— Хорошо — расслабленно ответил я — только кое-что мне пообещай.

— Я согласна. Только выживи.

— Ты ведь еще даже не выслушала? — усмехнулся я.

Капитан отпустила меня, и мы уставились друг на друга. Она улыбалась, хотя в глазах её читалась грусть.

— Ты же хороший парень. И непременно попросишь меня, что бы я ни при каких условиях не позволила Диане бежать следом за тобой или же натворить еще каких-нибудь глупостей.

— Я весьма предсказуем.

Ира глубоко вздохнула:

— Ты хороший человек, а не убийца. Даже в камере, в ожидании возможной казни ты думаешь о том, как бы спасти другого человека.

Я ничего не ответил. Капитан встала на ноги и медленно направилась к лестнице наверх, чтобы покинуть тюремное помещение.

— Ты тоже будь осторожнее. Здесь могут быть еще шпионы — бросил я ей в след.

— С чего вдруг такая забота? — усмехнулась, Велесова, не оборачиваясь.

— Ну, ты ведь заботилась обо мне все-то время, что я провел на этой базе. Благодаря твоим стараниям меня не закрыли в эту камеру раньше, за игнорирование уставов и пропуски тренировок. Спасибо тебе.

— Не за что — произнесла девушка и удалилась.

Я видел лишь её спину, но был абсолютно уверен, что она улыбалась.

— Мы проверили комнату Розанова, но, как и ожидалось, там ничего нет — начала Ирина Велесова свой отчет о проделанной работе.

Диана взяла кружку с кофе и сделала глоток. Яркий свет светильников в столовой сильно резал уставшие, сонные глаза.

— Как старший сержант вообще мог получать информацию об операциях? Он слишком неприметная фигура, да и ранг его не дает доступ к секретным документам и отчетам — прошептал Петренко.

— Если только у него не было ключа доступа… — задумалась капитан Велесова.

— Что за ключ? — Диана поставила кружку на стол и с надеждой глянула на собеседницу.

— Код доступа, с определенной системой защиты. С любого компьютера на базе можно получить любую интересующую тебя информацию. Если у тебя есть код доступа к ней. Наши с Ирой коды в основном дают доступ к общим сведениям, но коды высшего офицерского состава позволяют проглядывать засекреченные сведения, такие как планы грядущих операций или скрытые от всех документы — ответил за начальницу сержант.

— Уже ведь неделя прошла? Еще три дня и полковник объявит вашего друга виновным в убийстве? — начал один из солдат, сидящих напротив Дианы.

— Да — сухо бросила она. Девушка и сама отлично знала, что время на исходе и была готова хоть сейчас ринуться на помощь напарнику.

— А он знает? — продолжит солдат.

— Нет — робко, но молниеносно бросила капитан — незачем нагружать его проблемами еще больше.

— Вы считаете, что делаете ему одолжение, скрывая от него правду — не унимался солдат — вы же его друзья! Помогите ему бежать, в конце концов!

— Он и так все знает! — закричала Диана.

Её собеседники и люди за соседними столами испуганно взглянули на девушку.

— Он умный и просто так ни за что не умрет! Хотя бы из-за мести, которую до сих пор хочет совершить! — продолжала она.

Велесова грустно смотрела на встревоженную Диану. В её голове подобно поезду проносились такие мысли: «Их так многое связывает? Я совсем ничего не знаю об этом парне, но рядом с ним мне, почему, то становится так спокойно, легко и просто. Все проблемы становятся пустячными, а с лица не сходит улыбка. Наверно я слишком ветреная. А что к нему на самом деле чувствует она?»

— Если все дело, правда, в ключе — сменил тему сержант Петренко, откашлявшись, чтобы напомнить всем, что он еще здесь — то любой компьютер базы давал ему доступ к нашим секретам. Опустим подробности, и не будем думать, откуда старший сержант получил код одного из высших офицеров. Это мы обдумаем после всего, а сейчас нужно найти любые записи похожие на код и опробовать их. Если у нас, что-нибудь выйдет то это будет достаточным основанием для освобождения Андрея.

