- Не будь такой злой,- он будет терпеть и не позволит превратиться разговору в ссору.

- Помнишь, что ты мне сказал в предпоследний наш разговор? А я помню. Я тебе не нужна.

- Я этого не говорил,- со всей искренностью, на какую был способен.

- Ты это не произнёс, но дал понять: интонациями, глазами, смыслом сказанного.

- Я этого не говорил,- повторил он, пытаясь найти слова, чтобы как-нибудь выровнять разговор.

- Ах да. Прости. Я тебе нужна выборочно. Это беру, это не беру. Это подходит, а вот это, извини, нет. У меня всего час, поэтому сама-сама? А я не могу по частям. Я целая, Вольский. "И ты мне нужен целым",- хотела добавить она, но промолчала.

- Я никогда не относился так к тебе! Зачем ты всё опошляешь и утрируешь?

- Можно ничего не говорить и даже быть ласковым и внимательным, чтобы получить то, за чем пришёл, но нельзя притворяться всегда. Ты вспоминал обо мне в последнее время только тогда, когда появлялась потребность, и не скрывал этого. Чёткая граница была проведена тобой с самого начала. Даже Дунечку потом у меня отобрал. Гад ты, Вольский.

Вот оно. Голос слегка захрипел, а глаза, увлажнившись и снова стали живыми. Пора.

Но он опять заговорил не о том, как будто сейчас в нём самом жило два человека, и говорил тот, первый, который считал, что сможет вернуть отношения в прежние рамки: быть вместе, но не жить рядом. А второй ещё только протирал глаза, проснувшись ото сна.

- Вера, ты же взрослая умная женщина, имеешь опыт общения с мужчинами, побыла замужем, развелась, так неужели тебе надо объяснять элементарные вещи про человеческие отношения? Любовь - это фантазия воспалённого желанием воображения. Ты ведь это проходила. Отстранись и вспомни, чем всё закончилось. Так вот, я такой же мужчина, как и твой муж. Если мы с тобой съедемся, то через полгода остынем и разбежимся, а у меня дочь. Я не желаю причинять ей ещё одну боль. Если бы я был свободным, то попробовал бы ещё раз начать отношения. Ты мне дорога, но ещё раз повторяю - я не свободен. А ты всё равно захочешь попробовать снова создать семью, будешь настаивать, требовать, а мне этого не надо. Я могу предложить только то, что было у нас в последнее время. Тебе плохо со мной? Зачем ты всё портишь?

- Убирайся,- она отвернулась от его пристального взгляда, от убеждающего в собственной правоте голоса.

- Вера, ты пожалеешь,- предупреждая и взывая теперь уже к её разуму, понимая при этом, что всё напрасно.

- Убирайся,- уже громче, еле удерживая себя от большей грубости и от того, чтобы просто вытолкать этого бесчувственного мужика из собственной квартиры.- Как ты можешь такое говорить обо мне? Как посмел тогда обвинить в том, что я шантажирую тебя, чтобы выйти замуж? Как смеешь ставить условия: только постель?

***

Оставшись в одиночестве и немного успокоившись, Вера смогла вернуться мыслями к разговору с Денисом Рахотовым, которые помогли ей сейчас отгородиться от неприятного осадка от только что произошедшей встречи с Вольским.

Этот Рахотов. Разговор в ресторане потряс её, а тут ещё Андрей со своими претензиями.

Денис Ильич появился в офисе и сразил её наповал приглашением поужинать в ресторане. Они виделись всего-то один раз.

Вера помнила тот неожиданный приятный ужин в ресторане с Захаровым.

- Нина меня избегает в последнее время,- начал он.- У неё кто-то есть?

Вера округлила удивлённые глаза. Да, она знала, что Нина встречалась с мужчиной, но не собиралась сейчас говорить Захарову, что отношения едва начавшись, тут же закончились, как только этот Иванченко узнал о Нининых сыновьях.

- Сергей, а как же твоя Дарина? Ты беспокоишься о Нине? Хочешь вернуться?

- Не совсем,- Захаров подбирал слова,- там дети, и я не хочу, чтобы у них был отчим.

Вера не могла поверить. Не могла поверить и всё тут! Значит... мужчина может уйти из семьи в поисках... чего там они ищут, а жена должна оставаться монашкой и воспитывать общих детей?

