связаны, и Аллен знает о нём всё. Впрочем, после разговора с Четырнадцатым из-за зеркала, Аллен всё-таки немного успокоился и теперь был твёрдо уверен: на самом деле его Учитель просто идиот по жизни, и тут не нужно было никаких связей, он и так уже полностью испорчен жизнью. Аллен полагал, что при личной встречи Кросса с Графом ещё не факт, что победил бы именно Граф. Конечно, это было бредом, всем было известно, что Тысячелетний силён, только вот откуда? Аллен сам пару раз сражался с Графом, но тот всегда просто уходил с поля боя, обещая встретиться снова. Почему он не убивал назойливого мальчишку сразу, если он так силён? Если он непобедим, то зачем ему все эти акума, зачем эта чудовищная армия, зачем вся Семья Ноя? На самом деле до тех пор, пока Уолкер не заставил Графа однажды выйти на прямой, но очень короткий бой, тогда, когда юноша успел защитить Линали, Тысячелетний впервые продемонстрировал своё оружие. Но всё равно не желал драться. — Чёрт! — Аллен откинулся на спину, с силой сжимая кулаки. Ему нестерпимо хотелось поделиться своими сомнениями хоть с кем-то. Но вот беда — Линк снова задремал над кружкой с недопитым мятным чаем и кипой бумаг. У него сейчас было много бумажной работы. — Ты чего, Мояши? Аллен перевернулся на живот и слегка приподнялся на локтях, с интересом глядя на Канду. Кажется, тот действительно был заинтересован его состоянием. — А тебе какая разница? — Тч, — Канда сердито тряхнул головой, откидывая стянутые в хвост волосы за спину, — мало ли, я ведь здесь с предполагаемым сторонником Графа сижу! И какого хрена Аллен вообще подал голос? Вот Канда одной единственной фразой смог мгновенно разбередить только что открывшийся нарыв на его памяти, побеспокоить и подтвердить только появившееся сомнение. Он не должен поддаваться. — А если я и правда его орудие? — Аллен прошептал это совсем безжизненно и куда-то в мягкий, лезущий прямо в нос пух из матраса. Канда либо не услышал, либо просто сделал вид. А вот Аллена продолжали терзать тяжёлые мысли. Почему, почему Тысячелетний Граф не убил его? Аллен даже забудет о более поздних столкновениях, когда он был экзорцистом или готовился им стать, хотя даже там можно было заметить, что Граф ведёт себя странно и избегает боя. Когда Аллен наконец-то отправился в Орден и встретил Графа, тот атаковал его только акума и произнёс речь о том, что начинается представление, и что экзорцисты будут погибать не в силах ничего изменить, пытаясь спасти этот мир. Можно предположить, в тот раз Граф решил, будто Аллен не шибко силён и может передать это послание. Ведь Граф любил подобные штучки, так? В битве перед Ковчегом, когда Аллен перенёсся на поле боя и спас Линали, логично предположить, что у Графа поджимали сроки, и он должен был заняться новым, Тёмным Ковчегом, потому и предпочёл уйти. Хотя это тоже было странно. Но вот тот самый день, когда Граф превратил Ману в акума, когда Аллен превратил Ману в акума… Почему Граф не убил его тогда? Аллен теперь отлично знал, что этот толстозадый дожидается того момента, когда созданное им существо или машина займёт тело призывавшего. То же должно было произойти с Алленом. Его должны были убить, а его вид принял бы Мана. И только после этого Граф должен был дать указания своему новому подопечному и уйти. Но всё пошло совсем не по плану. Мана стал акума и набросился на Аллена с обвинениями в том, что тот вернул его в таком виде. Ведь его приёмный отец когда-то давным-давно говорил, что на него охотится Тысячелетний Граф, вот только он был не совсем вменяемым и не смог объяснить, кто это и что он может сделать. Маленького Аллена просто обманули, но его чистую силу провести так просто не удалось. Она защитила его, активировалась в нужный момент, как у ещё некоторых других экзорцистов. После Аллен так и остался лежать там, у могилы. Кажется, его