***

- Поедем, пообедаем,- Вольский зашёл к ней днём в офис, чтобы увезти в ресторан. Они стояли в холле у широкого окна, а мимо проходили сотрудники, посетители и никому не было никакого дела до этой парочки: рослого серьёзного мужчины в распахнутом элегантном чёрном плаще и стройной грустной девушки в тёмно- синем офисном костюме с аккуратной причёской, прислонившейся бёдрами к подоконнику и опустившей светловолосую голову. Казалось, что строгий учитель распекает нерадивую ученицу, но на самом деле, всё было не так. Эта изящная девушка сейчас ставила этому строгому мужчине свои условия и предъявляла свои претензии, а он пытался удержать её, ускользающую и желанную, рядом с собой.

- Нет. Я здесь перекушу.

- Ты здорова?- озадаченный взгляд, обеспокоенные интонации голоса.

- Просто устала.

- Так что там с дверью? Я сам договорюсь и всё оплачу,- её ладошка оказалась в его руке.

- Тима уже позаботился, я ведь сказала,- рука перекочевала за спину.

Правая чёрная бровь медленно и так знакомо поехала вверх.

- И что это значит?

- Ничего. Старцев пришёл, увидел "красавицу дверь", обозвал тебя полным кретином и вызвал мастеров. А ты в это время был занят своими делами.

- Мне пришлось срочно уехать в Екатеринбург,- он проглотил про кретина и даже изобразил на лице чувство вины.

- Разумеется, стёкла бить мы молодцы, женщин дурами называть тоже запросто,- она замолчала, одумавшись - не здесь же устраивать разборки.

- Я же сказал, что всё исправлю и оплачу.

- Без тебя нашлись люди, позаботились и оплатили.

- Вера, мне не понравился наш последний разговор,- Вольский, казалось, понял её состояние,- не придумывай того, чего нет,- сказал как можно убедительней и мягче.

- Это был не разговор, а ссора,- произнесла она глухим бесцветным голосом, - и даже не ссора, а скандал с битьём стёкол и обещанием отправить меня к психиатру.

Андрей затих, подыскивая нужные слова, чтобы сложить фразы, достаточно убедительные, чтобы она поверила его добрым намерениям и в то же самое время достаточно трезвые, чтобы не подать ненужных надежд.

Вернувшись домой воскресным вечером, он тут же пожалел о том, что не успокоил её до конца, не развеял сомнения и оставил в никудышном, мягко сказать, настроении. Они, на самом деле, весь последний месяц встречались почти на бегу.

Андрей до дрожи в ногах испугался позавчера, увидев её, перегнувшуюся через ограждение лоджии, и тот страх был сродни ужасу. А тут ещё Верин рассказ про коллегу. Кардинальный способ решения проблемы - ничего не скажешь. Тогда же острой стрелой впилась в мозг мысль, что эти игры с угрозой свалиться вниз - мерзкий шантаж, которая тут же была откинута разумом и сердцем прочь.

А потом... И дёрнул же его бес за язык...В желании успокоить - сделал только хуже. Именно после тех, немного легкомысленно произнесённых им слов о глупой женской влюблённости Вера замкнулась, обиделась и спряталась душой от него.

- Мне пора в кабинет. Сейчас много работы, я устаю,- сегодняшняя подруга казалась холодной и чужой.

- Поехали куда-нибудь, отдохнём вдвоём,- нельзя было отпускать её в таком настроении.

- А Дунечка?- воодушевилась, блеснув глазами, и совершенно забыв, что поставила точку в отношениях.

- С Дуняшей чуть позже поедут бабушка с дедушкой.

- Прячешь её от меня? Испугался, что она стала иногда невзначай называть меня мамой? Ты на это не рассчитывал? Я была нужна только для того, чтобы она поскорей забыла Арину? Всё предусмотрел? И для себя и для дочери?- горечь, прозвучавшая в словах, только отчасти отражала её обиду.

- Что за ...мать твою,- Вольский вспылил, теряя терпение, а та, чьё дурное настроение он тут сносит (исключительно из доброго отношения к ней), придумывает невероятные истории и делает ещё более невероятные выводы.

- Пока.

Вольскому оставалось только в растерянной озадаченности посмотреть ей вслед.

