— Хоть бы Учитель, дурак, наконец-то перестал секретничать и объяснил в чём дело! — раздражённо пробормотал он куда-то в потолок и заметил в окне наверху своё и кое-чьё ещё отражение.

Он не знал, радоваться или огорчаться. С одной стороны ему хотелось бы, чтобы этот непонятный объект, который вроде бы был Четырнадцатым, отвязался от него….

Стоп!

Аллен снова посмотрел наверх, чувствуя себя дураком. Он осторожно приподнялся, при этом пытаясь не потерять равновесия, а это было довольно сложно с его довольно тяжёлыми печатями на руках, которые крепились, захватывая даже плечи. К тому же он был очень голоден. А ещё ситуация была мирной и спокойной, а значит ничего сверхопасного, что обычно подталкивало его к преодолению собственных пределов не происходило.

Аллен просто приподнялся, покачнулся, услышал как желудок нервно заурчал, подумал, что это не порядок. Ведь он не так давно уже ел, куда же девалась вся энергия? Разве он делал что-то сверхъестественное?

Желудок проурчал что-то своё непонятное, и Аллен, тяжело вздохнув, едва не упустил суть своих мыслей. Действительно, он снова взглянул на эту тень Четырнадцатого, и ему сразу же пришла на ум странная мысль. Если всё именно так, как он понял, то получается Четырнадцатый Ной вот он, прямо там, за зеркалом, или этот какой-то его слепок или что-то ещё. Если он предал Графа и пытался его убить, то вполне логично предположить, что сейчас этого Четырнадцатого считают мёртвым. А возможно просто сильно пострадавшим, и чтобы вернуться к нормальной жизни ему нужна помощь, и он дожидался того, кто первым пройдёт в комнату управления, того, кто сможет ему помочь вернуться.

Вообще-то, когда Аллен попытался разложить общую идею по полочкам, она стала казаться едва ли не полным бредом и глупым вымыслом его утомившегося мозга, но…

Мало ли. Что если эта тень единственный способ Четырнадцатого общаться с кем-то? Что если этот странный Ной действительно хочет, чтобы ему помогли вернуться? Надо ли ему помогать, ведь это всё-таки Ной? Или не все Нои обязательно плохие, ведь Тикки в своём человеческом обличии был… человеком. Что если Четырнадцатый был исключением и сообразив, что твориться в Семье Ноя, решил положить всему этому конец, вот только не сумел?

Он пытался убить Тысячелетнего Графа, что если он знает, как это можно сделать?

Имеется ли в его мыслях хоть какой-то смысл?

Аллен уселся обратно на пол, как будто желая и дальше морозить свою пятую точку и, поёжившись, снова едва удержал равновесие.

Довольно сложно и непривычно двигаться, когда обе твои руки тщательно прилеплены к телу и ты не имеешь полной свободы действий. Да ещё и на лоб угнетающе давит ещё одна печать, как будто пытаясь заглушить его внезапно проснувшуюся мозговую активность.

Ну уж нет, раз он начал наконец-то разбираться в ситуации, то необходимо….

Ни в коем случае не выдавать себя. Чего это он пялится на окно, а если за ним на самом деле наблюдают и решат, что он сбежать захотел? Прибьют ведь, и правда прибьют и не спросят. Благодаря распущенным в Ордене слухам ему уже никто не доверял так, как прежде. А ещё оказалось, что у него есть даже недоброжелатели. Аллену просто повезло, до этого он успел состряпать для себя отличную репутацию никогда не унывающего доброго и отзывчивого юного экзорциста, который на всё смотрит с интересом, но всегда твёрд в выбранном им пути.

Многие помнили его именно таким и пытались образумить тех, кто шёпотом, в полголоса или же громко, на всю столовую начинал утверждать, что Аллен Уолкер — подосланный Ноями шпион, что он всего лишь орудие Графа и далее по пунктам, заканчивая даже предположением, что он просто новая версия акума, или очень высокий уровень эволюции..

Когда Аллен слышал подобное, он честно не знал плакать ему или смеяться, потому что хотелось и того и другого.