нашёл Кросс. Нашёл, забрал, предложил стать экзорцистом, объяснил в чём дело, дал ему такой нужный в то время путь, по которому можно было двигаться вперёд. Но сам собой напрашивался вопрос: а что же Граф-то? Какого хрена он, обнаружив, что его нового акума убил новый экзорцист, не убил опасного мальчика, не предположил, что тот может банально оказаться Сердцем? Аллен вообще не помнил, куда тогда делся Граф, вся левая сторона лица страшно пылала, ему было больно и становилось всё хуже. Он мог бы просто умереть, лёжа там, на снегу. Но Аллен не верил, что Граф в это поверил и действовал исходя из подобных предположений. Кто угодно мог наткнуться на раненого мальчика и проявить милосердие. Как оказалось, встречались ещё люди, которым плевать на внешность и проклятия юного Уолкера. Ему могли помочь и ему действительно помогли. Почему Граф не предусмотрел подобного? Почему он оставил его в живых? Почему его нашёл именно Кросс, которого теперь подозревали чёрт знает в чём? Был ли на самом деле ответ хоть на один этот вопрос сейчас известен Аллену, или же это что-то, о чём он даже не догадывается? Хотелось выть от отчаяния. Вспоминалось то уверенное движение Четырнадцатого, отвечающего, что Кросс не должен быть связан с Графом. Или нет? Аллен не помнил дословно, какие именно вопросы он задавал своему немому собеседнику, помнил лишь, что после той беседы успокоился на счёт своего Учителя. Но что если он просто неправильно задал вопрос? Аллену снова хотелось прильнуть к холодной зеркальной глади и расспросить обо всём своего странного собеседника. А если Четырнадцатый лжёт? Такую возможность тоже нельзя было упускать из виду. Что если на самом деле заговор был, но между Четырнадцатым, предавшим Семью Ноя, и Марианом Кроссом? Что если в этой войне была ещё одна сторона, так же преследующая свои цели. Сторона, которая собиралась воспользоваться занятостью Церкви и Графа друг другом и провернуть что-то своё, не обязательно хорошее. Что-то, против чего с готовностью выступили бы и Граф, и Ватикан. А впрочем, разве Аллен мог до конца определить цели того же Графа? Вроде бы, он собирался уничтожить этот мир, но почему и зачем, спрашивается? Просто так, потому что ему захотелось? И почему именно в этот момент? Сказать, чего именно добивается Ватикан, Аллен тоже не брался. С недавних пор его снедали сомнения, и сразу же всплывали все откровенно неприличные упоминания верхушки управления Ордена из уст его Учителя. Тот никогда не объяснял, почему так себя ведёт, а Аллен быстро сообразил, что тема начальства его Учителя находится под запретом. Во всей этой войне Аллен Уолкер понимал только себя и некоторых экзорцистов. Да и то частично. У них у всех были довольно неприглядные судьбы, но копаться в чужих душах Аллен не любил, зная, как это неприятно для обеих сторон. Нет уж, лучше он будет держать всё в себе и не выставлять напоказ ничего, кроме улыбки. Улыбка давно перестала быть просто маской. Если вначале он улыбался лишь для того, чтобы не создавать проблем другим людям, не вызывать их жалость или желание узнать, что произошло, и как они могут помочь, то теперь он научился радоваться сквозь невыплаканные слёзы, стал понимать, что всё не так плохо, как могло бы быть. Прикрыв глаза и отвернувшись от окна, Аллен наконец-то решил просто немного расслабиться и вздремнуть ненадолго, однако проснулся почти сразу же как уснул от странного ощущения. Будто бы его кто-то звал. Или нет, не звал. Просто кто-то ждал, нуждался в нём. — Что за странные ассоциации? — Тч, ты о чём, стручок? — Мне показалось, что меня кто-то звал, и я Аллен, БаКанда! — ответил Аллен, поднимаясь и понимая, что проспал дольше, чем ему показалось. В комнате теперь было очень темно. Желтоватый свет едва просачивался сквозь занавески и чертил на полу солнечную сетку, в пределы