Гаара чувствовал такую же смертельную усталость. Не только физическую, но и психологическую. В измождённой душе больше не осталось сил на какие-либо эмоции, а перетрудившийся разум отказывался производить мысли. Ему хотелось встряхнуться, воспрянуть духом, вновь почувствовать воодушевление, вновь стать таким же, каким он чувствовал себя три года назад, когда понял, что есть другой путь, что есть надежда. Таким же, каким он был год назад, когда стал Кадзекагэ, окрылённым, полным сил и стратегических планов, готовым работать в поте лица на благо деревни и мира шиноби. Таким же, каким он был ещё несколько дней назад, когда проходил испытание Водопадом Правды и убеждал самого себя, что не всё ещё потеряно. Но сейчас он чувствовал, что устал настолько, что не сможет довести ни одно из начатых дел до конца, что больше не было сил бороться. Что, даже если он будет продолжать каждую ночь, каждый день, каждую секунду сражаться с Шукаку, постепенно он сдаст позиции, вновь позволив демону по крупицам отнимать у него остатки души и здравого смысла, пока, в конце концов, печать не будет сломана и он окончательно не сойдёт с ума. Безумие теперь оставалось лишь вопросом времени.

Он осознал в полной мере, насколько страшной может быть перспектива вновь потерять контроль над своим разумом, предоставив Однохвостому возможность дёргать за ниточки и управлять им, словно марионеткой. Он отчаянно не хотел вновь стать угрозой безопасности Суны и причиной страданий дорогих людей. И его больше всего на свете пугало собственное безумие, к которому он теперь был приговорён окончательно.

- Эй, Гаара! Гаара! – Наруто отчаянно дёргал его за рукав.

Вынырнув из омута собственных мыслей, он увидел встревоженное лицо Удзумаки и испуганные кобальтово-синие глаза Макото Кайен.

- Тебя трясло, я решил, что лучше позвать медика, – пояснил блондин в ответ на вопросительный взгляд бирюзовых глаз.

- Кадзекагэ-сама? – взволнованно спросила девушка. – Вам плохо?

- Нет, – ответил Гаара, прикрыв на мгновение глаза. – Просто усталость и головная боль.

- Вы позволите мне посмотреть? – Макото встала за спинку стула и мягко опустила руки на его плечи.

- В прошлый раз это плохо закончилось, – негромко напомнил Кадзекагэ.

- Просто скажите мне, если начнёте засыпать, – успокоила она, активировав в пальцах медицинскую чакру и осторожно направив её в виски юноши.

- Так, я не буду тут мешаться, лучше пойду узнаю, что на ужин. – Наруто вскочил и вышел из комнаты, но через мгновение из-за приоткрытой двери вновь показалась светловолосая макушка. – Рассчитываю на тебя, Мако-чан!

Гаара растворился в ощущениях: прохладные пальчики мягко скользили по коже головы, запутываясь в его огненно-красных волосах и периодически слегка надавливая на какие-то активные точки. Это было удивительно, но сейчас почему-то не хотелось избегать этих прикосновений, хотелось чувствовать их. Настолько сильно, будто бы лишь её изящные ладони удерживали его над бездной абсолютного отчаяния. Однако он почувствовал, как веки начали тяжелеть, свидетельствуя о том, что он скоро заснёт.

- Достаточно, я могу заснуть, – почти шёпотом прервал сеанс Гаара, мягкие руки мгновенно исчезли, и он неосознанно дёрнул головой в её сторону, чтобы продлить ускользнувшее прикосновение.

Девушка осторожно отступила, встав от него в полуметре и взволнованно теребя пальцами края лёгкой голубой туники. Ему хотелось посмотреть ей в глаза. Он уже давно понял, что эти невозможные кобальтово-синие глаза действуют на него гипнотически, но причину осознал совсем недавно, в очередной раз рассматривая фотографию матери. Её глаза, такого же удивительного цвета, смотрели с фотографии непередаваемо мягко и словно успокаивали, не давая угаснуть надежде. И сейчас нестерпимо хотелось, чтобы эти глаза смотрели на него. Хотелось ласкового и тёплого взгляда, светившегося нежностью.

- Я могу ещё чем-то помочь? – негромко спросила Макото, наконец поднимая смущённый взгляд и заливаясь краской, получив в ответ долгий взгляд бирюзовых глаз, и в них, как ей показалось, читалась невысказанная просьба, которую она силилась понять.

