Но Джим тут же взмахами ног насыпал им песка в глаза и не решаясь убить своих противников, просто нанёс несколько быстрых, но не сильных, ударов кортиком — по рукам и ногам вопящих матросов.

Матросы с «Саффолка» повалились на землю, протирая глаза и дурно воя, а сам Хокинс сбежал в ночь, в небольшую пещеру возле каменного пятачка на берегу, где грузили весь день рабов.

Дотащив свою добычу до места где им не помешают, как те из матросов, которых Джим недавно ранил, так и какие заблудшие европейцы или любопытные местные — подросток повалил верещавшую тонко малолетнюю рабыню на землю и попытался тут же совершить с ней акт.

Но то ли от нетерпения, то ли от спешки с вознёй с собственными штанами, но первый раз разрядка произошла на песок и бёдра жертвы, а вовсе не в неё.

Разозлившись на весь мир от такой своей оплошности, Джим тут же надавал пощёчин и тумаков девушке, крича что она ведьма черноротая и наверное его прокляла.

Однако вскоре молодой подростковый организм быстро восстановился и юнга понял что у него вновь появились признаки желания обладать женщиной.

На этот раз он уже не спешил и раздвинув коленями тонкие ноги воющей животными голосами девушки, не спеша стал тыкать своим органом, в столь им уже часто желаемый, женский «бутон».

Прошло однако не менее пары минут, что бы неопытный подросток, в почти что полной темноте, смог наконец попасть куда ему было нужно и после десятка фрикций на почти что замершей от ужаса жертве — наконец излиться в неё полностью.

На этот раз Джим свалился вбок, с девушки, довольный собой вообще и полученным новым наслаждением: теперь он стал полноценным мужчиной, во всех смыслах слова.

Напряжение, что так томило его последние несколько месяяцев, теперь исчезло и появилась приятная истома.

Захотелось немедленно заснуть и после пары часов сна, наесться чего до отвала, запивая всё тёмным горьким пивом.

Подросток упустил момент когда девушка неслышно, словно бы пантера, вскочила на ноги и опрометью бросилась прочь.

Пока он сам ошалело вставал с песка, пока смотрел ей вслед, определяя расстояние — его недавнюю партнёршу повалили на землю четверо моряков и громко гогоча стали по очереди насиловать.

На этот раз Хокинсу было откровенно всё равно и спокойно пожав плечами, он направился к еле видимым в ночи шлюпам, на которых ему следовало возвращаться на «Саффолк».

Чувство превосходства и достижения чего то невероятного уже отпустило его, и сейчас осталась лишь усталось и недовольство на себя, что упустил такую ценную и приятную игрушку, так всласть с нею и не позабавившись.

В шлюпке уже валялась пара пьяных вусмерть моряков и какой то офицер, но с торгового судна, блевал через борт в воду.

Где то через четверть часа пришла команда «Все по местам!» и матросов начали развозить по их кораблям.

Хокинс постарался быстрее остальных подняться на борт «Саффолка», что бы не получить удара от недавно подрезанных им на берегу моряков и после отчёта лейтенанту, проскользнул змейкой в кубрик юнг.

Почти пол ночи он в подробностях расписывал, обступившим его мальчишкам, как «драл сучку» на берегу, как офицеры ему подобрали, за его помощь в погрузке рабов, днём — местную принцессу и как она верещала под ним, обнимая руками и ногами, и требуя что бы он не останавливался и не прекращал.

— Зараза! — самодовольно сказал Джим остальным юнгам, что слушали его заворожённо. Ибо даже те из них, что также участвовали в погрузке рабов, так и не смогли пробиться в очередь на рабынь, как не пытались.