В итоге юноша провёл так три дня, а затем, убедившись, что Майтра разрешил Неа посещать других Ноев, а его самого просят покинуть помещение, чтобы все на первых порах разобрались с претензиями сами, без помощи адвоката, получил небольшое поручение от Неа и отправился вон. Снова мысленно возвращаясь к нерешённому вопросу Тики Микка и жизни за стенами лаборатории.

Работа в Чёрном Ордене не имела нормального расписания, распорядка дня и логического объяснения.

Если вы работали в этой организации хотя бы месяц— неважно, в какой команде, на какой должности и в каком конце света – вы всё равно уже понимаете эти основы. Норма, нормально, как у всех – понятия для Ордена непонятные. Будто вырванные из чужого всем языка, который никто не собирается изучать. Зачем? Слова означают ужасные, никому не нужные вещи!

Этот момент молодой лаборант, ассистент, уборщик, подмастерье и мастер на все руки, если понадобится вдруг, понял уже после первых трёх суток. Билли был весьма проницателен.

Как и многие работники, Билли попал в Орден не с улицы. Хотя это и было весьма странно — спустя шесть лет после смерти отца узнать, что на самом деле он не умирал. А всё это время работал в некой удивительной Организации, придя в которую Билли и себе смертный приговор подписал. Но не пожалел. В отличие от отца, детей и семьи у него не было. Молод был, всё не мог нагуляться.

А его отец погряз в исследованиях. Хотя и не удавалось у него многое и пробиться среди собранных гениев было сложновато, но работал он с одной из ведущих групп учёных на одном из самых засекреченных и важных проектах. И погиб.

На проекте этом самом погиб.

Авария. Неопределённое сообщение, о котором можно сказать многое. Халатность? Неисправность? Неверные расчёты? Нераскрывшаяся теория? Нападение извне? Саботаж? Да мало ли что там могло произойти! Вокруг Билли многие говорили весьма мерзко об этом случае. Особенно после того как после двух месяцев стажировки его направили в Пирамиду. В местное отделение, где, кажется, не хватало кадров, и старшие и опытные были готовы его доучивать. Но именно здесь, в гнезде Эпстейн всё больше и больше возмущения и грязи по поводу произошедшей аварии слышно и было.

В ту пору Билли хватало своих забот на новом месте работы, и он не имел допуска к настоящим хранилищам, саркофагам, камерам сохранения, архивам и всему самому интересному, так что даже не прислушивался к шёпоту, гласившему, будто останки провалившегося Проекта отныне будут храниться здесь.

Ему было плевать. Он давно похоронил отца. И работа в Ордене, несмотря на риск, казалась достаточно стабильной и многообещающей, захватывающей и будоражащей воображение молодого человека.

Билли, что объяснимо, мечтал о большем, о своих грядущих великих деяниях, но даже тогда не размышлял, как будет открывать страшную тайну гибели отца.

С годами запал слегка поутих, никаких выдающихся способностей и талантов в нём обнаружено не было, и он остался практически тем же, кем и был раньше. Только обрёл кое-какие навыки, выучил правила, стал спускаться в недоступные зоны, касался удивительных отчётов. Но если бы даже они приходили раскрытыми, а не крепко запечатанными, всё равно вряд ли понял бы хотя бы половину слов.

И теперь, когда вдруг всё завертелось вокруг засевшего в тишине, словно в засаде, отделения, Билли весьма растерялся. Не понял сразу, о чём и к чему идёт дело. Не мог понять, почему происходят эти странности. Вроде на Центральное отделение Ордена произошло большое нападение и ожидалось теперь на их. И в ту пору ещё никто не говорил, почему. Появились экзорцисты, одного из которых (Билли научился замечать такие вещи) выделяла Рени Эпстейн.

Билли старался держаться от этого экзорциста подальше. И от остальных тоже. За время более или менее тихого и мирного существования, когда Билли не лез впереди других, не создавал конкуренцию, а тихо существовал, довольный размером и наполнением нынешней миски, такие вещи вошли в привычку.

