Алвес не вполне верил в правдивость этого заявления, так как вечером ведь больше свободного народу. Или вечером люди предпочитают отсиживаться в других местах?

Особо забивать голову он не стал.

К его удивлению, уже через несколько часов все ушибы и раны почти перестали беспокоить.

Ко времени остановки перед знакомой кованой дверью, ведущей на территорию башни, его вообще ничего не беспокоило. Лишь оставалось смутное ощущение, что сегодня всё должно пройти как надо. Даже если Алвес понятия не имел, как это – как надо!

Не имея ни малейшего представления, где именно находился юноша (отчего-то после пробуждения в парке в Алвесе появилась уверенность, что тот жив и даже дышал), избирать направление оказалось сложновато. Затянувшие небо тучи раньше, чем вчера, уничтожили остатки небесного света, и теперь португалец изначально неплохо разглядывал объекты во тьме, не вынимая телефона из кармана. И, не задаваясь лишними вопросами, направился вниз.

Юноша находился ниже – единственная оставшаяся в памяти координата.

Притом из опасения быть обнаруженным маской Алвес старался двигаться очень тихо, осторожно и воистину гордился тем, что никаких подозрительных взрывов и падений в этот раз не наблюдается.

Или же маска и была хозяином тела? Подозрительная левая рука и отсутствие таковой у юноши наводили на мысли, вряд ли годящиеся здравомыслящему человеку. Но Алвес уже и не претендовал на это звание.

Всё, что он хотел, – найти юношу и…

И вытащить отсюда! — конец плана пришёл лишь через час блуждания, стоило обнаружить юношу во всё той же позе, такого же бледного, но определённо живого. Теперь первым делом Алвес осторожно приблизил ладонь к груди, улавливая слабое сердцебиение и тихое дыхание.

Медленно, стараясь не касаться его, стащил простынь, обнаруживая, что тот одет лишь в поразительно сохранившиеся штаны, а торс перемотан бинтами. Наверно, из той же серий, что используются для мумификации. Потому как мужчина готов был поклясться – бинтам немало лет, но выглядели они очень и очень неплохо.

Осторожно просунув руку под шею и колени, он приподнял удивительно лёгкого мальчишку и шагнул в коридор, осознавая, наконец, главный минус грандиозного плана: Алвес понятия не имел, куда теперь идти, чтобы выбраться наружу. Особенно учитывая тот факт, что как минимум один раз он спускался через дыру в потолке и не был уверен, что там можно подняться обратно. Даже если он сумеет обнаружить дыру.

Он был обречён на новую встречу с недружелюбной маской и погружение в бессознательность. Только на сей раз ему показалось под самый конец, будто он услышал что-то ещё!

Очередное пробуждение на чём-то холодном, жёстком и хотя бы не сырым всё ещё не вошло в привычку. Алвес чувствовал себя возмущённым, оскорблённым и очень злым ровно до того момента, как приподнялся на четвереньки, поднял голову и понял, что не в парке.

И перед ним кто-то беловолосый, но никак не Вайзли.

Вайзли не заходил сам в башню.

И не настолько бледный он.

И не может иметь такого выражения лица.

И блеклого шрама в пол лица тоже не наблюдалось раньше.

И не носит экстравагантных белоснежных плащей с пушистыми воротниками. Не имел этой странной левой, белой руки и маски, повисшей у горла.

В общем, это был не Вайзли.

Сочетание тела, маски и руки — вот что разглядывало Алвеса, настороженно, в защитном жесте отведя когтистую руку. А ведь в прошлый раз Алвес никаких когтей не видел! Тем более таких, что длиннее пальцев! Сложно было бы не заметить, так что за…

Алвес шумно сглотнул, чувствуя страх и что-то большее. Тонкую нить, тянущуюся от юноши перед ним вглубь его души. В глубину воспоминаний, что не существовали. Даже свои чувства к стоящему перед ним субъекту Алвес никогда не сумел бы определить самостоятельно – слишком многое смешалось. И восторг вроде, оттого что пол дела сделал. И радость от самой встречи. Облегчение за всю историю с башней, что больше не будет давить. Страх, потому что он естественен. Удовольствие — оттого что именно он разбудил юношу из сказок. Беспокойство за себя и за него. Нетерпение в ожидании того, что может случиться дальше.

