— Что? То, что ты сказала, это что?

— Поздравила тебя с днём рождения. Разве двадцать пятое декабря не та самая дата?

— Наверное, — неуверенно ответил Аллен. Эти люди отлично уже знали о том, что реального дня рождения мальчик не знал, так что пояснять это по новой не имело смысла. — Но это всё равно немного странно… И может, ты наконец меня отпустишь? У меня голова кружится.

— Правда?

Роад отпустила, а Аллен благополучно врезался в шкаф. Голова кружилась до того, что и шага сделать прямо было невозможно. Именно тогда-то он и заметил, что в его комнате присутствует и Тысячелетний Граф, перехвативший Уолкера, когда тот попытался отступить от шкафа и снова чуть куда-то не врезался.

— Доброе утро, Аллен.

— Доброе, — отозвался Аллен, потирая затылок. — А вы что здесь делаете?

Подскочившая Роад попыталась потрепать мальчика по голове, но тот не дал, перехватывая ей руку и отступая в сторону. Аллену ещё было немного обидно, что он был немного, но всё же ниже ростом, может быть, дело было даже в каблуках девочки, но обида оставалась.

— На самом деле у нас сегодня есть одна большая проблема, — в это время заговорил Граф. — Мы понятия не имеем, как праздновать твой день рождения и что тебе дарить.

— Это не очень педагогично, Граф, признаваться перед Алленом в собственной некомпетентности, — отметила Роад, принимая очень-очень умный вид.

— К тому же ты у нас совсем недавно, и мы ничего о тебе почти не знаем, — на Роад Граф внимания не обратил. — Кроме того, что ты всеядный.

— Да, так что мы оказались в глупом положении! Особенно Граф! И поэтому он точно сделает всё, что ты захочешь сегодня.

— Всё, что захочу? — Аллен перевёл удивлённый взгляд на мужчину.

— Нет, — тут же ответил Граф, сразу же вспомнив оживление Маны. — Но почти всё. Существуют пределы возможностей, об этом я говорю.

Но Аллен, как это ни странно, в тот момент совсем не подумал о своём приёмном отце. Он был всего лишь ошарашен тем удивительным фактом, что Граф предложил нечто подобное. Что кто-то желает праздновать его день рождения и предлагает что-то в качестве подарка.

— Я не знаю, чего я хочу.

— Наверное, через год будет легче определиться, тогда и устроим со всем причитающимся размахом! — вздохнула Роад, складывая руки на груди. — Нет, правда, Аллен пока не освоился и ничего не понимает, а мы мало что о нём знаем.

— Кроме его всеядности, — снова напомнил Тысячелетний Граф, поднимаясь. — Какое твоё любимое блюдо, спрашивать тоже немного глупо, ты не так уж много всего пробовал, но кое-что в каких твоих вкусах на кухне уже разобрались, ты там немало времени проводишь.

— Ну, так это… я просто захожу…

— У тебя чистая сила, требующая такого подхода, в этом нет ничего странного, — отмахнулся Граф. — А пока, Роад, я думаю, ты займёшь нашего именинника?

— Разумеется! — захлопала в ладоши девочка, разворачиваясь к Аллену, — тебе теперь можно выходить во двор, и там есть очень много всего интересного, особенно зимой, горки там, снег сам по себе, снег, когда его пытается съесть наш Сладкозубик, пойдём позовём его и проветримся!

— Мне же… мне можно теперь выходить на улицу? — мальчик удивлённо замер, не давая утащить себя шустрой девчонке.

— Именно!

Учитывая, что всё это время Аллен был вынужден оставаться в протопленных или сильно продуваемых помещениях, и ни разу и носа не высовывал наружу в стужу, снег и ветер, завывающий под окнами каждую ночь, это уже было более чем достойным подарком к его небольшому празднику. И, конечно же, он не догадывался о том, с каким облегчением вздохнул Граф, когда двое детей умчались по коридорам к лестнице вниз. Он только услышал брошенные вдогонку слова о том, чтобы одеться не забыл…

Очень вовремя. Аллен как раз именно об этом и забыл, едва не выскочив в снег в своей тонкой, домашней одежде. По пути обратно, правда, они встретили Скина Борика, пригласив гулять с ними, на что громила, как раз занятый поеданием покрытых огромным слоем крема пирожных, с энтузиазмом закивал, кивнул липкими руками на недоеденную ещё порцию и пояснил, что появится немного позже.