которой попался и Линк, сосредоточенно что-то вписывающий в разлинованные бланки. Канда как раз медитировал и выглядел на редкость умиротворённым. В последнее время он постоянно был на взводе, и если Аллен верно подметил, этот факт очень беспокоил сидящую сейчас рядом с Линком Линали. Низко склонившись над бланками, она внимательно следила за тем, как рука инспектора вписывает ответы, сейчас Ли появилась без плаща и похоже уже успела принять душ, так как некоторые пряди выглядели сырыми и липли к щекам, а вместо привычной чёрной кофточки теперь была светло-серая блузка на пуговицах и более длинная чем обычно прессованная юбка. — Наверное, Аллен, ты услышал зов еды! — рассмеялась девушка, слегка щуря глаза. — Мы как раз обсуждали, что тебя надо будить и отправляться на ужин. — Ужин! — тут же вскочил на ноги Аллен, наскоро приглаживая волосы, и расправляя рубашку, — так чего мы здесь ещё ждём, если внизу нас ждёт ужин? Самми действительно оказался внизу. Вот только поговорить с ним сразу же не получилось. Виной тому стал Аллен, или, если быть точнее, аппетит мальчика. Неудобно переговариваться друг с другом через гору опустошенных Уолкером тарелок, под причитания несчастной молодой девушки, совсем сбившейся с ног от неожиданно наплыва посетителей. Яростно сверкая зелеными глазами на всякого, кто пытался начать с ней заигрывать, делал неприличные предложения или что-то подобное, она со своей темноволосой, старшей напарницей носилась между столами, но они никак не могли успеть обслужить всех. На взгляд Аллена это было ненормально, на такой огромный зал выпускать всего двух работниц, и поэтому он предложил подождать, пока тарелки скопятся на их столе и потом убрать их все одним разом. Разумеется, он извинился перед Самми, наскоро объяснив, почему должен столько есть, и тут же заинтересовавшийся мужчина, закидал его вопросами о его обмене веществ, о том, как это сказывается на других показателях. По его словам сказываться должно было. Вот только заметив слегка опешивший взгляд не ожидавшего подобных вопросов Уолкера, Самми лишь рассмеялся, тоже извинился и предложил всё-таки начать ужин. И кое-кто уже давно начал свой ужин, как обычно презрев все нормы и приличия. Впрочем, не Аллену Уолкеру говорить о столовом этикете, он и сам в этом далёк от идеала, но успешно списывал всё на потребности Чистой Силы. — Итак, — когда стол уже был очищен от еды и пустой посуды, а перед участниками беседы остались лишь заказанные ими напитки и немного десерта, Линк наконец-то начал разговор, — Мы просмотрели все отчёты искателей и обнаружили подробное досье на сразу несколько воскресших. Если всё описанное в записях правда, то этим делом и правда необходимо заняться. Вот только меня беспокоит одна вещь: Искатели так и не смогли обнаружить, как именно оживают эти люди, благодаря чему? — Да, это большая местная тайна. Никто не распространяется об этом, боятся, что если узнает кто-то вне города, то это место оцепят, объявят святыней или чем-то похуже и выгонят отсюда всех, — помешивая ложкой в кружке с чаем, произнёс Самми. Причём сахара в его чае не было, и эти помешивающие движения видимо были чем-то непроизвольным и бесполезным. — То есть вы тоже не знаете? — нахмурился Линк. — Ну, если бы я преподнёс вам всё сразу, то чем бы занимались вы сами? — усмехнулся Самми, — но вы не правы, я смог кое-что выяснить по этому поводу. Самми замолчал, устремив взгляд в собственную чашку, и не спешил с объяснениями, словно там, в коричневатой чайной жидкости, были ответы на все заданные вопросы. — Самми? — робко позвала Линали. Вот только собеседник не спешил выходить из транса. Канда, откинувшись на спинку стула, фыркнул, Линк продолжал ждать. — Самми, так в чём дело? — Ох, простите меня, Аллен, похоже, я задумался, — наконец-то поднимая голову и улыбаясь, произнёс