Вера. Как она говорила? Родственные души? Она это поняла, а он, получается, что нет? Отгородился, испугался. Он трус? Вспомнилось лето. Он приезжал к ней с Дуняшей в солнечный выходной день и забирал на свой участок земли. Свой кусок родной земли - это грело душу. Солнце, прозрачная неподвижная вода, притоптанная ногами трава и спокойная береговая линия. Общая благостная атмосфера цветущей природы располагала к лени, расслабленности и безмятежности. Сидя с Верой на берегу, он обнимал её за плечи, а она смеялась, глядя, как Дуняша плещется в реке.
Вера. Вольский как будто почувствовал приятный зуд на кончиках собственных пальцев от гладкости её кожи. Тут же всплыли в воспоминаниях запах этой самой кожи, вид растрёпанных волос во время сладких утех и дальше поехало...
Надо было заканчивать с этими чувственными картинками, которые всплывали в голове одна за другой, но сердце, истосковавшееся по той, которую признало своей, не позволило лишить себя миража, того малого, что ещё осталось. А мстительная память подкидывала и подкидывала кадры, как поленья в жадное нутро камина, разогревая Андрея до состояния, когда ещё чуть-чуть и понадобится "скорая помощь", которая, хоть и нежеланна и даже как-то унизительна, но будет необходима. "Чёрт бы тебя побрал",- подумал он и отправился под холодный душ, остудить себя снаружи и внутри, успокоить и ещё раз всё обдумать.
"Придётся. Придётся ещё раз идти и мириться. Соглашаться на какие-то её условия, подвинуться, уступить. Может быть, ничего страшного и не произойдёт, а наоборот... кто его знает. Дунечка всё равно про неё всё время спрашивает",- Андрей улёгся в постель, прямо на одеяло (дочь сегодня ночевала у родителей), предоставляя право влажному телу окончательно обсохнуть самостоятельно. Он вдыхал вместе с запахом геля для душа запахи собственной свежей постели, девственно чистой и не знавшей, что такое нежность и тепло женского тела. Никого он не приводил к себе после того, как поселился здесь с дочерью. Все встречи происходили в Вериной квартире. Только секс - больше ничего...
Вера. " Да чтоб тебя!"- Андрей резко сбросил ноги с кровати, поднялся и подошёл к окну. Распахнутая настежь створка возмущённо стукнулась об откос, впустив в комнату вместе с вечерней прохладой запахи осени, а вместе с ними гулкую редкую россыпь звуков засыпающего города.
И снова Вера. Её лоджия, нагретая за день солнцем (окна квартиры выходили на юг), они двое в этой темноте, смотрящие на крыши домов, расположенных по склону противоположного холма, огни улиц и дальний зелёный парк. Верина тёплая спина и его руки, блуждающие по её животу, груди. Андрей вспомнил её чудную длинную шею, и как девушка откидывала назад голову, предоставляя право его губам пройтись от подбородка до ключиц и ниже...
Поняв, что сегодняшний вечер - время чувственных пыток, он вернулся в гостиную, открыл бар, взял первую попавшую бутылку: оказалась водка "Finlandia". 150 грамм - в самый раз, выпил залпом, не закусывая. И уже со слегка поплывшими мыслями начал проваливаться в сон.
Поздний вечер плавно перешёл в ночь, тело возмущалось и требовало своего законного, душА тоже затосковала и начала творить с его сознанием странные вещи. Вольский очень редко спал со сновидениями. Может быть оттого, что уставал; может быть, всегда было, о чём думать, засыпая, кроме женщин, потому что Арина отбила у него охоту копаться и анализировать её поведение, настроения и капризы. Но сегодня Андрею приснилась Вера.
Сон.
- Это не я похожа на Арину, а она на меня. Неужели ты не чувствуешь сам, что любишь меня?- она лежала под ним, такая вся своя, знакомая, тёплая, умиротворённая и нежная, и едва слышно произносила эти слова, как будто убеждая его в том, в чём он сам сейчас ничуть не сомневался. Её потемневшие глаза казались сейчас синими. Вера ждала. Обычной улыбки после занятий любовью не было и в помине, а руки не обнимали его и не гладили, а лежали раскинутыми на синих простынях крыльями. Она ждала ответа.