***

Надо было срочно со всем этим разбираться. И вечером того же дня он догнал её у самого подъезда, не позволив сбежать. Её голубой и его чёрный плащи сняты в прихожей, его ботинки и её закрытые туфельки поставлены рядом.

- Теперь ты сядешь и всё мне расскажешь, пойдём,- тяжёлая рука легла ей на плечо, увлекая к дивану, - выкладывай всё, что ты надумала. Я слушаю. Из-за чего весь сыр-бор?- настойчиво.

- Я расторгаю договор, бордель закрывается,- безучастно.

- Прекрати так называть наши отношения!- он вспылил, поняв: насколько трудно сейчас будет пробиться к её разуму; чувствовал эмоциональное напряжение, зажатое у неё внутри за стеной надуманных обид, и эта стена не даст им договориться.

- Назови любым другим словом, смысл от этого не меняется,- отрешённо и холодно, стараясь не показать, как ей больно.

- Вера, ты не можешь взять и порушить всё по какому-то странному капризу. Объясни внятно: чем я лично так тебя обидел?- он старался изо всех сил говорить спокойно и мягко, успокаивая собственную внутреннюю панику и пытаясь пробраться к её сердцу. И потом она сама когда-то говорила про родственные души. Разве нет?

- Меня много что обижает! Например: то, что ты в последнее время появляешься вечером на два-три часа и спешно уезжаешь; то, что не даёшь мне встречаться с Дунечкой, и мы больше не гуляем, как раньше,- она выговаривала наболевшее с холодным блеском в глазах, казалась чужой и далёкой.

- Вера,- он тряхнул её за плечи так сильно, что у неё дёрнулась голова, - что ты от меня хочешь? Мы взрослые люди и договорились с тобой с самого начала о таких отношениях. Мы не можем жить вместе, но можем БЫТЬ вместе. Что в этом плохого?

- О чём ты там договаривался и с кем, я не знаю. Но совсем недавно я начала понимать, что ты использовал меня дважды. С моей помощью ты заставил Дунечку привыкнуть жить без матери и решил свою проблему.

- Ах вот в чём дело! Я всегда говорил, что женщина способна перевернуть всё с ног на голову. Получается, что я начал встречаться с тобой исключительно для того, чтобы облегчить дочери привыкание жить без матери?

- Я тебя сейчас стукну,- отчего-то это было произнесено на выдохе, как будто силы иссякли.

- Только без рукоприкладства, пожалуйста,- Верино обещание вызвало улыбку на мужском лице. И он даже понадеялся, что они договорятся.

- Слушай, эти строго дозированные тобой чувства и отношения не для меня. Я отдаю столько, сколь могу, а ты столько, сколько заранее отмерил, и ни каплей больше. Всё сначала было почти хорошо, а потом ты как будто испугался чего-то и отстранился от меня, оставив только чисто физические отношения,- возмущённо.

Так, примирение откладывается.

- Ты взрослая женщина, она ребёнок и очень ранимый ребёнок. Я не хочу, чтобы Дуняша на что-то надеялась и да, я внутренне вздрагивал каждый раз, когда она называла тебя мамой. Никаких мам! Даже ты не будешь её матерью, потому что я больше никогда не женюсь.

- А я тебя об этом прошу?- Вера даже горько засмеялась. - Хоть раз я тебе намекнула об этом?

Примирение не просто откладывалось, а градус ссоры нарастал.

- Достаточно было твоей последней истерики и сегодняшних надуманных обвинений,- Вольский всерьёз рассердился. Все эти женские обиды шиты белыми нитками. Что там она себе придумала? Замуж захотела? Любовь? Да какая любовь? Вера уже с одним мужем разошлась - не угодил. Почему, кстати, у Веры нет ребёнка? Замужем прожила три года, а теперь вдруг проявляет материнские чувства к его дочери. Вопросы для размышления.

- Всё, поговорили. Контракт разорван. Не приезжай, не звони, не провожай,- она ставила жирную точку.

Да и ладно! Он с грохотом захлопнул за собой входную металлическую дверь, которая сердито лязгнула железным зубом замка ему вдогонку.

Глава 1

7

- Ты в отпуск собираешься?- Татка, одетая уже по-осеннему: в парку, джинсы и чёрную шапочку с меховым помпоном, толкала перед собой коляску