Канкуро знал, что Темари если не видит её, то, безусловно, чувствует. Сильнее хмурит светлые брови и украдкой бросает на него опасливые взгляды, когда нить совсем истончается. И удивляется, наверное, почему в такие моменты он не сомневается, а продолжает упрямо и безошибочно двигаться вперёд. Но Темари не удивлялась. Не была уверена до конца, но подозревала, что у Канкуро была вторая нить, которую ей уже не дано было почувствовать. Она заметила её существование, когда он не слишком убедительно соврал ей, что не помнит ничего о Скорпионе, и потом, когда брат в бреду повторял его имя, и несколько часов назад, во время битвы в Зале Советов. Странная связь, на уровне подсознания, какое-то болезненное взаимопонимание, обусловленное то ли одним на двоих мастерством кукловода, то ли какими-то скрытыми от её памяти событиями прошлого. Взаимопонимание, которое позволяло ему не видеть – чувствовать каждую ловушку, каждый шаг, каждую новую загадку. И заставляло криво и горько ухмыляться, когда он вновь находил правильное решение, и слегка встряхивать головой, так, словно хотел от чего-то освободиться.

Канкуро очень хотел. Разорвать эту треклятую нить, за которую Скорпион вёл его, будто марионетку. Перестать строить гипотезы и предположения, прекратить искать оправдания, мучительно пытаться разобраться. Больше всего хотелось просто забыть, как он сделал это когда-то. Но теперь это было практически невозможно, потому что Сасори слишком глубоко запустил свой чёртов яд под кожу, а связывавшая их нить стала липкой и прочной, как паутина, в которую Канкуро попался ещё много лет назад. Он почти чувствовал, как она опутывает руки. Но самым ужасным было то, что сейчас для спасения Гаары эта противная паутина, которую он поминутно пытался стряхнуть с пальцев, была не менее важна, чем тоненькая, бирюзовая ниточка, связывавшая их с Темари сердца с сердцем Гаары.

Очередная ловушка, в очередной раз сосредоточенно прикрытые глаза, обведённые ритуальной краской, очередное верное решение.

- Сюда, – проговорил Канкуро, оборачиваясь к сестре и указывая направление. – Ловушки стали проще, кажется, осталось недолго.

Суйгецу вынырнул из воды, вышел на берег, сбросил под деревом наполненные водой из расположенного чуть выше по течению реки водопада фляги и растянулся на предварительно расстеленном плаще на самом солнце, чтобы обсохнуть. Светловолосую голову мечник предусмотрительно расположил в тенёчке, аккурат рядом с вытянутыми и скрещенными у лодыжек ногами Саске, пристроившегося у ствола дерева.

- Не удивительно, что ты бледный, как смерть, дорогуша, – не открывая глаз, пробормотал Хозуки. – Вышел бы на солнце, погрелся.

Саске не ответил, только на мгновение оторвал от шершавого ствола затылок и приоткрыл один глаз, чтобы смерить напарника презрительным взглядом, который тот, казалось, почувствовал и хитро улыбнулся. Трёп товарища по команде уже не выводил Учиху из себя, скорее наоборот, был той нитью, что связывала Саске с реальностью. В голове метались мысли, отталкивая одна другую, заполняя всё пространство и не давая сконцентрироваться ни на одной из них. Они покинули страну Молнии всего несколько часов назад, им предстоял неблизкий путь обратно, и Саске успокаивал себя тем, что время на размышления ещё есть, ведь они нескоро предстанут перед взглядом единственного глаза Тоби-Мадары. Ещё нескоро ему придётся объяснять.

То, что связанное тело Джинчуурики было подставным, он заподозрил ещё на первом привале: наполнявшая его чакра Биджу продолжала истощаться, хотя КираБи не использовал никаких техник, Саске это проверил. Нахмурив брови, Учиха сделал усилие, чтобы не обращать на это внимание, однако ко второму привалу игнорировать снижение запасов чакры Восьмихвостого стало практически невозможным. Сейчас, спустя несколько часов пути, в обездвиженном теле едва теплился источник силы, и это стало настолько очевидным, что рассчитывать на то, что Тоби не заметит, было просто глупо. Поэтому Саске приступил к выстраиванию линии защиты, придумывая ответы на каверзные вопросы, которые непременно станет задавать псевдо-Мадара.