- Я не знаю,- произнёс он ей в полураскрытые губы, боясь сказать, что она права.
- Значит, я тебе не нужна,- эти слова были произнесены уже совершенно другим голосом, и трансформация пространства произошла одномоментно и иррационально, именно так, как и происходит во сне. Вера стояла на лоджии, прислонившись бёдрами к ограждению, страдальческая улыбка исказила её красивый рот, и она, перевалившись спиной назад через раскрытые створки, исчезла из вида.
***
Андрей вскрикнул, проснулся и резко сел. Влажный холодный лоб вытер ладонью и постарался унять сердцебиение.
"Нет, так нельзя",- стало холодно. Он лениво поднялся, чувствуя себя разбитым и испуганным, закрыл окно. Рассердился непонятно на кого: то ли на неё, то ли на себя. И откуда ни возьмись начала в голове крутиться мысль: "А вдруг? Ведь просто так сны не снятся". Он схватил мобильник, набрал её номер - длинные гудки. Затопила паника, и не просто паника, а ПАНИКА. Ещё раз набрал, удерживая звонок. Тишина. Он начал торопливо одеваться, натянул джинсы на голое тело, задумался: "Куда собрался?"
Снова набрал Верин номер. Снова "Абонент недоступен". И только тут до него дошло, что он не знает: где её искать. Кому звонить? Захаровы!
Он едва дождался утра, чтобы никого не разбудить:
- Да.
- Нина, я потерял Веру.
- Так она должна была улететь в Эмираты.
Глава 18
- Переворачивай страницу,- потребовала Татка, провожая подругу в аэропорту. Она привезла её сама, отпущенная по такому случаю мужем.
- Тат,- грустно улыбнулась Вера,- ну что ты меня терзаешь? Будто я сама не знаю, что безнадёжно это всё с Вольским. Дай очухаться.
- Слушай, проверь себя и попробуй в отпуске с кем - нибудь замутить.
- Татка...- стало даже смешно. Подруга так трогательно беспокоилась за её душевное состояние. Но "страницу перевернуть" хотелось.
- Ничего. Сейчас сядешь в самолёт и начнёшь другую жизнь.
- Да, сяду и выключусь. Всё, довольно Вольских, Тимош и вообще мужиков. Без них спокойней как-то.
***
Здравствуй Фуджейра. Вера стояла по щиколотку в воде и впитывала в себя окружающий мир: целовалась с солёным запахом океана, разговаривала с шумом прибоя, обнималась с солнцем, ощупывала пальчиками ног упругий песок на дне. Чудесно! Поздоровалась глазами с безоблачным небом, молочной бирюзой горизонта и с десятками загорелых и не очень, маленьких и больших пар ног, лениво бредущих в мелком палевом песке. Наша героиня улыбнулась восторженным, почти детским взглядам только что прибывших людей; и умиротворённо-ленивым тех, кто уже воспринимал окружающую красоту, как нечто привычное.
Вера опустила на глаза очки для плавания (она не любила, когда солёная вода попадала ей глаза) и отправилась на глубину, с наслаждением погрузила тело в приласкавшие её воды. "В прошлой жизни ты была русалкой",- улыбнулась, вспоминая Таткины слова, которая боялась глубины и не испытывала особого благоговения перед морем. Вера раздвигала перед собой мягкие волны и, растягивая удовольствие, поплыла: от берега, потом назад, потом вдоль и, всё равно ничуть не устав, вышла на сушу и устроилась на шезлонге, пообещав себе сплавать к тому самому коралловому острову во время отлива с маской и трубкой.
- Девушка?
"О Боже, опять этот парень",- Вера повернула голову на голос и положила её на скрещенные локти, предоставляя солнышку право по-прежнему поглаживать её спину и ноги - ему можно.
