— А он, если был серым, тоже вернётся? Пробудится? То есть, я смогу его ещё увидеть? Или вы и его тоже сразу убьёте или под арест посадите?

— Я не знаю, что мы будем с ним делать. Мы не знаем даже полных обстоятельств его смерти. Граф два года после предательства не мог его найти. Только это то, о чём тебе правда нельзя было говорить. Об этом вообще никому не рассказывают. Даже в Семье. Понимаешь? Ты же умеешь хранить секреты?

— Я умею молчать, уж об этом ты можешь не беспокоиться.

— Я только боюсь, тебе будет ещё более неуютно. Сейчас, точно зная, что Мана ушёл от нас, ты тоже можешь захотеть уйти.

— Будто бы мне есть куда.

— Обычно так говорят взрослые, а дети сбегают из дома, полные лживых надежд на счастливое бродячее будущее.

— Я уже жил этим будущим. И к вам я уже почти привык. Это почти так, будто я оказался в логове некромантов!

— Некро… что?

— Только не говори мне, что не знаешь! — Аллен снова загрёб в ладонь снега и принялся вылеплять небольшую шляпку между ушей. Роад внимательно наблюдала за тем, как аккуратно, одной только правой рукой мальчик вылепляет приподнятые поля, как быстро и ловко перемещаются его пальцы, прорисовывая снежные складки.

— И знаешь что, тебе надо быть скульптором!

— Ась?

Но Роад уже выхватила из его рук гибридную голову неведомого зверя и начала вертеть из стороны в сторону.

— Смотри, она даже не сыпется!

— Так снег хороший, — пожал плечами мальчик, не ожидавший похвалы и старающийся скрыть своё смущение. Всё же это его новая сестра-тётя-бабушка была иногда странной.

— Всё равно, я возьму его с собой.

— Да он растает через пару минут-то!

— Я заберу к себе в мечту, там не растает, — и действительно, прямо из рук девочки снежная фигурка вдруг исчезла. Не успел Аллен удивиться этому происшествию, как девочка бросилась ему на шею. — И кстати, может, ещё меня тогда вылепишь, а? Аллен! Правда, у тебя отлично получается; представляю, что ты сможешь делать, когда у тебя вторая рука отойдёт!

— Ты выдумываешь!

— Это моя профессия, Аллен! — захохотала Роад, пиная Уолкера и опрокидывая их обоих смеющихся в голос прям в сугроб.

Время до вечера пронеслось незаметно. К веселящимся на улице Аллену и Роад (обнаружилось, что они оба обожают снег) позже присоединился и Скин, которого послали позвать их обедать. Об обеде они и не вспомнили, возвратившись в дом только к ужину. Довольная, сияющая Роад, Аллен, судорожно пытающийся отряхнуть пропитавшуюся насквозь снегом одежду, и кашляющий через слово Скин, обиженный на снег за то, что тот не сладкий. После часовых причитаний помогающей ему приводить себя в порядок Глории Аллен уже в нетерпении спустился к общему ужину радостный не только от ожидания еды, но и от того, что на завтра его тоже освободили от уроков.

И первое, на что обратил внимание Аллен, проходя в обеденный зал, это новый член Семьи, вернее, он, может быть, и был старым, но Уолкер его ещё не видел. Не утруждающий себя костюмами, но в чистой, аккуратно выглаженной рубашке с закатанными рукавами, чёрными, немного кудрявыми волосами, сейчас забранными в неряшливый хвост. Нахальные карие глаза, выглядывающие из-под тёмной чёлки, ленивая улыбка и вид такой, словно он здесь вопреки Графу… По крайней мере, именно Тысячелетний Граф бросал на этого мужчину самые недовольные взгляды, вызывая всё больше удовлетворения во взгляде этого Ноя.

Ведь он должен был быть Ноем?

— Ах да, мы ведь должны познакомить тебя с ещё одним членом Семьи! — поздоровавшись с Алленом, Граф поймал не только тяжёлый взгляд, но и тёмный винный бутыль.

— Такое чувство, будто вы только меня заметили, — мрачно произнёс мужчина, присматриваясь к ребёнку. Аллен тоже присматривался к новому лицу. И нашёл его немного интересным. Больше всего похожим на нормальных людей, но в то же время не таким, каким он должен быть в этом среднестатистическом идеале. — Меня зовут Тики Микк, и я иногда появляюсь в этом обществе. Думаю, этого на сегодня достаточно.

