- Чиё-баа-сама, Вы не можете идти, – возразил Гоза. – Дорога может быть опасной.

- Вы что же, совсем в утиль меня списали? – ехидно поинтересовалась старушка. – Я фору дам любому из вас. Если только Тсучикагэ одолжит мне своё средство передвижения, – хмыкнула Чиё, кивнув в сторону застывшего чуть поодаль Акатсучи. – На всякий случай, – уточнила она.

Ооноки одарил её не менее желчным взглядом, однако утвердительно кивнул, и через полчаса поспешных сборов мини-группа, состоявшая из Неджи, Чиё, Акатсучи и ещё двух крепких джонинов из Песка и Камня, выступила в направлении, указанном предыдущими ниндзя-разведчиками.

- Деда, – осторожно поинтересовалась Куротсучи у главы Скрытого Камня, стоявшего возле окна и провожавшего внимательным взглядом утопавшую в просторах бескрайней пустыни точку, – мы не пойдём посмотреть на...?

- Нет, – отрезал дед. – И не смей над ним плакать. Ты шиноби, а не маленькая девочка. А он нукенин, который не заслужил ничего, кроме позора.

- Ты мне первый раз такое говоришь, – тихо отозвалась девица. – Но я не буду больше плакать, обещаю! – Куротсучи вытерла глаза рукавом.

Тсучикагэ одобрительно кивнул и сложил морщинистые руки на груди, нахмурив брови. Внучка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу у него за спиной, и это впервые за последние несколько лет вызывало не раздражение, а какое-то странное облегчение от того, что она здесь, при нём, живая и невредимая. Он всегда убеждал себя, что его поколение ещё молодо. Что они куда как сильнее, чем эти хвалёные юнцы, и, разумеется, мудрее вспыльчивых подростков. Вот только почему-то ни он, ни старуха Чиё оказались неспособны сохранить преемственность поколений и не разорвать связывающую их тонкую нить. Они не уберегли. Отсиживались в своих чертогах, цепляясь за проржавевшие и покрывшиеся плесенью принципы, пока оголтелые мальчишки, вроде этого Кадзекагэ, отдавали свои жизни за будущее. И вот теперь старики судорожно пытаются что-то исправить, сплести нити заново, выстроить новые связи.

Ооноки сейчас не давал себе обещания больше не ворчать и не воспитывать негодницу-Куротсучи, и, уж конечно, он не намерен просить прощения или любезничать с упрямцем-Кадзекагэ. Просто что-то внутри хрустнуло, как больной сустав, и противно заныло, как поясница перед сменой погоды. И ему до зубовного скрежета захотелось обнять внучку. И ещё отвесить бы хорошенькую затрещину несносному мальчишке, когда он вернётся целым и невредимым. Если вернётся.

- Отдать распоряжения тем ребятам, которые будут помогать восстанавливать стену? – нарушила молчание Куротсучи.

- Да, – коротко согласился Ооноки.

- Тогда я пошла, – вздохнув, кивнула девица и направилась к двери.

Замерла, едва касаясь затянутой в неизменную кожаную перчатку рукой золочёной ручки, подняла на него огромные глаза, одним взглядом заставив его обернуться и тихо спросила:

- Деда… А что случается с Джинчуурики, если из него вытягивают чакру Биджу?

- Иди, – фыркнул Ооноки, снова отворачиваясь к окну.

====== Глава 60. Два ученика ======

Комментарий к Глава 60. Два ученика Обращение: Как мы уже писали в комментариях к предыдущим главам, нам не удалось найти хоть сколько-нибудь правдоподобного и логичного обоснования поступков Учихи Мадары по отношению к Нагато. Зачем он пересадил глаза именно ему? Почему после этого оставил жить с родителями, которые даже не являлись шиноби, в разгар боевых действий в Дожде? Почему не приставил к нему хотя бы охраны, чтобы сохранить драгоценные глаза? На кого полагался в обучении Нагато необходимым техникам, ведь тогда он не мог предположить, что так удачно подвернётся Джирайя и что Обито свалится к нему в пещеру? В сложившейся ситуации мы позволили себе несколько изменить историю Нагато, которая и будет рассказана в этой и следующей главе. Приятного чтения.