Подросток осторожно согнул одну ногу и немного изменил положение другой. Его лодыжка всё ещё болела, кажется, кто-то говорил, что он нуждается в медицинской помощи, но после того, как он на виду у всех сопротивлялся, видите ли, Воронам, ему вряд ли хоть кто-то поможет.

Да и плевать на травмы, еду бы принесли, изверги!

У Аллена уже возникало ощущение, что ещё немного и проклятый прожорливый орган начнёт переваривать самого себя. Он что-то слышал о таком ужасе, правда не представлял, как это возможно, но его фантазии на этот счёт были довольно яркими и зловещими… Огромный зубастый желудок начинает вгрызаться в самого себя, отрывая шмотки ткани, пропихивая внутрь…. Внутрь…. Внутрь себя самого? Да что же это за саможранка-то получается! Чего только с голоду-то не напридумывается!

Подросток нетерпеливо поёрзал спиной по стене, услышал как с негромким хлопком упал на пол очередной небольшой обломок старой краски и, вздохнув, прикрыл глаза.

Ему придётся дождаться своего конвоя и услышать их решение. Даже если в управлении Ордена не бывает такого понятия, как справедливость, желание знать правду и милость, то они всё равно знают, что такое выгода.

Терять бойца по имени Аллен Уолкер Ватикану было совсем не выгодно.

Припугнут немного и отпустят снова работать под неусыпным оком Говарда Линка, о котором Аллен так и не смог оставить определенного мнения.. Вроде бы и человек неплохой, довольно забавный местами, очень преданный своему делу и, к сожалению, начальнику Рувелье. Но разве Аллен может его в этом упрекать? Он и сам не идеален, идеальных людей вообще нет, идеальны выдуманные ангелы на небесах, что расхаживают по лёгким облакам, махают своими белоснежными крыльями, сверкают чудесными нимбами да играют на арфах. Просто сказка.

Аллен Уолкер никогда не читал ту самую удивительную книгу, носящую название: «Библия». Он несколько раз бывал на различных службах, но это происходило в основном в детстве, уже после того, как он встретился с Маной и до того, как Учитель отправил его в Орден. Он знал основную суть этой книги, мог даже похвастаться, что помнит наизусть некоторые особенно важные цитаты, но он никогда не придавал религии должного значения.

Бог казался чем-то чересчур недосягаемым, чтобы надеяться, что он разрешит все проблемы или поможет. Его собственная душа была для него слишком материальной, после всего того, что он узнал об акума и Тысячелетнем Графе.

Он совсем не верил в чудеса. Даже чистая сила, если принять, что она дана Богом, всего лишь вновь подтверждала, что тот самый Бог ничего не хочет делать сам, а лишь желает посмотреть на очередную резню на земле.

Да, наверное это богохульство думать так, да и к тому же эти мысли были довольно детскими, но Аллен ничего не мог с собой поделать.

Наверное, он всё же был слишком обижен на этого старого Создателя, за свою судьбу, за смерть Маны, за то, что он сам остался жить так, за то, что именно ему дали чистую силу.

Он не просил и не хотел, но принял. Она облегчала его путь и делала его единственно возможным. Путь экзорциста, путь божьего избранника, путь полный боли, отчаяния, поражений и побед, каждая ценою в несколько сотен жизней. Впрочем, не жизней, нет…

Цена была куда выше, ценой стали души.

Всё-таки это совершенно правильно – не давать плакать и печалиться о своей смерти, наверное, на том свете не так уж и плохо. Но уж точно лучше чем в плену у страшных изобретений Графа.

Аллен никогда особенно остро не реагировал на своё всё чаще вынужденное одиночество. Скорее он боялся чьей-то компании, когда появился Мана, он относился к нему очень насторожено, постоянно опасаясь, что он вот-вот исчезнет, и мальчик снова останется один.

Не в прямом смысле исчезнет, конечно, а просто вдруг перестанет обращать на него внимание, или поведёт себя как прочие и станет относится к нему с пренебрежением. А потому Аллен отчаянно скрывая свои страхи и желание хоть немного прикоснуться к миру настоящего общения, закрывался и обрастал колючками, которые не позволяли добраться до его мягкой шкурки никаким язвительным выкриками, пинкам, затрещинам, обидным прозвищам и обвинениям в бесполезности. Он просто научился всего этого не слышать.