- Начал он денёк на славу..- Тошкин смех присоединился к женскому. Темноволосый худенький мальчишка походил на отца: был остроглазый и любопытный.

Звонок Алексея застал их в детском кафе и был весьма кстати. У Тошки не было сменной одежды, и вчера вечером Вере пришлось, выкупав его, постирать рубашку и джинсы. Скромное бельишко, нашедшееся в шкафчике садика, она прихватила с собой.

- Вера,- голос был полон смирения и благодарности,- вы где?

- Это папа, поговоришь с ним? - она протянула телефон мальчишке и улыбнулась.

- Папа сказал, что приедет и заберёт меня, мы поедем к маме, она заболела.

- Ничего страшного, малыш. С ней всё будет хорошо. Ты скоро её увидишь.

Вечером субботы ей Тошку не вернули - у Архипова хватило совести оставить сына при себе, а назавтра он ждал тёщу.

Глава 15

- Так ты не в отпуске?- голос Вольского в трубке удивлённо-радостный.

- Нет.

- Что случилось? - радость чуть приутихла.

Ясно-понятно: Вольскому одного её безрадостного "нет" было достаточно, чтобы уразуметь: подруга совсем не в лучшем настроении. Быстро закончив дела , Андрей рвался домой к дочери. Вера должна была быть в отпуске, и от этого становилось немного грустно. А раз "нет", то...

- Я прилечу завтра. Соскучилась?

Вера не знала, что и сказать. Андрей был тем мужчиной, с км ей было удивительно хорошо. Несмотря на его кажущуюся строгость; колодцы глаз, которые могли быть глубокими и холодными, а могли утягивать внутрь странной бархатной магией тепла, как будто внутри этих колодцев жило ласковое солнце. Только было оно не для всех. Андрей был тем, кого хотелось понять, слиться с ним не только телами, но и душами, погладить, вызвать его ответную благодарную реакцию и завоевать его любовь. Он казался стенкой, за которой женщина, которую он выберет, может спокойно "вить гнездо", рожать детей и быть полностью уверенной, что не предадут, не бросят, не заставят умирать в ванной с перерезанными венами. Вера вздохнула. Если бы не соседка, встревоженная приоткрытой дверью в квартиру Архиповых, остаться бы Тохе сиротой. Ох, Лариса....

***

Странно взъерошенный, с весёлыми искорками в глазах, Андрей появился в её доме воскресным вечером, приподнял Веру над полом и поцеловал.

- Я соскучился, а ты? Соскучилась? Что молчишь?- он пощекотал её по рёбрам, а она взвизгнула, отскочила назад и широко распахнула глаза.- Прости, я без цветов.

- Ты ли это, Вольский?

- Я. я. И я сейчас сожру тебя, сладкая... и понеслось...

- Ого...ты что там делал? Порнушку смотрел?- Вера никак не могла прийти в себя от такого Андрея.

- Угу,- смешок,- перед сном и с тобой в главной роли,- он притянул её к себе, потом навалился сверху, потом затащил на себя, так они перекатывались на постели какое-то время.

Вера разомлела.

- Ты не похож на себя.

- Меня не было неделю, чего ж ты хочешь? Так что там у тебя за форс-мажор на работе?

Пришлось рассказать.

- А вены то зачем резать? Вот мать твою...бабы. А дитё? Идиотка,- Вольский сел.

- Андрей, она очень сильно Лешего любит.

- А ребёнок тут причём? Мачехе его оставить, которой он на хрен никогда не будет нужен?

- Не все же мачехи плохие,- она не имела в виду Киру.

- Все! Все до одной!

- Можно подумать, что мать Дунечки лучше мачехи,- Вера обиделась.

- Про неё не говорим.

- Почему это? Почему я не могу говорить о том, что меня волнует, Андрей?

- Потому что я не хочу обсуждать с тобой Арину.

- Речь не про Арину.

- А о ком? О мачехах? О моём доверии к женщинам? У Дуняши мачехи не будет, - он уже поднялся и собирал свою одежду, чтобы одеться.

- Это ты сказал, чтобы я держалась от неё подальше? Именно поэтому ты перестал брать меня на совместные прогулки, да, Вольский? Дунечка стала ко мне слишком тянуться и привыкать?- она стянула пояс халатика на талии и теперь наблюдала, как он начал не торопясь одеваться.