мужчина. — Ничего страшного, мы так и подумали, — не смог не улыбнуться в ответ Аллен. — Знаете, у вас такая открытая искренняя улыбка, такая бывает только у тех, кто пережил нечто ужасное. Но это, конечно, не моё дело, вы всё-таки Божий слуга, который несёт свой наверняка не лёгкий крест, так что забудьте, это не моё дело. — Вот именно, мы говорим не о Шпенделе, а о чистой силе! — БаКанда! — хлопнул по столу возмущенный Аллен. — Шпендель? — удивлённо переспросил мужчина, и Аллен почему-то почувствовал смущение. Ему не хотелось, чтобы посторонние люди знали об этом идиотском прозвище и так же, как и Канда, воспринимали его своего лишь как мелкого, надоедливого… — Не обращайте внимания на Канду, он любит придумывать всем разные прозвища! — с силой хлопнула мечника по голове Линали и примирительно улыбнулась сначала Самми, а потом и Аллену, — так что там с чистой силой, то есть с воскрешением? — Чистая Сила, это источник чуда, так? — произнёс Самми, — ваши друзья рассказали мне немного о вашей работе, что вы находите эту чистую силу и защищаете её от злых сил. Я ведь сказал уже, что я учёный и не особенно верю в то, что было написано в Заветах. Я ищу более рациональные объяснения, не люблю списывать всё на прямое вмешательство подобных, недостижимых сил. Но, похоже, я снова говорю не о том. — Ничего страшного, скорее всего, раньше следующего дня мы никуда не выйдем, — отозвалась Линали. — Тч, а если силы надо караулить ночью? — тут же влез Канда. — Нет, туда можно приходить когда угодно, — с готовностью отозвался Самми, — другое дело, что пройти внутрь может лишь тот, чей дорогой человек находится по ту сторону. То есть умер. Аллен замер, так и не донеся до рта ложку со старательно собранным с пироженки вкуснейшим заварным кремом. Он собирался поинтересоваться названием и рецептом, чтобы потом заказать его Джери или даже изготовить самому. Но мысли о лакомстве были вытеснены мыслями о Графе. Люди, которые потеряли близких, этот как раз тот тип трагедии, который так любит Тысячелетний Граф. Судя по тому, как переменились лица Линали, Линка и даже, немного, Канды, они тоже подумали о том же. — Это звучит несколько тревожно, — наконец-то произнесла Линали, — возможно, это не чистая сила. — И тогда это гораздо опаснее, — выпрямляясь, напрягся Линк. — Наверное, мне надо объяснить всё с самого начала? — Тч, давно пора. — Хорошо. Итак, на самом деле в глубине этого города скрытое за старыми корпусами больницы и заброшенным парком находится строение, некогда бывшее небольшой Церковью. Легенда гласит, что давным-давно, ещё до того, как здесь проложили эти пути и дорогу, один монах из расположенного недалеко отсюда поселения в чём-то сильно согрешил и отправился отшельничать. Кажется так. В чём была его вина, точно не помню, но, кажется, он убил свою любимую, с которой не мог обвенчаться. Она вспылила, разрыдалась, обвинила его в том, что из-за того, что тот посвятил себя Богу, они не могут быть вместе, и её заставляли выйти замуж за какого-то страшного человека. Богатого, но страшного, любящего издеваться над всеми и по слухам забившего предыдущую супругу до смерти. — Почему ей было просто не сбежать? — непонимающе протянула Линали. — Потому что она любила этого монаха и потому что это было не так-то просто, — отозвался Самми, — обстоятельства не редко играют в судьбе человека куда большую роль нежели сам человек. Произошла ссора, и он, монах, нечаянно убил девушку. Можно было бы сказать, что это несчастный случай, но он-то ведь её любил. Он скрылся из деревни и пропал навсегда. О нём почти не было слышно, но именно здесь, вдалеке от людей, предаваясь молитвам и каясь в свершённом грехе, монах выстроил небольшой дом. Или церковь. Возможно, церковью это строение стало позднее, но сейчас оно имеет именно такой, хоть и изрядно потрепанный