Наруто не верил своим глазам. За свою недолгую жизнь он успел повидать многое, но такого ещё не видел никогда. Тело Нагато, болезненно худое и бледное, было по пояс погружено в бочку, изуродованные чёрными чакропередатчиками руки – в стальные канистры, вживлённые в спину штыри производили жуткое впечатление. Нагато поднял глаза-Риннеганы, почти скрытые длинной алой чёлкой, на незваного гостя, и его сухие губы скривились в подобие ухмылки, когда он увидел удивлённо расширившиеся небесно-голубые глаза.

- Итак, ты пришёл меня убивать, – без тени сомнения констатировал он глухим голосом. – Что ж, это единственно верное решение в данных условиях. Я убил дорогого тебе человека, и теперь, по законам этого чёртова мира шиноби, ты должен прийти и убить меня. Спираль ненависти получила новый виток.

- Я ещё ничего не сделал, а ты уже вешаешь ярлыки! – порывисто ответил Наруто.

- Не ты ли несколько минут назад хотел стереть меня в порошок? – Риннеганы прищурились, пристально изучая открытое лицо и сведённые на переносице светлые брови. – Или уже передумал?

Блондин поджал губы и опустил взгляд. Несмотря на то что недавний гнев уже поутих, и кулаки больше не сжимались до хруста от неконтролируемой ярости, он всё ещё ненавидел. Знал, что это тупик, но всё равно ненавидел и ничего не мог с собой поделать.

- Теперь ты понимаешь, что все мечты Джирайи-сенсея о вечном мире были утопичны, – Нагато не задавал вопросы, он упрямо и до тошноты правдиво констатировал факты. – Теперь ты понимаешь, что шиноби обречены блуждать в этой ненависти вечно, ища свою призрачную справедливость.

Наруто продолжал сверлить взглядом комья сырой земли под ногами.

- Но Извращенец… Извращенец сказал… – Наруто замялся, не умея выразить то, что сгустилось в душе.

- Знаешь, мы ведь с тобой почти братья, – вздохнул Нагато. – Когда-то Джирайя-сенсей сказал то же самое и мне. Он завещал мне привести мир шиноби к спокойствию и взаимопониманию. Вот только не сказал, как. И прежде чем мы решим всё раз и навсегда, и выясним, чья справедливость лучше, Удзумаки Наруто, я хочу услышать твой ответ, – проговорил он, хрипло закашлявшись. – Ради праздного любопытства. Как ты собираешься избавить мир шиноби от ненависти? Может быть, Джирайя-сенсей поделился с тобой каким-то тайным знанием, которое мне недоступно?

- Нет, – потупился Наруто. – Он мне ничего не говорил. И я не знаю ответа, – негромко продолжил Удзумаки, не поднимая головы. – Ты сам сказал, что мы с тобой оба ученики Извращенца и должны понимать друг друга… Но я тебя не понимаю. Не понимаю, почему ты больше не веришь в то, во что верил Извращенец. Почему ты сдался?

- Сложно верить в то, чего не знаешь, как достигнуть, – ответил Нагато. – Джирайя-сенсей всегда любил мечтать о мире и строить гипотезы, но конкретных советов никогда не давал, предоставив мне решать эту загадку самому. И в процессе решения я навидался такого, что мир во всём мире кажется мне сейчас настолько утопичной идеей, что за неё не стоит жертвовать своим собственным миром. Дорогими людьми.

- Да ну! – запальчиво возразил Наруто. – Это говорит мне человек, который убил Хинату-чан и покалечил Извращенца так, что он до сих пор оклематься не может?

- Разве ты не сделал бы то же самое, чтобы защитить дорогих тебе людей? – Нагато чуть прищурился. – Например, ты не убил бы меня, чтобы спасти, например, Учиху Саске?

- Это другое! – блондин вспыхнул, словно пойманный с поличным вор.

- Это то же самое, Удзумаки Наруто, – слегка улыбнувшись, ответил Нагато. – Каждый из нас защищает свою правду, свою справедливость и свой мир до последней капли крови.

- Но ведь… Ведь… Не знаю я! – раздражённо топнул ногой Наруто. – Я тебя терпеть не могу за то, что ты сделал, но я… Знаешь, мне кажется, что Извращенец не хотел бы, чтобы я тебя убивал. И ещё мне кажется, что ты его тоже неспроста не убил… И я хочу разобраться, даттебайо! Расскажи мне, что с тобой произошло.

- Тебе не кажется, что сейчас не время разговаривать? – уточнил Нагато.

- Не кажется, – быстро ответил Удзумаки и уселся прямо на пол пещеры, сложив ноги по-турецки, приготовившись слушать.