Вина, потому что не пришёл раньше.

Вина, потому что побеспокоил, несмотря на довольство.

Вина — за что-то громадное и неясное.

— Значит, наша сказка и впрямь жива, — усмехнулся Алвес.

Возможно, зря он начал так разговор. Юноша тут же ощетинился, вздыборил плащ, направляя когти к его лицу.

— О да! Я жив, несмотря на твою попытку исправить это!! — грозно прорычало создание, прожигая яростью и надрывом.

Алвес оступился, снова падая назад и решая, что пока может лучше и не пытаться встать вовсе. И совсем не понимая, что здесь происходит. Новая стадия шоу? И почему, чёрт возьми, ему самому так больно при виде направленной на него справедливой ярости?

— Я? Мм… Чего??

Ведь он уже решил, что это не шоу.

— Это мои вопросы, ублюдок!!

Что-то в корне неправильное было в манере говорить у этого парня — понял Алвес, напряжённо скашивая взгляд к упёршимся в шею когтям, представляющим из себя тонкие, но восхитительно острые лезвия. Лезвия, что в любой момент могли перерезать ему глотку!

И он не мог думать о чём-то интереснее странной манеры? Он даже не вполне понимал, что не так, чёрт возьми!

Но это лучше, чем думать о лезвиях. И гораздо лучше, чем смотреть в глаза юноши, переполненные эмоциями, яснее ясного сообщающими о том, что убийственные намерения юноши более чем серьёзны.

— Парень, я не знаю, что ты… — Почему собственные слова пропитаны ложью?

— Что здесь произошло? — махнул второй рукой юноша, и теперь его голос был полон истерических ноток. — Что за?.. Что случилось с Орденом?

— С Орденом?

— Чёрт возьми, Тики Микк!

— Стоп!! — заорал в голос Алвес неожиданно и для себя, и для юноши. На сей раз, вновь прозвучавшее чужое имя слышать было больно. Больно физически! Юноша произносил его совсем не так, как Вайзли. И не так как должен был! Не так как хотелось Алвесу и Алвес хотел быть Алвесом! Он не собирался пытаться даже притрагиваться к поверхности омута, зная, откуда-то точно зная, что на деле он – зыбучие пески, из которых Алвес никогда не выберется.

А кто же выберется тогда? Не тот ли самый Тики, о котором Алвес не хотел даже слышать?

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь! — Собственный голос, испуганный, срывающийся, собственные чувства и эмоции пугали. — Твой долбанный Орден, если и впрямь когда-то существовал, давно канул в лету или скрывается! А сам ты не более чем призрак из сказки! Призрак руин башни! И я с тобой не знаком и никакой я не Тики! Это достаточно понятно?! Или ещё что-то там должно… как-то…

Алвес, задыхаясь, опустил голову, закрывая лицо ладонями и не понимая, что лезвий больше нет. Голова раскалывалась. Что-то…

Что-то важное и безусловное рвалось наружу сметающей всё на своём пути волной безумия.

Но рассудок кричал, до крови цеплялся за знакомые с детства избитые истины, заставляя орать. Заставляя выть.

Не для юноши.

Рассудок кричал для Алвеса.

Рассудок защищал его от грязного, жуткого фантома по имени Тики, что стал отвратителен себе настолько, что покончил с жизнью.

Рассудок защищал себя и хрупкий мир, грозящий в любой момент лопнуть подобно неудачно приземлившемуся мыльному пузырю…

Полёт завершён.

Боль утихала медленно. Череп срастался вновь в единое целое, мозг перестал метаться в своей узкой тюрьме, успокаиваясь, ловя равновесия, но не имея возможности так скоро оправиться от сотни единовременных потрясений.

Горло драло кашлем и болью. Может быть, он и в самом деле выл.

Юноша стоял к нему спиной. Вертел в руке какой-то непонятный чёрный мячик со свисающим крылом, как у летающей мыши. Алвес видел такие игрушки. И понятия не имел, почему юноша с потерянным выражением лица рассматривает его так тщательно и безнадёжно.

— Кто ты? — хрипло спросил Алвес, поднимаясь и по привычке, что помогала занять руки, принялся отряхиваться.