— И тебе доброго, Аллен. Или даже больше, чем доброго?

— Нормальный вечер был, — Аллен фыркнул. Когда он чувствовал себя слегка подвыпившим, была у него слабость к развязанному поведению, будто он пьян в стельку.

Особенно когда он находился вот так в кругу близких ему людей.

— Документы, — протянул папку Аллен. Сверху к ней был прикреплен лист, где парой предложений были написаны некоторые опасения Тир, высказанные во время самого ужина.

— И я не пил много. И вообще это было идеей Тир. Эй, я не мог позволить даме напиваться одной!

— В честь чего пили?

— У неё подруга одна не то беременная, не то помирает. То есть, вроде, и то, и другое. В общем, расстроенная Тир была. И я тоже. Так что повод был. Вы же любите трагедии!

— Ты слишком много болтаешь.

— Я не могу быть настолько пьян с моей чистой силой, — отрезал Аллен.

Граф пожал плечами, распечатывая папку и бегло просматривая её содержимое.

— О какой Тир идёт речь? — наконец-то ожил Тики. И, стоит признать, он не выглядел слишком счастливым, переводя подозрительный, хмурый взгляд с Аллена на занятого чтением Графа и обратно.

— Тира, — качнул головой Аллен, как будто это движение могло что-то изменить. — Ты должен её знать. Хотя, может, и не помнишь.

— Та самая Тира? — Тики даже вперёд поддался.

— Какая самая?

— Граф, вы что, отправляли его в бордель?

— А? — поднял голову Граф, всем видом демонстрируя погружение в тему бумаг. — А что такого?

— Аллена одного туда?

— Эй, я взрослый! Мне уже жениться можно! — возмутился Аллен. Не только тем, что Тики так возмущается встречей с Тирой и возможностью похода в бордель, сколько тем, что Тики понятия не имеет, сколько времени это продолжается. Этот мудак совершенно забросил Аллена и их дружбу, а теперь ещё и возмущается?

Хотя было в этом что-то отдалённо приятное.

Нет, не то, что его принимали за ребёнка!

Тики же в это время пытался найти достойное возражение, но оказался в тупике. Он понятия не имел, прав ли Аллен, ибо никогда не интересовался законодательством и тем, во сколько и кто может жениться. Кажется, у девушек это было раньше — вот и всё, что он припоминал.

— Это может быть опасно!

— Пф… для кого? У Графа всюду акума, если что, ты не в курсе? Так или иначе, рядом кто-то всегда есть!

Граф согласно кивнул, не отрываясь от бумаг и позволяя Аллену с Тики продолжать беседу. А мужчина между тем успел подняться на ноги, едва ли не нависая над юношей. Он уже понял, видно, что от Графа сейчас ничего не дождёшься.

— И что… что… Аллен! Почему бы тебе и вдруг общаться с такими людьми и в таких местах! Нет, я бы понял, если бы по инициативе Уз, но, как ни странно, я уверен, что..

— Я связывался с Тирой, чтобы получить данные для Графа. Я часто с ней встречаюсь. Мы дружим.

— Дружим… С Тирой?

Аллен был готов рычать. Да что этот себе позволяет?

— Да, она моя подруга! — теперь уже и Аллен вскочил на ноги, и Тики резко схватил его за руку, лишь порождая ещё большую обиду и недоумение. — Девушку мою звали по-другому. И кто-то должен собирать там данные, пусть даже я. И лучше не акума. Ты не заметил, что перестал давно туда наведываться? Ах, ты же обычно занят с друзьями, так? Так и теперь у меня вот такой странный друг!

— Но это….

— И ты упускаешь несколько моментов! — срывая на крик, продолжил Аллен, сжимая ладонь перехваченной руки в кулак, как будто пытаясь вырваться и ударить.

— Да? И каких же?

— Да хотя бы тот, что я не в бордель хожу! Было решено, что моё имя с этим заведением лучше не связывать!

— Это так мудро с его стороны, — издевательски протянул Тики, оглядываясь, но юноша не позволил ему отвлекаться, дёргая за руку на себя.

— И второй момент: я как раз в том возрасте, в котором и ходят в бордели! Да просто снять напряжение! Развлечься, чёрт возьми! Или ты такой старик, что уже не помнишь?

Тики, открывший было рот, чтобы продолжить, так ничего и не произнёс. Замер с приоткрытым ртом, затем облизнул губы.

Тики посмотрел на него как-то… Как-то странно.

Будто впервые увидел. Будто только сейчас что-то заметил.