Двор оказался…. Необозримым. В том самом значении: Аллен конца края ему не видел. И в то же время на территории старого поместья было кое-что интересное. Например, старые конюшни. Роад махала рукой, показывая за серые каменные стены, и рассказывала о большом сооружении с прохудившейся плоской крышей, где раньше держали лошадей. Судя по размерам этого строения — немало лошадей. Впрочем, это явно была не единственная живность. Там же, по словам Роад, были свинарники, курятники и загоны для скота, но это ещё если идти вдаль, почти в лес, там же несколько пустующих деревянных домиков. И всё это считалось сейчас землями этого поместья.

— А если пойти на север, то там будет заброшенная мельница ветряная и псарня. По ночам там, между прочим, можно услышать вой собак!

— И что?

— А то, что собак там давно уже нет! Говорят — это призраки.

— Так может, это новые уже успели прийти собаки. Или вообще волки из леса!

— Ну, ты говоришь! За периметр этого места так просто не выйти и тем более не войти! Понимаешь, что я имею в виду? — хитрая мордашка Роад так и напрашивалась…. Аллен нагнулся, делая вид, что поправляет сапог, а на деле набирая в ладонь хрустящий, липкий снег – самое то для хорошего снаряда. И самое то для легко одетой девочки, которой всё равно плевать на погоду. В конце концов, они же, по утверждению самой же Роад, сюда играть пришли, разве не так?

— Я не верю в привидений, — Аллен не мог не попытаться оставить последнее слово за собой.

— Да ладно? А ты знаешь, что такое акума? То есть это не слишком праздничная тема, но там используется человеческая душа, понимаешь? И если уж она есть, то кто знает, может, есть и призраки!

— А подробнее про акума? — предложил Аллен, бодро шагая по протоптанной уже кем-то тропинке и всё-таки натягивая варежки на мёрзнущие ладони.

— Это плохая тема.

— Я всё равно почти всё уже знаю!

— Да откуда это?

— Оттуда!! — Аллен рухнул в сугроб и улыбнулся, начиная перечислять: — Скин не знал, что мне нельзя рассказывать об этом…

— Можно, почему нет-то? — пробурчала себе под нос девчонка.

— Граф частенько не замечает, что я появляюсь рядом, когда сильно занят, особенно это видно, когда он общается с местными акума. Я уже даже научился их различать, правда не всех, стоит отметить. Ты сама о них порой болтаешь неосторожно. А ещё… ещё мистер Симон тоже кое-что может рассказать о Графе…

— Все вокруг сплетничают о Графе и его занятии! — поджатые губы выдавали недовольство девочки.

— Ага. Но я ведь здесь с вами живу, в этом доме, так что часто слышу о вас!

— А обо мне?

— Ну, — об этом Аллен предпочёл бы помолчать, присаживаясь и нагребая себе на колени снега, начиная вылеплять из него что-то непонятное. — Говорят. Но не часто. Акума тебя боятся. Я слышал, ты их убиваешь. Если в них человеческие души, это значит, ты…

Серые глаза блестели под ярким солнечным светом, будто кукольные, и Роад даже показалось, что мальчик вот-вот расплачется. Конечно, это было не так, но Аллен такому открытию был не рад.

С другой стороны….

— Это то, чем наша Семья занимается уже тысячелетиями.

— Это поэтому Мана ушёл из Семьи? И не смотри так, я же не дурак! — Аллен стал прилеплять своему снежному комку длинные заячьи уши, хотя до этого уже вылепил вполне приличный свиной пятак. — Я же вижу, чем вы занимаетесь, и понимаю, что Мана этого бы не одобрил. И если вы столько лет с ним не пересекались, то уж ясно, что он сам ушёл. Да и он не был серым, как вы, он был человеком.

— Дело не только в этом. Его брат…. — Роад тревожно оглянулась на дом и, плюхнувшись на колени, приглушённо продолжила, — только никому не говори, что я рассказала об этом, но был у него брат. И этот брат стал… серым, как ты говоришь. И с ним произошла беда. Граф винил в этом и Ману, и поэтому не хотел тогда видеть…. — глаза Роад гуляли где-то над головой мальчика, и она словно никак не могла решиться на прыжок в прорубь, полный ледяной воды, из которой уже – ты точно это знаешь – не выбраться никаким способом. Унесёт течением. — Неа напал на Семью. Сейчас его называют предателем.