вид. Суть легенды в том, что Бог смилостивился над несчастным и, давно простив своего глупого раба, вернул его любимую к жизни. Лишь на пару месяцев, но вернул, их, вроде бы, даже видели обоих, живых… А потом они одновременно умерли в один день из-за какого-то несчастного случая, не то на них напало дикое животное, не то они упали в овраг, но получилось всё именно так. И, разумеется, люди запомнили лишь о том, что умерли возлюбленные в один день. — Ну да, в таких случаях уместно выражение «любовь до гроба», — кивнула Линали. — Значит, от этой легенды пошли слухи, что здесь можно возвращать мёртвых? — Не совсем. Долгое время это место было не обжито, затем стал строиться посёлок, найденную церковь хотели разрушить, но отчего-то не смогли. Говорят, что им не удалось даже войти в это помещение. Вокруг заброшенной церкви стали расползаться неприятные слухи ровно до тех пор, пока однажды несчастная вдова не вернулась из этого строения и не рассказала, что ей обещали вернуть мужа, по которому она так горюет. И через пару дней тот действительно пришёл домой, не помня ничего о своей смерти. А в дальнейшем оказалось, что в церковь могут войти и попросить о возвращении лишь те, у кого есть умерший дорогой человек, по которому они действительно сильно скорбят. Он должен быть не первым встречным, а кем-то особенным. Вот и всё. — То есть всё, что нам надо сделать, это пойти к этой церквушке и узнать, что же за чистая сила там проживает? — подвёл черту Канда. — Ну, я ведь сказал, что пускают далеко не всех. Меня вот не пустило, — мужчина виновато развёл руками. — Мы экзорцисты, мы должны суметь пройти. А если что, то мы пережили смерти многих замечательных людей, так что договоримся, — улыбнулась Линали. — Он не возвращает хороших знакомых, только особенных, тех, кого сильно ждут. Ещё за час болтовни экзорцисты выудили из Самми все подробности и договорились, что завтра они встретятся и отправятся к этой церквушке. А когда они вернулись в номер, оказалось, что с кроватями надо всё-таки что-то делать, и Линк раздобыл где-то довольно приличную балку. Сообщив, что если укоротить её и подложить с одной стороны, а с другой подставить некоторые оставшиеся доски, да хорошенько всё прибить друг к другу, то может получиться неплохая кровать. Почётную миссию по распиливанию этого бруска, конечно же, отдали Аллену. Тот, правда, сначала не совсем сообразил, как подойти к распиливанию, и вынужден был выслушать несколько неприятных комментариев от Канды, но потом, сбегав вниз, одолжил табурет, положил брусок на него и, тщательно всё отмеряв, начал пилить. — И всё равно это до боли напоминает Графа, — наконец-то заметила Линали, высказывая всеобщие подозрения. — Да, он мог бы воспользоваться этой легендой, чтобы привлечь людей, — кивнул Линк. — Тч, Мояши, твой глаз кого-нибудь здесь видел? — Ась? Нет, ты об акума сейчас? — приподнял голову Аллен, отвлекаясь от своей работы. — Значит здесь нет свежесозданных акума, или же глаз стручка даёт серьёзный сбой и становится совершенно бесполезным! — Эй, твои глаза вообще никогда не видели акума, что же они, бесполезны? — возмутился Уолкер. — Это твой глаз проклят, между прочим, должен же он хоть какую-то пользу приносить. Аллену захотелось кинуть неудобную ножовку прямо в Канду, но, встретившись с укоризненным взглядом, Аллен снова опустился на колени и принялся пилить с особым остервенением. — Ладно, завтра со всем этим разберёмся, сходим и узнаем. Но да, похоже дело пахнет Ноями или самим Графом, — вздохнула девушка. Линали, кажется, продолжила объяснения, а Аллен просто не слышал, думая о том, какой же идиот Канда. Так что очнулся он, лишь когда его позвали по имени. — Аллен! — встревоженная Линали, оказывается, стояла прямо перед ним и все её сапоги были в опилках, — я всё понимаю, но… Зачем ты распилил ещё и стул?