Он крепко вцепился в косяк, пережидая внезапный приступ головокружения, — в какой-то миг ему даже померещилось, что земля вдруг опрокинулась, и он стремглав падает в призрачное, бездонное море…

Так же быстро, как настал, приступ прекратился. Йаати глубоко вздохнул — и медленно пошел вперед. На сей раз, он смотрел только под ноги, — но даже отблески этого блеклого мерцания, казалось, щекотали глаза и забирались прямо в душу, отчего он то и дело морщился, непроизвольно жмурясь. Густой, влажный воздух окутал его сырым одеялом, и его голые плечи то и дело невольно передергивались. Он даже дышать старался пореже — этот воздух казался ему необъяснимо липким и противным. Он отчетливо пах теплой соленой водой и ещё чем-то тухлым, — но не водорослями, а…

Запах был незнакомым и потому тревожным. Йаати никак не мог понять, чем пахнет, и это казалось ему неестественным — никогда раньше с ним такого не случалось. Совершенно чужой запах, но определенно какой-то затхлый и гнилой, — он лишь никак не мог понять, что же именно гнило. Казалось, что сам этот мир.

Обрыв показался неожиданно. Йаати замер, глядя на залитый зеленовато-белым светом нижний двор, потом, — и это потребовало немалого усилия, — поднял глаза.

Всего в нескольких сотнях метров впереди стена зыбкой жидкой мглы смыкалась с землей. И двигалась вперед, со скоростью медленно идущего человека. Деревья с треском валились перед ней, — из чего бы она ни состояла, она была плотной. Очень плотной. И мир, метр за метром, тонул в ней.

Йаати не знал, сколько он, оцепенев, смотрел на всё это, — наверное, всего несколько секунд, но они показались ему очень долгими. Потом он бросился назад, — но тут же вспомнил, что ключ остался у Шу, и вообще разобран, а без него дверь ему не открыть.

Выругавшись, он подбежал к стоявшему на краю обрыва бункеру, забросил винтовку в амбразуру, и, рискуя сорваться и свернуть шею, влез в неё сам. Внутри, где грохот и треск стих, его немного отпустило. Он сбежал вниз и вовсю помчался к лифту. Тот пошел вниз с лязгом и грохотом, и Йаати вдруг почувствовал, что ноги у него дрожат. Судьба его решалась прямо вот сейчас, и он уже знал, что, как бы она ни сложилась, на этом вот лифте ему уже не ездить никогда.

Дверь в казарму, к счастью, оказалась открыта, и он вихрем ворвался внутрь — растрепанный, с запаленным дыханием. К его невероятной радости, Шу уже закончил работу и сейчас завинчивал корпус «взломщика». Он встревожено посмотрел на него.

— Что там?

— Стена… движется, — выдохнул Йаати. Шу удивленно смотрел на него, и он торопливо пояснил: — Эта мгла… она плотная. Деревья перед ней падают. И она движется сюда. Быстро. Осталось, наверное, метров пятьсот.

Лицо Шу не дрогнуло — он, верно, ожидал чего-то подобного… или просто не понял, в чем дело.

— Так. Ясно. Одевайся, быстро. Сейчас выходим.

Повторять дважды Йаати не пришлось. Он быстро оделся и собрал вещи, действуя, словно во сне, — просто не мог поверить, что всё это происходит с ним и наяву. К его удивлению, всё обошлось без задержек, — он ничего не уронил и даже сразу попал рукой в рукав. Похоже, что его сознание сейчас было слишком растеряно, чтобы мешать умному телу.

Забравшись в ремни ранца (разбитый энергожилет пришлось бросить, и это сэкономило ему бесценную минуту), Йаати посмотрел на Шу. Тот всё ещё одевался, и ему захотелось заорать на него… но он всё же прикусил язык. Шу ещё пришлось возиться со «взломщиком» и собирать инструменты, — и он вовсе не был уверен, что сам справился бы так быстро. Тем не менее, эта минута задержки показалась ему очень длинной. Пол под ногами дрожал всё сильнее, и он ощущал эту дрожь даже через подошвы сандалий.

Наконец, Шу закинул на плечо сумку (его собственную, о которой Йаати даже не вспомнил), поднял винтовку и взглянул на него.

— Всё. Ничего не забыл? Тогда пошли.

