– Я, князь, в ратном деле не советчик, но как человек, с ордынскими порядками знакомый, так скажу, – опершись на резную спинку стула, начал толмач. – Орда золото любит даже больше, чем кровь людскую проливать.
– Продолжай, Афанасий, – кивнул князь, жестом остановив Федора, который хотел Нездилу перебить.
– Нельзя нам, княже, с ордой биться. Сильны наши воины рязанские, но мунгалская сила несметная, рать великая. Зазря животы положим и город погубим.
– И что же скажешь нам делать? – спросил князь, прерывая поднявшийся ропот.
– Надобно к Батыю послов отправлять, с дарами и речами ласковыми. А самим дань готовить. Тем спасемся и город сохраним. Ведь лучше десятую часть потерять, чем со всем распрощаться да еще и голову сложить…
– И честь потерять?! – не выдержал Федор, вскочив с места, и, ударяя могучим кулаком по столу, горячась продолжил:
– Я одно знаю: когда волк в овчарню повадился, пока всех овец не перетаскает – не отстанет, только если убьют его. Вот и нам надобно нехристей бить, пока нас по кускам не разорвали.
Олег Муромский, известный ратными подвигами, горячо встал за Федора:
– Чую, князь, лихо татарове задумали. С данью или без дани, все одно – битвы не избежать. Не лучше ли со славой и честью на бранное поле выйти?
– Но как биться? Ведь мало нас! – поморщился Юрий. – Сторожи донесли, их там многие тьмы, ажник со счету сбились!
– Пусть мало, зато каждый рязанец десятерых стоит! – возвысил голос Федор, ударяя себя в грудь, но его отец только покачал головой:
– Так-то оно так, но нельзя нам без подмоги. Надобно гонцов отправлять в другие земли.
Юрий обвел взглядом гридницу, заглядывая всем в глаза.
– Ты, Романе, отправляйся во Владимир, ко двору князя Георгия Всеволодовича, ратной помощи просить. Ты же, Ингварь, – обратился он ко второму своему племяннику, – спеши в Чернигов, к князю Михаилу. С тобой, пожалуй, и Евпатия отправлю. Он и охраной тебе будет, и в переговорах подмогой. Батюшка его, Лев Романович, с черниговцами против татар на Калке бился и буйну голову сложил – должны они за доброе отплатить.
Княжичи поклонились и переглянулись друг с другом. Дело им дали важное и почетное, а все же тяжко было оставлять Рязань в такой темный час. Юрий тем временем перевел взгляд на Нездилу.
– А ты, Афанасий Прокшич, как и хотел, собирай дары богатые и отправляйся в стан к Батыю. Делай что хочешь, торгуйся, речи любезные говори да хоть на гуслях им играй! Главное, время протяни, хоть пару дней, пока мы рать соберем да подмога от князей прибудет.
Нездила разом побледнел лицом и скороговоркой отвечал:
– Так нельзя же мне одному, я не княжеских кровей, хан небось и слушать-то меня не станет… Да и ждет он тебя, княже…
Олег Муромский перебил его:
– Никак нельзя Юрию Игоревичу сейчас Рязань оставлять. В городе неспокойно, люди в страхе великом пребывают. Да и кто рать готовить будет? Нет, нельзя так.
Юрий, коротко подумав, согласился:
– Верно молвишь, Олег. Федор! Ты вместо меня с Афанасием поедешь, ты мой сын, ты один заместо меня можешь с Батыем речь держать, а Нездила будет толмачить и совет тебе давать.
Федор встал, посмотрел отцу в глаза и низко поклонился, благодаря за оказанную честь.
Когда сыскали Евпатия, занятого боевыми перемещениями со своим отрядом, и передали, что князь его зовет, был уже глубокий вечер. Тяжкая, неотвязная дума терзала его после встречи с давним врагом, воспоминания ворошились в голове, как угли в костре, все черные воспоминания, жгущие изнутри. Он скакал через объятый страхом город, где повсюду люди, кто как мог, готовились к беде. То и дело навстречу попадались вооруженные ратники, из всякой избы слышались тревожный разговор и плач.
Когда Евпатий достиг терема, палаты уже опустели, и он нашел князя в постельных покоях, играющим с внуком. Евпраксия и его Настенька сидели рядом на лавке и о чем-то шептались, а великий князь Рязанский катал своего наследника на спине, играя в коняшки, и приговаривал веселым голосом:
По ровненькой дорожке,
По ровненькой дорожке,
По кочкам, по кочкам,
По ухабам, по ухабам,
Бултых в яму!
Маленький Ваня заливался от смеха, а Евпраксия, невесело улыбаясь, косилась на сына.
Увидав боярина, Юрий переменился в лице. Он, гикнув, подкинул Ванюшу в воздух и спешно передал его матери, сделав той знак уходить, и ласково прибавил:
– Ну давай, Ванюшка, к мамке. Пора и баиньки, завтра до свету в Красный поедете, там вам покойнее будет.
Евпраксия с ребенком на руках, выходя из покоев, столкнулась в дверях с Нездилой, который проводил ее жадным взглядом и, просунув голову внутрь, вопросительно посмотрел на князя.
– Позже, Афанасий Прокшич, позже!
Отмахнулся от него Юрий, и толмач, с готовностью кивнув, тихо затворил дверь.
– И ты, Настасья Родионовна, пойди пока в сени, нам с твоим мужем потолковать надобно.
Настя неохотно пошла к дверям, и князь, не дожидаясь, обратился к Евпатию:
– Вот, что. Собирай дружинников, выбери десяток самых удалых. Поедешь с Ингварем в Чернигов, у князя Михаила Всеволодовича подмоги просить. Ты и речь держать умеешь, и охраной молодому княжичу будешь. В степи теперь неспокойно. Седлай сей же час, не мешкай.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