Аллен почувствовал, как нагреваются его краснеющие щёки. И с чего это вдруг смутился? Но решил, что сейчас лучшее время, для того чтобы удалиться.

— Я могу идти спать?

Аллен посмотрел на Графа, всё это время глубоко погруженного в мысли и документы.

— Ау? Граф?

— А? Да, уже поздно, самое время идти спать, — наконец-то среагировал он. И только заметил, что Тики и Аллен стоят друг напротив друга. — Что-то случилось?

— А я могу идти спать, Граф? — с лёгкой язвительностью напомнил о прерванном разговоре Тики.

Аллен не стал ждать больше. Аллен не желал смотреть на Тики. Нет, больше ни разу. Это всё так глупо!

Он выскользнул из кабинета, задушенно пожелав спокойной ночи.

Граф бросил подозрительный взгляд на Тики, но теперь именно Микк был тем, кто находился очень далеко в своих мыслях.

====== Глава 43. Очередное утро. ======

Пробуждение Аллена прошло гораздо лучше, чем можно было ожидать. Не было даже намёка на похмелье. Только дурные утренние сны, после которых он в ещё более дурном и злом настроении был вынужден избавиться от одежды и постельного белья и отправиться в душ.

Он не выспался. Но не было совершенно ничего привлекательного в идее возвращения в постель.

Яркий утренний свет, напоминающий, что пошёл уже одиннадцатый час, ничуть не раздражал глаз, упорный гомон птиц – тоже совсем не мешал ему. Мысли оставались ясными настолько, насколько это возможно в первые часы после пробуждения. В голове ни намёка на боль. Аллен даже с лёгкостью на обратном пути из ванной перескочил два пушистых, жмущихся к его ногам комка, обрызгав их скопившейся на краю полотенца водой. Оба со страшным мявом галопом понеслись прочь, смеша Аллена и напоминая о всех стирках, что когда-либо происходили с участием этих котов.

По крайней мере, их, кажется, не было в его постели утром, когда..

Почему он придавал этому так много значения?

Аллен позволил себе остановиться и призадуматься, чувствуя, как коридорные сквозняки жадно лижут обнажённую, сырую кожу. Мурашки побежали по спине, но он был сосредоточен на мыслях, переступая с одной ноги на другую.

Может быть, он был раздражён оттого, что это было из разряда не поддающегося контролю? Или из-за того, что чистая сила и повышенная нагрузка обычно спасали его от подобных снов?

Или там было что-то ещё? Что-то в самом сне?

Аллен не помнил точно, что это было, и не был уверен в желании вспоминать. Логично, стоит лишь слегка увлечься подобными «воспоминаниями», и юный организм снова возьмёт своё. Аллен чувствовал себя как никогда уязвимым перед собственным телом и его потребностями. Он научился почти не смущаться подобного, живя с Узами и имея полноценные отношения с девушкой, это было совсем не удивительно. Но что-то вроде утреннего стояка или подобного сюрприза его совсем не воодушевляло.

Однако и это не было главной проблемой. В самом сне, в его содержании (будто у подобных снов могло быть глубокомысленное содержание) что-то там было такое, от чего лицо горело и становилось совсем неуютно.

Это был сон о…

О том, как кто-то ласкал его. Кто-то прижимал его к себе и…

Аллен выругался и встряхнулся, понимая, что увлекается и, кажется, начинает не только возбуждаться от одних мыслей об этом, но и догадываться, что же так заботило его в этом сне. Он был не просто под кем-то. Возможно, сама суть была в том, что во сне его кто-то… имел.

Почему-то думать о таких вещах другими выражениями Аллен просто не мог. Ну а кому понравится, что в его собственном сне кто-то покушается на его задницу, а? Аллену Уолкеру такое не нравилось. И не только потому, что это означало возникновение симпатии к мужчинам, об этом он уже думал и замечал, но предпочитал избегать. В обществе такое не поощрялось. В обществе такое строго наказывалось. И, конечно же, понимая, что у него жизнь впереди, Аллен предпочитал сосредоточиться на своей гетероориентированной части. И был вполне доволен результатом. И это уменьшало возможность действительно заглядеться на какого-то мужчину или даже возжелать кого-то, кто будет ему строго недоступен. С женщинами подобное было во много раз проще! Никто не посмотрит косо, даже если мужчина признает, что желает замужнюю мать-героиню или какую-нибудь монашку из соседнего монастыря. Ничего страшного. Всё можно понять и простить. На крайний случай обзовут извращенцем, похлопают одобрительно по плечу или влепят пощёчину, если подобное услышит строгих правил дама. Или собственная жена.