Нет, Аллену достаточно не было. Но на данный момент его гораздо больше интересовало содержимое его тарелки, так что вопросы пришлось обсудить, позволяя Ноям вести беседу о чём-то неважном. Аллен уже заметил, что о своих делах при нём они почти не говорили, но того, что произносилось вслух, обычно было достаточно. Наконец, когда жаркое исчезло с его тарелки, а очередная тема была исчерпана, Аллен сложил руки на стол, склонил голову на бок, просканировал молодого мужчину внимательным взглядом.

— А ты тоже можешь становиться серым?

Роад поперхнулась клюквенным соком (то есть все думали, что это всего лишь сок). Тики, посасывающий свою вилку и окидывающий стол задумчивым взглядом, ответил не сразу. Сначала он отыскал рыбу. Ту самую, которую всегда ставили максимально далеко от него. Микк был уверен, что это специальный приказ Тысячелетнего Графа.

— Это ты про тёмный облик? Да? — уточнил он, демонстративно поднимаясь и обходя стол за нужной ему едой. Роад тихонько смеялась.

— Это единственная приличная сторона Тики, кстати, — Граф не мог не влезть со своими замечаниями. Вообще единственным, кто не был заинтересован в беседе, был Скин, полностью занятый своими десертами. Да, в качестве исключения, ему и вместо горячих блюд приносили сладкое. Если не хотели скандалов за столом.

— А насколько он неприличный?

— Я не измерял, — теперь уже взгляды скрестились на Тики Микке, — но моя неприличность, с точки зрения Семьи, состоит в том, что я живу, как человек! — успел-таки высказаться на этот счёт мужчина, и Аллен снова нахмурился, не понимая.

— То есть Нои не живут как люди вообще? — по мнению мальчика, да, люди не летают на зонтах, не предлагают воскресить кого-то, не меняют цвет кожи, но ведь Тики, кажется, умеет делать всё то же самое. — А как живёт Тики? С кем? Где?

— Где придётся, я бродяга. Путешествую по миру с друзьями и принимаюсь за ту работу, которую найду.

— Это выглядит хуже, чем звучит! — снова предупредил Граф, будто забыв о жизни Аллена с Маной.

— А где конкретно ты работаешь?

По взглядам других взрослых и условно не взрослых членов Семьи, Аллен понял, что всё же это тема не нравится остальным. Вообще не нравится.

— Ладно, это не то, что я хотел узнать, — решил он отступить.

— Проблема в том, что если ты хочешь говорить на неприятные для нас темы, то тебе, Аллен, придётся вообще не говорить о Тики. А это невозможно, так как мы поставили своей целью познакомить вас двоих, — медленно отметил Граф.

— Так что во мне нет ничего интересного, и говорить обо мне не стоит. Я сочетаю в себе всё самое ужасное от Ноя и человека.

— Ну, если не работа, то чем-то ещё ты должен заниматься?

— В карты играю.

— В карты? — Аллен снова оглянулся на Графа, стараясь сообразить, что такого плохого в этом парне углядела семья Ноя. И пока найти не мог. — Карты это весело.

— Да ладно? — Тики коротко усмехнулся в сторону поджавшего губы Графа и поддался вперёд, — ты так считаешь?

— Ага, я только не мог играть раньше. Ну, у меня рука не шевелилась, — он тряхнул своей левой, — та, которая чистая сила.

— Чистая сила? — Тики Микк почти оскалился. Граф кашлянул, прикрывая рот кулаком, и начал ёрзать. — Как интересно. А теперь твоя рука шевелится, да? И ты можешь играть?

— Не знаю, не все правила знаю, да и игры…

— Я тебя научу.

Роад смеялась уже где-то под столом, мученический вид Графа был непонятен одному только Аллену, даже Скин отвлёкся от своей еды и по простоте своей уточнил у главы семьи:

— Что, так не сладко?

Граф мотнул головой.

— О нет, мои проблемы немного в другом месте.

— Эм, ну тогда Тики может мне что-нибудь о себе рассказать, да? — осторожно поинтересовался Аллен. — Получается, ты живёшь, как человек?

— Да. И работаю я на шахтах сейчас в весёлой довольно компании, мне осталось работать там добрые полгода. — Последние слова Тики добавил так, словно не собирался, но они сами слетели с языка.