Я думаю, такой период, когда ты ни с кем не хочешь серьёзно встречаться, рано или поздно наступает в жизни каждого человека.

Мне катастрофически не хватало денег. Вернее, у меня их совсем не было. С первого курса я искал приработок. Речь уже не шла о репетиторстве или переводах, я готов был работать хоть курьером, но студенту везде были дороги закрыты. Родители платили за моё обучение, стояли на морозе каждый день, продавая шмотки в палатке на вещевом рынке. Они таскались с баулами, злились, ругались между собой. Мама командовала процессом, ездила в Польшу, целые сутки героически проводя в автобусе. Отец подсиживал её, чтобы потом упрекнуть. Деньги из бизнеса смешивались с расходами на семью. Родители едва сводили концы с концами. Однажды в конце года налоговая заставила их доплатить за оторванные квитанции, и у мамы произошёл нервный срыв. Примерно в это же время мама начала подозревать отца в измене. Нашла конфетку у него в машине, и понеслась.

Мне хотелось поскорее вырваться из этой квартиры, начать самостоятельно зарабатывать деньги. Кризис в нашей семье наступил не сразу, это тянулось-вызревало лет пять-семь. Я чувствовал себя потерянным в семье, семьи как таковой уже не было. Мой младший брат чувствовал себя примерно так же. В десятом классе он увлёкся веб-дизайном, после школы поступил в политех на программиста. Когда началась вся эта заварушка с разводом, он принял оборонительную позицию и начал открыто посылать всех на три буквы.

Я был на четвёртом курсе и вяло ухаживал за одной мамзель, когда наши пути с Аней опять пересеклись.

###

Однажды в начале зимы я возвращался с очередного интервью на должность внештатного переводчика. На одну позицию пришло человек десять. Узнав, что я студент, нервный начальник постарался избавиться от меня, дав какое-то глупое тестовое задание. Шансов у меня не было никаких.

В метро на платформе я незаметно погрузился в жвачку. За время учёбы две трети людей, с которыми я начинал учиться, остались в Штатах, а у моих родителей даже не нашлось денег, чтобы отправить меня по программе «Летний лагерь».

«Чистые переводчики никому не нужны, везде знание иностранного языка – лишь плюс к основной специальности», – с горечью думал я, всё больше убеждаясь, что выбрал неправильную профессию.

Я вышел из поезда и неожиданно столкнулся с Аней. Она была с каким-то парнем. Нарядная, в приталенной бежевой дублёнке с меховыми оборками, воротником, в высоких сапожках с острым носом, пряжкой, на шпильке – Аня вся светилась от счастья.

Они решили пропустить поезд. Мы редко общались с Аней, в основном созванивались раз в полгода, и совсем не встречались.

Парень влюблённо поглядывал на Аню, пока мы говорили. Аня представила его Родионом, хотя сама называла его Родни.

Это был здоровяк лет на пять старше нас с Аней, в очках, с густой чёрной бородой, как у Аниного папы, короткими чёрными волосами с залысинами, голубыми проницательными глазами с прищуром, орлиным носом, узкими губами. Ростом он был чуть пониже нас с Аней, но его фигура и осанка компенсировали этот недостаток. На нём было строгое чёрное пальто, брюки со стрелкой и дорогие кожаные туфли. Он был похож на загримированного омоновца. Тоже как будто вытесан из куска скалы: прямоугольные плечи, квадратная форма черепа. Единственное отличие – очки, борода и слишком хитрое для омоновца выражение лица. Рядом с ним я выглядел подсосом, мечтательным юношей, парнишкой из Аниного детства. Никакой конкуренции для него я не представлял.

У меня не было от Ани секретов. Я не жаловался, просто обрисовал ситуацию, как есть. Спросил, как у неё дела.

– Нормально, – она задумалась. – Слушай, а давай ты завтра к нам зайдёшь? Может, Родни тебе кое-что сможет предложить. Правда, Родни? – сказала она и посмотрела на него выразительным взглядом.

Тот доброжелательно кивнул, он был влюблён в неё по уши. Отказать ей означало бы утратить частичку её любви и доверия.

Я записал Анин адрес в телефон, и мы договорились о встрече.