И в день, когда случилось нападение, он был как всегда начеку, спокоен, рассудителен, спасся, помог ещё паре зелёных сориентироваться и получил даже небольшую похвалу. Мог рассчитывать на небольшую премию к выходным в местном населённом, но не лишённом своей прелести пункту.

И да, привалило работы.

В неопределённости повисли условия их дальнейшего существования. То ли перебросят в новое здание всех, то ли ещё какой трюк замыслят, а сколько на него уйдёт времени? Никто пока не знал, но медленно восстанавливались, болтая всё активнее о некоторых страшных секретах, но всё ещё больше чушь, чем правду.

Побольше истины Билли узнал, когда был назначен одним из наблюдателей и помощником в исследовании объекта проекта Второй Экзорцист, что неведомым образом пробудился от тьмы Ноев и теперь был вроде опасен, а вроде разумен, и никем не контролировался.

Примерно тогда же до Билли, наконец, дошло, что это тот самый проект, за который умер его отец.

А позже обнаружилось, что и один из экзорцистов был результатом проекта, но об этом Билли додумался уже сам, но не имел никаких подтверждений. Даже слухов толком в правильном направлении не гуляло, но мужчина навострил уши и стал замирать за каждым углом, надеясь услышать или заметить.

Просто немного паранойи — сказал бы он другим, если бы спросили. Опасается всего, что окружает. Вдруг опять нападение.

Но окружающие были заняты. А Билли, всё чаще наблюдавший за Алмой Кармой со стороны, получил возможность пообщаться с ним напрямую, оставшись наедине с запертым, изуродованным тьмой юношей, и оказался к такому не готов.

Он знал, что требовалось от таких, как он – следить за состоянием, подмечать мелочи, особенно выглядывать странности. Если позволит – поговорить с ним. Разговорить, задав несколько интересных вопросов и получив ответы, было бы идеально. В большинстве случаев хоть какая-то реакция от привыкшего всех игнорировать создания была бы как минимум приятна.

Говорили, единственный, с кем в последние он дни общался, но больше молчал, был Канда Юу. Удачный образец эксперимента, служащий экзорцист, что уже однажды, во время недавнего нападения, защищал их.

Билли не мог думать об этом парне плохо.

Но у Алмы такой защиты не было.

Алма Карма выглядел и был как минимум странным. Он не походил на человека вообще. Эти тёмные полосы, пятна повсюду. И этот хвост!

Билли передёргивало. Он пытался смотреть в лицо, отыскивая сохранившуюся человечность, но Алма его скрывал. Прятался, словно от яркого света, от любого взгляда.

Так что Билли, сбитый с толку и не определившийся толком, что он обо всём этом думает, оказался за дверью, что снаружи охраняли страшные типы в красном, один на один с Алмой Кармой. Вынужденный делать что-то умное.

Чёрт возьми, он не настолько молод, чтобы тешить напрасно самолюбие и думать, будто сейчас именно он сделает великое открытие! Может, кто-то иной именно в таком ключе и принимал эту ссылку за большую возможность, но не Билли! Он желал выйти отсюда и хотя бы… шпаклевать! Или таскать коробки! Но нет же, он уже вон как подрос, ввысь слегка, вширь раздался, и ценнее стал раза в полтора или даже в два.

Оттого его засунули сюда скучать и сходить с ума?

Алма Карма, сжавшись, лежал на койке, отвернувшись, наверняка вперив взгляд в стену и напряжённо прислушиваясь к каждому звуку. Он точно не спал, что было редкостью. По последним данным, Алма быстро выдыхался, терял энергию и силы. То ли какие-то факторы из окружения так влияли, то ли и впрямь Нои напортачили в его создании, потому и бросили подыхать. И скоро Алмы Кармы не станет.

И вроде бы срок его активности становился всё меньше и меньше, и обычно после опытов и замеров в этой комнате он валился с ног.

Но не для Билли.

— Эй? — осторожно, очень неуверенно позвал он. — Ты чего не спишь? Я мешаю тебе?

Алма сжал руки в кулаки, ниже опуская голову, пряча лицо в коленях, и что-то тихо, невнятно пробормотал. Может, и не ответ то был, а хотя бы и ругательство.