- Серёжаааа,- протянула она на правах давней знакомой,- а ты не думаешь, что Нина- молодая, красивая и востребованная во всех смыслах женщина?

- Я всё понимаю и хочу у тебя спросить: насколько там всё серьёзно?

- И что ты сделаешь? Заберёшь мальчишек?

- Нет.

- А что тогда?

Он тяжело вздохнул и не остался в долгу.

- Ты ведь тоже Тимофея бросила,- и глянул в ожидании какой-нибудь дерзости, тем самым переводя разговор на неё саму.

- Да, но я его бросила не потому, что начала встречаться с другим мужчиной. А это совсем даже не одно и то же.

Именно в тот вечер к их столику подошёл Рахотов и попросил представить его "очаровательной девушке", а услышав от Сергея:

- Это Арсенина Вера Алексеевна,- странно переменился в лице.

- Вера, - вывело её из задумчивости прикосновение не очень приятного ей самой мужчины.- Можно задать Вам один вопрос?

- Да, разумеется,- не ожидая ничего экстраординарного.

- Вам знаком Алексей Евгеньевич Арсенин? Вы не родственники? Очень похожи.

- Кто?- очумелый взгляд.

- Арсенин и Вы. Простите, если ошибаюсь или лезу не в своё дело.

Надо было собраться и как-то узнать всё про этого Алексея Евгеньевича, при этом никак не выдав себя.

- Где Вы с ним встречались?- стараясь не выдать явной заинтересованности.

- По вопросам бизнеса. Так Вы не родственники?

- Нет, среди моих знакомых нет таких,- солгала она, чувствуя, что должна ответить именно так. И увидела облегчение во взгляде. А Рахотов подумал: "Странно, но раз не родственники, то... от сердца отлегло, хотя сомнения остались".

Вера же, выставив Андрея за дверь, собиралась как можно скорей узнать: почему Рахотов так заинтересовался её отцом. "Вернусь из отпуска и сразу займусь",- подумала и вытащила из спальни чемодан на колёсиках, поставив его в прихожей.

Но, глянув на часы, решила, что ещё не поздно, и позвонила Сергею.

- Да Серёжа. Он спрашивал, похоже, про моего отца. Помоги мне, пожалуйста. его найти.

- Я постараюсь. Мы найдём его. Поезжай спокойно.

***

В несвойственной для себя растерянности Андрей вернулся домой и, разогревая в микроволновке поздний ужин, оставленный приходящей домработницей, никак не мог успокоиться. Что, собственно, произошло? Его не приняла женщина, к которой он с открытой душой пришёл мириться и сейчас испытывал по этому поводу серьёзный дискомфорт, и даже грустное сожаление от того, что отношения тогда, три недели назад, закончились как-то нелепо. Чувствовать себя отвергнутым (а это было именно так) второй раз подряд было неприятно и в некоторой степени унизительно для него самого. Но и это было бы ещё ничего, если бы Вольский не осознал, что ему больно. Фигово, хреново, тоскливо, горько, как будто тянет что-то внутри и единственным лекарством может быть только её поцелуй, её объятие, и ещё слова, обещание быть рядом. Андрей замер, когда ясно осознал, чего хочет. Это было совершенно не то, что он сам доказывал ей пару часов назад. Более того, сам Вольский бы рассмеялся сейчас, если бы ему кто-нибудь сказал, что он влюбился, причём по-настоящему.

Как это произошло? Что он пропустил? Когда? Просчитывая наперёд свои шаги, он всегда предполагал определённый результат и, как правило, получал его. Андрей вырос в благополучной семье и совершенно спокойно, как должное, воспринимал собственные успехи. Отличные способности к учёбе получил в наследство от родителей; желание трудиться и добиваться своего были тоже, как бы врождённые. Сложив посуду в посудомойку, он устроился в кабинете на диване, открыл окно и уже привычно закурил, достав пачку из стола. Хрустальная рубленная пепельница заняла привычное место рядом с локтем.

Когда?

Андрей перебегал мыслями с бизнеса на родителей, на Дуняшу, на каждодневные заботы, которых было невпроворот: от обычной рабочей текучки до мелкой бытовухи. "Надо",- всегда говорил он себе и не подпускал Веру близко. Снова всплыли в душе сожаления, что могло бы быть по-другому с этой женщиной.