Аня с Родионом жили в собственной трёхкомнатной квартире на последнем этаже элитной двенадцатиэтажки. Недавно построенный дом находился в историческом центре Минска, недалеко от станции «Фрунзенская».

Впервые окунувшись в роскошь, я почувствовал себя неуютно. Мои родители получили квартиру от государства в сером панельном доме на окраине. Соседи постоянно пили, ругались матом, гадили в подъезде. А тут консьержка и кнопки в лифте все новые, блестят. Дальше хуже: изящные позолоченные ручки на дверях из красного дерева, гипсовая лепнина на потолках, паркет, люстры, мебель из массива, как в музеях – Аня сама занималась дизайном.

Я человек независтливый, но в тот вечер я ещё больше почувствовал себя неудачником.

Может быть, поэтому я так легко согласился.

###

Мой первый день на работе…

Я прихожу к шестнадцати часам по адресу, написанному на бумажке. Родион выдал мне ключ и подробно проинструктировал. Двухкомнатная квартира в спальном районе, почти пустая. Ни мебели, ни даже холодильника на кухне. В одной комнате стол с компьютером, в другой – кровать, чемодан с игрушками, весёлый агрегат с поршнем и небольшая видеокамера, закреплённая на штативе и подключённая к компьютеру.

Через полчаса приходит Лиза. Расфуфыренная блондинка-стриптизёрша с шикарными формами, смазливым личиком, нарисованными бровями до ушей, жадным блеском в глазах. Мы впервые видим друг друга, она старше меня года на три, держится холодно, враждебно, брезгливо. Высокомерие из неё так и прёт.

Проверяем связь: Лиза засовывает маленький наушник в ухо, я надеваю гарнитуру, настраиваю мощность микрофона. Наконец всё готово.

Лиза идёт в комнату и закрывает за собой дверь. Я сажусь за компьютер, звоню по скайпу Родни. С сегодняшнего дня я буду делать его работу. Он успокаивает меня, его деловитость и полное отсутствие эмоций действует расслабляюще.

На экране чата появляется Лиза в розовой маечке, белых шортиках, тонких белых носочках по щиколотку. Бюстика на ней нет, соски торчат, груди выпирают, колышутся в разные стороны под майкой. Лиза специально сводит плечи, маечка задирается, обнажая брошку в пупке. Лиза улыбается, поглаживая пышные волосы. Сидит на коленках, разведя под собой ноги в стороны, как Бритни Спирс.

Ждём минут десять, народ быстро прибывает:

«Покажи писю», «Можешь дотянуться до сосков языком?», «Ты сегодня трахалась?»

Я – модератор. Моя задача – вести это шоу так, чтобы зрители платили и оставались довольны.

Говорю в микрофон:

– Лиза, пишем.

Лиза делает вид, что набирает на клавиатуре. Английского она не знает. Особенно ломаного, на котором я сегодня буду отвечать. Печатать тоже вряд ли умеет. Ей вообще всё по барабану, да и клавиатуры на экране не видно.

«Ещё не трахаться. Очень хочу».

Вывожу меню:

– снять майку – 1000 токенов

– снять шорты – 2000 токенов

Первая цель: раздеться до гола.

sugarfree: «Поласкай себя руками через майку».

– Лиза, пишем.

«Ласкать соски – 100 токенов».

Через пять секунд сваливаются первые токены. Они красиво звенят.

– Поласкай соски через майку, 30 секунд.

Лиза зажимает соски двумя руками между указательным и средним пальцем и начинает крутить их по кругу. От этого сиськи вытягиваются и прыгают под майкой. Лиза водит язычком по губам, развратно стонет, томно прикрывая глаза, крутит бёдрами, насаживаясь на невидимый член.

Народ в восторге. Токены сыплются по пять, десять и пятнадцать.

– Повернись попой и покрути задом 30 секунд.

Лиза становится раком к камере и профессионально вертит тазом. Это вызывает золотую лихорадку в чате.

Первая цель быстро достигнута. Лиза эффектно снимает маечку. Набирает на клавиатуре:

«Спасибо, loverboy666, сиськи твои».

Вытягивает сиськи сосками в камеру, делает губки бантиком, посылает воздушный поцелуй – моя затея.