— Так что с Крошкой?

Тира нервно выудила из кармана дешёвенький портсигар, вываливая на ладонь сигарету. Брови Аллена изумлённо поползли вверх.

— Сейчас будет драма?

Тира лишь мельком взглянула на него, продолжая обыскивать платье и свои вещи в поисках зажигалки. Зажигалка была у Аллена, именно её он и протянул, поджигая кончик сигареты, ловя тихий вздох благодарности.

Курящая Тира – зрелище редкое. Он не собирался и говорить что-то против. Знал, что она делает это только в особых случаях. Вообще-то всем женщинам и мужчинам их заведения курить не разрешалось. То есть уж точно не перед работой. И странно это было немного, по мнению Аллена, знавшего, какие прокуренные там бывают помещения от клиентуры. Но и знал, что запрет строгим не был. Было множество оговорок.

И Тира курила редко и неуклюже, вот как сейчас, закашливаясь сначала, бормоча проклятья, не переставая мять сигарету между пальцами.

Подчиняясь торжественности момента, Аллен даже подчинился и налил вино и себе, получив одобрительный взгляд от уже разрумянившейся дамы. И когда она успела выпить половину своего бокала?

Вино было сладким.

Аллен любил сладкое.

— Так что там?

— Крошка беременна.

Аллен позорно подавился воздухом. Хорошо, что хоть как раз ничего не жевал и не пил. Тира же продолжала меланхолично водить пальцами одной руки по столу, а другими мять сигарету.

— И.. а … стоп! — Уолкер пытался понять, в чём дело. Это торжественное заявление сбивало с толку. — А я то.. то есть ты тут причём?

— Она моя подруга?

— И что изменится от беременности?

— Аах! — Тира лишь трагически махнула рукой.

— То есть кроме очевидного? — вообще странным было для Аллена, что Люси была беременна. Он мало знал об этой женщине. Но знал, что она вышла замуж, что у мужа были дети, и взял он её больше потому, что так удобно, и привык он как-то к женщине. Вот уж кто действительно наплевал на остальных и на их мнение, это её муж.

— Она не может иметь детей.

— О!

И молчание, во время которого рука сама потянулась к вину. Что-то такое он слышал когда-то… где-то.

— А как? — Вина не хватало.

— Не знаю. То есть ты не в курсе, наверное, но она когда-то, когда только к нам приехала, то есть ещё до меня, она залетела. Протупила чуток. И был аборт. И осложнения. И никаких больше детей. Серьёзно. Я знаю, что она даже не заморачивалась, у неё не получалось, она не могла их иметь, и тут на тебе. — Тира подтолкнула к Аллену свой бокал, и они продолжили беседу. — Я не думала, что такое возможно. Что она вдруг... Она в шоке. И это не хорошо. Её врач смотрел, она к нам приходила как раз для того, и там велик шанс, что они оба, или она одна, или только ребёнок умрут. Это очень хреново.

— Ну…. всё плохо, — только и смог прокомментировать Аллен.

— Вот и я о том же, — закивала разрумянившаяся Тира. — А ты вот рядом… ты не налил?

— Ты уже выпила…

— Ещё давай…

Ещё некоторое время они обсуждали кое-что из жизни Аллена и Тиры. Затем алкоголь ударил по головам, и Тира запричитала на старый манер.

— Просто ты сама хочешь Крошку, да? — хмыкнул Уолкер, понимая, что и сам уже плывёт. И пора прощаться со здравым смыслом и прекращать. Но останавливаться уже не было никакого желания.

— Конечно. Кто не хотел Крошку? — бойко согласилась Тира, запоздало спохватываясь. — А стоп! Нет, она посредственна. Мы же о Крошке. О Люс.

— А ты сейчас о ком?

Учитывая то, что до этого они обсуждали дела любовные свои и чужие, вопрос был очень кстати. К тому же порой Уолкеру казалось, что Тира не о мужчинах может вздыхать. Или не только о них.

— Не важно?

— Ну, если уж проболталась?

Вместо этого Тира вылила остатки вина в свой бокал и приглашающе махнула ко второй бутылке. Аллен отказываться не стал.

Ещё десять минут весёлой болтовни, то и дело переходящей на споры. Теперь уже обсуждали бывшую пассию Уолкера и её дальнейшую судьбу. И возможный выбор новой. Разболтавшийся Уолкер пожаловался на то, что надо бы найти нечто, ради чего стоит выгребаться из Семьи и отдыхать там, так как в Семье начинается напряжёнка.