Они почти бегом миновали коридор, потом Шу решительно откатил дверь и вышел в караулку. Треск и грохот обрушились волной. Йаати даже дернулся назад… но Шу уже бежал к выходу, а оставаться тут одному ему совершенно не хотелось. Правда, выскочив во двор, он всё же на секунду замер, испуганно осматриваясь. Деревья падали уже, казалось, прямо за стеной, гул и треск били по ушам, бетон под ногами содрогался, с обрыва сыпалась земля. Им оставались, буквально, какие-то минуты, — и он, как мог быстро, помчался к воротам.

Подбежав к ним, Йаати замер, запалено дыша. Гул окутал его, как бурлящая вода, — словно он сунул голову в стиральную машину, пропитав его тело и весь мир. Мускулы спины одеревенели, — он захотел оглянуться, и не смог.

Шу достал из сумки «взломщика» и включил его, направив дрожащий луч лазера на глазок замка. В голове Йаати не осталось ни одной мысли, и он лишь удивленно моргнул, когда балки, одна за другой, пошли вверх.

В тот же миг по ушам ножом ударил раздирающий скрежет. Ошалело обернувшись, Йаати увидел, как огромные сегменты стены расходятся и падают, дробя и ломая бетон — а в бреши между ними, бурля, втекает что-то бесцветное, призрачно-жидкое, словно разъедающее Реальность.

Сердце ёкнуло, комом подступив к горлу. В глазах у Йаати потемнело, ноги ослабли, он упал на четвереньки…

…чтобы увидеть, как Шу, перекатываясь, исчезает под неспешно скользящими вверх балками. Сжав зубы, он последовал за ним, с ужасом чувствуя, что сил подняться нет… и в следующий миг понял, что, как лось, бежит по туннелю. Сердце по-прежнему прыгало у горла, — но останавливаться пока не собиралось.

Ошалев, он проскочил мимо проема, затормозил, едва не полетев через голову под весом ранца, развернулся… и его сердце едва не замерло снова.

Жидкое, бурлящее ничто втекало в туннель через открытые ворота, — конечно, он и не подумал их закрыть! — и в голове у него всё перевернулось: на какой-то миг Йаати показалось, что он падает в шахту, на дне которой бурлит, поднимаясь, вода. Мир вокруг поплыл, он схватился за стенку, чтобы не упасть… и в этот миг под потолком ожили турели. Четыре дрожащих струи сине-желтого огня ударили в жидкую стену, глубоко входя в неё. Стена задрожала, рассыпая ослепительную рябь, но её движение не замедлилось. Тем не менее, блеск и треск, отчасти, привели Йаати в себя. Он шарахнулся назад, и, проскочив через поле, подбежал к внутренним воротам. По обе стороны от них горели алые глазки замков… и он вспомнил, что «взломщик» остался у Шу. Обернувшись, он увидел, что тот стоит у поля, делая ему какие-то знаки. Опомнившись, Йаати выскочил к нему.

— Отключи поле! — заорал Шу, нагнувшись почти к его уху. — Там, на пульте, слева, есть кнопка!

Йаати проскочил обратно, крутанулся на пятке, высматривая пульт, бросился к нему, вновь замер, высматривая кнопку, — хотя она была прямо у него перед глазами, — потом, всё же опомнившись, стукнул по ней.

Поле беззвучно погасло, и Шу, пробежав мимо него, сразу же бросился к воротам. Когда Йаати подбежал к нему, он уже включил «взломщика», направив на замок дрожащий луч лазера. Прямо вот сейчас решалось, жить им или умереть, и Йаати, вздохнув, обернулся к проему. В туннеле трещало и сверкало так, словно там рвался склад фейерверков, и он рывком повернулся назад…

…чтобы увидеть, что балки ворот всё же поднимаются.

Йаати ошалело замер — в какой-то миг он решил, что всё это ему просто кажется, а на самом деле ворота неподвижны, — но, едва балки поднялись на полметра, Шу, упав, перекатился под ними. Плюхнувшись на четвереньки, Йаати вновь пополз за ним. Потом всё же поднялся, осматриваясь. Тут совершенно ничего не изменилось, — тот же тусклый белый свет, едва отблескивающий на темном металле, — и ему по-прежнему казалось, что всё это происходит во сне.

Шу, между тем, подошел к краю шахты, и замер, глядя вниз. Йаати невольно подумал, на месте ли поезд, — если нет, им придется очень кисло… потом треск за спиной внезапно стих, и он удивленно обернулся.