- Вера, я ничего такого не говорил, а высказал только своё убеждение, что чужая женщина никогда не заменит ребёнку родную мать. И ещё: твои капризы в последнее время меня изрядно напрягают.

- Уточни про капризы,- назревала ссора, крупная и безобразная по своей сути. Субстанция из обид от одиноких вечеров и ночей, от того, что к нему всей душой, а он....

- А сама не замечаешь? Сообщение об отпуске, в который ты едешь одна, причём я узнаю это в последний момент, дурное настроение, как демонстрация собственного недовольства моей занятостью.

- Всё это не на пустом месте, - какая он на фиг родственная душа? Обыкновенный сухарь, пользующийся ей для решения собственных проблем.

- Я не могу уделять тебе лично сейчас больше времени, ты знала это с самого начала и согласилась на такие отношения.

- Если уж речь пошла о том знаменитом договоре, который ты сам для себя составил и сам утвердил, то мои условия тут совершенно не соблюдаются. Занят он! Повторяю в последний раз: здесь не бордель, в который ты можешь прийти в любое удобное для тебя время, потребовать оказать услуги, а потом быстро уйти.

- Я никогда так к тебе не относился,- растерявшись от таких обвинений.

- Ты так делаешь! Да ещё и смеешь возмущаться моим не совсем радостным настроением.

- Не надо меня обвинять неизвестно в чём,- Вольский даже рубашку отбросил в сторону с досады и навис над ней, уставился чёрным холодом глаз, а Вера развернулась и стремительно прошла через гостиную на лоджию, прислонилась лбом к остеклению рам, чтобы скрыть слёзы. Закрыла дверь на защёлку. Пусть убирается на все четыре стороны из её квартиры! Всё равно через пять минут исчезнет на своей машине в ночи. Вон она стоит. Сделав несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, она раздвинула рамы, впуская на лоджию прохладный ночной воздух, и слегка перевалилась вперёд, разглядывая стоящий под клёном знакомый чёрный внедорожник.

Слёзы покатились двумя дорожками, сопровождая невесёлые мысли. Пожалеть себя было самое время, потому что этот гад сейчас уйдёт и больше не придёт - она не пустит.

- Вера, открой,- стук кулаком по балконной двери.

Ноль реакции.

- Открой, я сказал. Разобью стекло.

- Убирайся,- сквозь слёзы и всхлипы.

- В последний раз говорю: открой дверь,- он уже рычал и теперь стучал по стеклу.

- Бордель закрыт!- прокричала она, не оборачиваясь и совершенно не заботясь о том, что её могут услышать соседи.

Звон стекла заставил её отскочить в сторону и заорать:

- Охренел?

А он уже повернул ручку двери, подскочил с дурными глазами и резко отдёрнул её от открытого окна лоджии.

- Я охренел? А ты что делаешь?

- Пусти,- она попробовала вырваться из крепкого захвата.

- Идиотка! Что ни баба, то дура! Что ты задумала, я тебя спрашиваю? С восьмого этажа сигать - это сразу насмерть, это тебе не вены резать, оставив входную дверь открытой на всякий случай, - он взвалил её на плечо, унёс в спальню и не особенно бережно сбросил на постель.

Вера замерла на минуту, а потом отрывисто рассмеялась, снимая напряжение, зато перестала реветь.

- Ты думал... Ты ...что я... брошусь вниз? Из-за тебя? - затихла, уставившись на полуодетого мужчину, который, в свою очередь, стоял и удивлённо разглядывал распластанную на постели женщину.- Стекло зачем разбил?- уже совершенно спокойно.

- Я подумал...Слушай, тут с тобой умом тронешься, честное слово. Что за спектакли? Ну- ка по порядку: ты чего ревела?- он присел на постель.

- Не скажу,- заявила решительно, запахнула халатик на груди и села, закинув ногу на ногу.

- А чего смеялась?- повернул голову, поймал её взгляд, пытаясь что-то понять.

- Ответ проще простого, проще простого, Вольский. Ты не поверишь, но было смешно.

- Бл*ть, куда я попал? Вер, я тебя психиатрам покажу, а то спать с тобой дальше опасно, вдруг заражусь.