Сердце забилось чаще, дыхание перехватило. Кадзекагэ выглядел таким отчаявшимся, что ей захотелось хоть как-нибудь помочь ему, успокоить, сказать что-нибудь ободряющее, дотронуться, взять за руку. Но слова застревали в горле под его внимательным взглядом, а пальцы продолжали дрожать, нервно теребя края туники. Макото проклинала своё смущение.

- Кадзекагэ-сама... – набравшись смелости, проговорила она, не осознавая до конца, сможет ли сказать ещё хоть что-нибудь, чтобы это не звучало как уточнение предыдущего вопроса.

- Скорее всего, нет, – выдавил Гаара, не зная, как же попросить её просто ещё несколько минут смотреть на него, позволив любоваться игрой света и тени в глубоких радужках.

- Тогда я позову Наруто, – едва слышно прошептала она, и кобальтово-синие глаза снова спрятались за пышными ресницами, опять оставляя его в полутьме.

Он остановил себя за долю секунды до того, как его бледные пальцы потянулись к её руке.

Гаара сидел за столом, положив на него локти и опустив на них голову. Наруто приходил уже четыре раза, то пытаясь вытащить его на ужин, то принеся ему этот самый ужин в комнату и пригрозив кормить его с ложечки, то предлагая присоединиться к их с Макото и Куротсучи вечернему променаду. Кадзекагэ каждый раз отказывался, ссылаясь на дела и для убедительности разложив на столе отчёты и письма.

Когда в очередной раз скрипнула дверь, он подумал, что Удзумаки придумал ещё какое-нибудь приключение на ночь глядя, но, подняв голову, обнаружил в полутёмной комнате Куротсучи, которая на цыпочках продвигалась к столу, сосредоточенно сжимая в руках два стакана с молоком. Заметив на себе внимательный взгляд, она поставила стаканы на стол и смущённо почесала затылок.

- Я подумала, что раз ты не ужинал, то захочешь попить молока на ночь, – заговорщическим шёпотом начала она.

- Я не собирался спать, – ответил Гаара, не определившись до конца со своей реакцией на столь бесцеремонное вторжение в его комнату. – Так что концепция «на ночь» не применима.

- Ну, ладно тебе, не придирайся к словам! – возмутилась девчонка, пододвигая к нему молоко и усаживаясь с ногами на стул напротив.

- У тебя ко мне какое-то дело? – решил на всякий случай выяснить Кадзекагэ, откинувшись на спинку и сложив руки на груди.

- Нет, просто так, – пожала плечами Куротсучи. – Могу уйти, если мешаю!

- Не мешаешь, – неожиданно для себя произнес Гаара, тут же спрашивая себя, почему не ответил по-другому.

- Это хорошо! – Она немного поёрзала, устраиваясь удобнее, затем продолжила: – Мы вечером ходили на прогулку, и Би-сан показывал нам огромного броненосца. Он облизал Наруто, и тот стал весь мокрый и слюнявый, поэтому нам пришлось вернуться домой. Так что ничего интересного ты не пропустил, – успокоила девчонка, отпивая молоко.

- Рад это слышать.

- Тебе совсем неинтересно? – чуть удивлённо проговорила она, подняв на него горящие карие глаза.

- Неинтересно что? – уточнил Кадзекагэ.

- Да ничего, получается, неинтересно, – пожала плечами Куротсучи и принялась последовательно загибать пальцы. – Морские узлы вязать неинтересно. Смотреть зверей неинтересно. Читать реп тоже неинтересно.

- А тебе действительно интересно? – с сомнением спросил Гаара.

- Конечно! – ответила девчонка. – Мне вообще всё интересно. Меня дед держит в чёрном теле и ничего не позволяет. Он вообще не хотел, чтобы я стала ниндзя, хотел, чтобы я, как мама, сидела всё время дома и вышивала крестиком. А мне невыносимо там, понимаешь?

- Он просто заботится о тебе. Быть шиноби, значит, всё время быть в опасности.

- Сидеть дома, значит, скиснуть от тоски, – фыркнула девица. – Вот ты так говоришь, потому что тебя никогда не запирали!

- Я прожил взаперти почти двенадцать лет, то есть две трети своей жизни, – спокойно ответил Гаара, протянув руку к стакану с молоком.