Эти три стены и решетка уже начали сводить меня с ума. Никаких развлечений, лишь сон и еда. Хотя то, чем здесь кормили, вообще было трудно назвать едой. Мои надзиратели решили, что я пал духом и сбегать не стану, поэтому сейчас следили за мной посменно, решив, что для меня одного, их, слишком много.

— Вижу, поживаешь ты отлично — раздался голос с другой стороны решетки.

— Вашими стараниями, товарищ майор — сухо бросил я, взглянув на посетителя.

Это был тот самый майор, что присутствовал на трибунале. Его форма была чиста и выглажена. Туфли были начищены так, что свет светильников отражался от них и слепил глаза.

— Зачем ты убил Шамиля?

— А я разве не рассказывал?

Мне было абсолютно все равно, что этот человек один из тех, кто решает сейчас мою судьбу. Я решил твердо стоять на своем. Но зачем он здесь?

— Через три дня конец расследования. Если доказательства, что Розанов был шпионом, не будут найдены, то тебя казнят.

— Какие три дня?! — эта новость сразу постудила мой пыл. Ведь про то, что время ограничено мне не сообщали.

— Мы не можем тратить много времени на решение такого вопроса — ухмыльнулся майор, поглаживая свои усы.

— А зачем вы мне это сказали?

Сердце бешено билось. Я не знал, что затеял этот человек. Добра он мне хочет или поскорее избавиться?

— Ты спутал мне все карты, пацан — продолжил майор — в этом деле, знаешь ли, не маленькие деньги крутятся.

— О чем вы?

Почему этот старик внушал мне страх? Его фигура прямо источала ауру, от которой мурашки не просто бегали по телу, а буквально сходили с ума.

— Говорят проклятые способны иногда ощущать некую паранормальную энергетику, исходящую от других людей. И ощущения могут быть не самыми приятными. Так, например маленький проклятый ребенок, ощутив энергию серийного убийцы, которого судмедэкспертиза объявила невменяемым, не смог справиться и покончил жизнь, самоубийством откусив себе язык — внезапно, будто поняв, что я чувствую, бросил майор, не скрывая усмешки — А что чувствуешь ты?

— Отвращение и холод — сквозь зубы проскрипел я — кто это тебе рассказал такое?

— Я был наблюдателем одного из таких экспериментов. Честно сказать зрелище занятное, но испытуемые дохнут как мухи.

Я понимал, что этот старик пытается вывести меня из себя. Еще не уверен почему, но я прекрасно понимал, что он просо провоцирует меня. Если я брошусь на майора, то меня немедленно пристрелят надзиратели. Ему так не хочется ждать еще три дня до моей казни, что он решил поторопить события?

— Ублюдок! — оскалившись, выкрикнул я, стиснув зубы и прижавшись к решетке. Моей ярости не было предела. Кулаки сами врезали по прутьям решетки, от чего те немного погнулись. Темная аура снова попыталась окутать меня, но вовремя опомнившись, я смог сдержать её порыв — Мразь, как ты до такого докатился!? Если бы мог, то задушил бы тебя на месте!

— Тебе бы тут же отрубили руки, не забывай свое место насекомое!

— Да плевать! — сквозь зубы прошипел я, снова врезавшись разбитыми кулаками в решетку — отрубят руки, я запинаю тебя ногами. Сломают ноги — загрызу тебя зубами!

— Это лишь лай побитой собаки. Тебе не выйти из камеры еще три дня, да и то выведут тебя уже на расстрел. А попытаешься выбраться раньше, пристрелят на месте.

Этот ублюдок был прав на все сто процентов. В данный момент я был связан по рукам и ногам.

— Я запрещаю посещать кому — либо этого заключенного! — отдал приказ надзирателю майор.

— Так точно! — мгновенно отозвался мужчина средних лет, поправив автомат на плече.

— Ты думаешь, что я ничего не смогу с тобой сделать? — произнес, я глубоко вздохнув.

Майор не многозначно улыбнулся:

— Скорее я надеюсь на то, что ты попытаешься.

После этих слов, офицер неспешно удалился, оставив меня наедине со своими мыслями. Времени осталось в обрез, и было необходимо срочно что-то предпринять. Прости Диана. Простите все. Я верю в вас, но больше ждать не могу.