— И как ты живёшь в такой семье?

— Какой? — Тира явно на что-то намекала.

— Ну, такой. Сам знаешь.

— А.

Кажется, они начали говорить на одном языке.

— Нормально, знаешь.

— Они ловят души, запирают их и пытают.

— Я знаю.

— Это нормально по-твоему?

— Кто знает? Может быть, Граф существует, для того чтобы до кого-то что-то дошло? В чём я уверен, так в том, что зло… это такая необходимая вещица, без которой добра тоже не будет. А может быть, оно даже необходимей, и без него даже нормы бы не было. Оно везде и всюду, и без него, без сравнения, без анализа ничерта ни у кого не выйдет. Люди всё познают в сравнениях и ассоциациях. Когда-нибудь читала книги о том, как маленькие дети познают мир? Их этим ассоциациям и подражанию учат. Даже не понимая, что к чему.

— И…и общественному мнению!

— Да. И это того ж…и я не вижу, какого.. почему я не могу быть злом?

— Почему я не могу быть шлюхой?

— Это плохо.

— Только потому, что нам так сказали. Я всего лишь работаю телом. Как любой мужик. И это… Но нам же вдолбили, что плохо так, что женщина не может, что мы падшие, а мужики, что к нам ходят, это что, нормально? А? Кто из нас падший? А до мужиков всем плевать, это с нас всё шкуру дерут… А мужики долго бы протянули, если бы все вокруг жили как монашки, ничего не показывая, нигде не позволяя увидеть…? Ах да. Ещё же есть искусство, где всюду эти тела… будут дрочить на искусство.

Аллен расхохотался в голос, едва не сползая под стол.

Вечер проходил что надо.

Домой Аллен прибыл всё ещё слегка навеселе. Несмотря на неожиданно быстрое лёгкое опьянение, чистая сила быстро и без каких-либо последствий помогала ему трезветь. Этот момент был открыт ещё с Узами, и тогда они втроём смогли оставить скрытым факт довольно большой попойки. Точнее, они умудрились не оставить явных доказательств. О том, что они пили, те, кому надо, догадались. Но наказывать на почве лишь каких-то там, пусть и верных, додумок считалось в этой семье не принятым.

То есть Майтра мог бы сказать что угодно в любой ситуации, но на то он и был Майтрой.

Прокрасться незаметно к себе и уснуть не удалось. Споткнувшись о жалобно взревевшую кошку, оцарапавшую ему ногу до крови так, словно животное желало оставить след на всю жизнь, Аллен остановился и подумал. Зла на кошку не было. Было что-то вроде прозрения.

Затем опустил взгляд на папку у себя в руках и обернулся к слуге-акума.

— Парень, а куда Граф делся?

— Господин Граф в кабинете с господином Тики Микком, — отозвался худощавый парнишка с тенями под глазами и неестественно тёмными глазами.

Он был голоден, без всякого сомнения. Но Граф не собирался отпускать его? Или нет?

— Какая разница? — пробормотал Аллен и вцепился в рукав акума. — Веди.

Да, он был слишком пьян для путешествия по огромной резиденции. Он всегда плохо ориентировался в пространстве здесь, потому как всё вокруг было для него размыто и однотипно. А уж сейчас ситуация становилась в два раза хуже.

Правда, следуя за слугой, он всё пытался отдёрнуть одежду. Сдуть пылинки, тряс головой, ожидая полного прояснения. Хотелось ржать над собственными действиями. И дело было не только в лёгком опьянении, но и в том, что юноша позволил себе расслабиться.

Акума, к счастью, заглянул в кабинет раньше него и объявил Графу о прибытии юноши, вставая боком и пропуская его. Этакое дополнительное оповещение о неизбежном.

И, шагнув в кабинет, Аллен даже сразу припомнил, какого чёрта тут делает Тики, и не удостоил его даже одним ясным взглядом. А Граф, сложивший подбородок на сцепленные в замок ладони, взглянул разок и кивнул самому себе.

— Доброго вечера, Граф, — абсолютно нормально, но, быть может, чуть-чуть радостнее, чем надо, пропел Аллен, шагая дальше и позволяя себе упасть в одно из кресел рядом со столом. Тики позицию прямо перед лицом Графа ненавидел. А Аллену ещё надо было документы передавать, не вставать же заново, не тянуться!