- Что ты такой суровый? – через несколько минут снова заговорил Суйгецу. – Вроде бы, всё не так уж и плохо. Джинчуурики добыли. Карин отоспится и будет как огурчик. Правда, если и дальше будет столько есть, то точно растолстеет. – Хозуки поднялся на локте и бросил взгляд в сторону спавшей девушки, затем разочарованно скривился, не получив ответа. – Ни в жизнь не поверю, что ты так расстроился из-за Кисамэ-семпая.

Саске снова приоткрыл глаза и наткнулся на испытующий взгляд, изобразил вселенскую тоску и проигнорировал напарника. Мечник вздохнул, полежал ещё немного и всё-таки поднялся, завозился, одеваясь, затем присел рядом с вождём.

- Чего-то Джинчуурики слишком спокойный. – Он кивнул в сторону связанного КираБи. – Испытал на нём новое генджуцу? Вроде как, в прошлый раз его не пробрало…

- Он не под генджуцу, – процедил Саске, удручённо вздохнув.

- Хм… – Суйгецу задумался на секунду. – Верёвки высасывают чакру? – Он оживленно уставился на собеседника. – Я видел такое несколько раз, но всё больше у марионеточников. Ты владеешь такими техниками? Или это что-то вроде белых змей старины Орыча?

Саске внимательно посмотрел на товарища. Суйгецу смотрел с живейшим интересом и строил из себя невинность, старательно пряча искры озорства в лиловых глазах. Он как нельзя лучше подходил на роль пробной аудитории: сыпал вопросами как из рога изобилия, был наблюдательным и совсем не глупым – в самый раз для того, чтобы проверить подготовленные для Тоби объяснения.

- Это не Джинчуурики, – ответил Учиха и чуть прищурил глаза, наблюдая за реакцией мечника.

- То есть как? – недоумённо переспросил тот.

- Облачники нас обманули. – Саске отвернулся, скользнув взглядом по блестевшей на солнце воде. – Нам подсунули какую-то часть настоящего тела Биджу, которая в первый момент несла приличный запас чакры Восьмихвостого. Но чем дальше мы отходили от места сражения, тем больше она истощалась.

- И как давно ты это понял? – Хозуки нахмурился и посмотрел на собеседника, задав самый неудобный вопрос.

- Я кое-что заметил уже после первого привала, – сухо ответил Саске и поднялся на ноги, разминая конечности. – Но подумал, что Шаринган дал сбой из-за усталости. На втором привале убедился, что чакра и в самом деле иссякает.

- То есть, когда мы доберёмся до пещеры, от чакры Биджу ничего не останется? И нам нечего будет запечатывать? – не унимался Суйгецу.

- Нет. Источник чакры стабилен уже пару часов. Наверное, запас дошёл до минимума.

- Хм. – Суйгецу прищурился и посмотрел на стоявшего против света Учиху. – Я бы сказал, что ты слишком спокоен, дорогуша. Не боишься, что твой новоиспечённый родственничек устроит нам допрос с пристрастием? Будет нас журить… Как ни крути, а миссия-то провалена. К тому же, ещё и Кисамэ-семпай… – Мечник замолчал.

- Единственное, что я мог сделать, – это вернуться в ущелье после второго привала и снова попытаться захватить Биджу, – процедил Саске, отвернувшись к реке. – Но вдвоём мы вряд ли справились бы с этой задачей, учитывая состояние Карин, погоню и время, которое облачники получили на подготовку.

Суйгецу вздохнул, проводив взглядом отошедшего к реке Учиху, затем легко поднялся и догнал его.

- Согласен, всё, что ты рассказал, звучит убедительно, – проговорил он, встав рядом с Саске. – Ты ничего не хочешь рассказать мне, дорогуша? – неожиданно добавил он, искоса посмотрев на товарища.

- Нет, – хмыкнул тот и отвернулся.

- Ага. – Суйгецу кивнул так, словно милостиво согласился поверить. – Просто я заметил кое-что. – Он помолчал. – Например, что ты опять стал играть в пацифиста. Не убил ни одного шиноби за всё время операции и прилагал массу усилий, чтобы и я этого не смог сделать. – Лиловые глаза прищурились и сверкнули сталью. – Ты ведёшь свою игру, Саске.

- Не твоё дело, – быстро ответил Учиха.