Когда он скрылся за кулисами, все источники света оказались выключены. В темноте, повисшей на сцене, начался диалог Маленького принца и Змея, давным-давно встреченного им в этой самой пустыне. Свет зажигался постепенно, по мере приближения к ним Альфреда, а когда тот достал револьвер, Змей сбежал, оставив на руках Ала измотанного тяжелой беседой Маленького принца.
— Малыш, я хочу еще послушать, как ты смеешься… — неуверенно подал голос Альфред.
— Самое главное — то, чего глазами не увидишь, — тихо сказал Артур.
— Да, конечно…
— Это как с цветком. Если любишь цветок, что растет где-то на далекой звезде, хорошо ночью глядеть в небо. Все звезды расцветают. Это как с водой. Когда ты дал мне напиться, та вода была как музыка, а все из-за ворота и веревки. Помнишь? Она была очень хорошая. Ночью ты посмотришь на звезды. Моя звезда очень маленькая, я не могу ее тебе показать. Так лучше. Она будет для тебя просто — одна из звезд. И ты полюбишь смотреть на звезды… Все они станут тебе друзьями. И потом я тебе кое-что подарю… — и он засмеялся. — У каждого человека свои звезды. Одним — тем, кто странствует — они указывают путь. Для ученых они — как задача, которую надо решить. Но для всех этих людей звезды — немые. А у тебя будут совсем особенные звезды… Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я живу, где я смеюсь — и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться! — и он снова засмеялся. И когда ты утешишься — в конце концов, всегда утешаешься — ты будешь рад, что знал меня когда-то. Ты всегда будешь мне другом.
После этой сцены, в отличие от оригинала, у них слов не было. Взяться за руки, чувствуя через ладонь, как бьется сердце другого, на прощанье крепко-крепко обнять глупого «взрослого», едва различая из-за шума в ушах его сбивчивый шепот о том, что все замечательно и нужно только успокоиться, вздрогнуть, когда его губы случайно пройдутся по чувствительному уху, желая удачи на родном английском. Посмотреть в зал, а потом — упасть в объятия Антонио, так незаметно и плавно подкравшегося сзади и безобидно прикусившего шею.
Занавес. Неуверенно начавшиеся аплодисменты сменились бурными овациями, свистом и улюлюканьем, а актеры вышли на сцену, чтобы поклониться и сказать последние слова. Каррьедо поудобнее перехватил микрофон и кашлянул, привлекая к себе внимание. На его раскрасневшемся от радости успеха лице сияла глупая улыбка во все тридцать два.
— Спасибо за внимание, — громко и торжественно объявил он. — Драмкружок поздравляет всех с началом нового учебного года! Мы очень рады видеть в зале первокурсников, надеемся, что вам понравилось, и ждем в свои скромные ряды пополнения. Пожалуйста… — он махнул рукой, давая сигнал.
— … приручите нас! — хором закончили ребята, одновременно поклонившись.
***
— Кажется, в этот раз мы провалились, — озвучил одну-единственную мысль всех собравшихся Тим.
Со дня выступления прошла почти половина недели, а в двери клуба так никто и не постучался. В зале висела тишина, нарушаемая лишь нервным стуком пальцев по столу со стороны Ловино, раздражавшем сейчас абсолютно всех, но ровно настолько, чтобы делать вид, будто его и вовсе не существует. С улицы доносился гомон спортивных клубов: ребята вовсю готовились к летним соревнованиям по бейсболу и плаванию, отбоя от желающих вступить в какой-то кружок спорта не было несмотря на необходимость скакать по жаре, выкладываться по полной программе, забывая об учебе и личной жизни, и соблюдать диету. Творческие клубы тоже не скучали: многие в этот раз проявили любовь к музыке и искусству, это несказанно радовало Феличиано, так что он этой радостью стремился поделиться с братом, чем лишь усугублял его дурной настрой. Даже научные клубы могли похвастать пополнением! И только в двери драмкружка никто не стучался.
— Ничего страшного, — резко ударив по столу ладонями, чтобы привлечь внимание, улыбнулся Тони. — Зато в этом году от нас никто не ушел! Мы не должны раскисать, нам нужно стараться быть лучше, чтобы в следующем году все новички стали нашими. Разве те, кто был до нас, унывали? Нет, ведь иначе и нас бы с вами здесь не было. Сейчас нельзя терять время, иначе к нам так никто и не потянется! Кто же захочет в клуб, где все постоянно чем-то озабочены?
— Тони прав, — вздохнул, улыбаясь, Артур. — Спасибо, — он благодарно кивнул Каррьедо. — Да, в наши двери никто не стучит, но это еще не конец!..
Оглушительный удар, заставивший всех обернуться на звук, и то, что последовало за ним, заставило лица ребят из драмкружка изумленно вытянуться. Дверь, вышибленная неслабым ударом с ноги, жалобно покачивалась на едва сдержавших ее петлях. На пороге, постепенно возникая из рассеивающейся пыли, стоял, упирая одну руку в бок, Феликс, другой рукой удерживающий возле себя смущенно покрасневшего Ториса. За этой интереснейшей живой композицией прослеживалась в отдалении еще одна довольно хрупкая фигура — и чьи-то глаза удивленно сверкнули.
— Тотально не конец, — уверенно приближаясь к столу, за которым драмкружок «Кагами» давился чаем, ухмыльнулся Феликс, продолжая мысль Артура. — Когда заняты руки, — он растрепал Торису волосы, уклонившись от аналогичной манипуляции в свою сторону, как бы намекая, кем его руки были заняты, — приходится искать, типа, другие пути, ага.
========== Действие пятое. Явление III. Учитель на замену ==========
Явление III
Учитель на замену
Случаются такие дни, которые с самого утра обещают быть лучшими в жизни. Приятный сон, который хоть и не вспомнился по пробуждении, но все равно оставил после себя осадок счастья на стенках пока не заполоненного проблемами разума, сосед, а точнее, отсутствие оного, всю ночь трепавшегося со своей девушкой через видеозвонок, завтрак, приготовленный кем-то из старшеклассников, кажется, на целую роту солдат, приятная компания за чашкой чая… На улице — как говорится, солнышко светит, птички поют — что-то похожее на рай: без иссушающей жары, без дождя или беспросветно серого неба, просто облачка на нежно-голубом, просто легкий ветерок где-то в вышине, просто друг, как всегда с улыбкой ждущий на скамейке неподалеку. В школе, что удивительно, тоже ничего плохого: никто не придирался, не ругал за легкое опоздание, не спрашивал домашнюю работу…
А потом зашел администратор Нольде с серьезным кирпичом на лице. В классе все сразу притихли, испугавшись, кто за что, ведь проказы были почти у каждого, а оказаться на ковре у директора Кассия не горел желанием ни один. Экхарт Нольде, окинув первый «А» класс строгим взглядом, как будто пытался понять, кто из них за что сейчас трясется, перевел взгляд на кого-то, дожидавшегося за дверью, и покачал головой, видимо, требуя пока там и остаться. Как решили все, там топтался их учитель, у которого отнимали драгоценные минуты урока.
— Садитесь, — Экхарт кивнул ребятам, вытянувшимся по струнке в знак приветствия. — Учитель Нанаши сегодня приболел и не сможет провести урок, — лица сразу же прояснились, многие с трудом сдержали радостные вопли: еще бы, о придирчивости этого педагога ходили легенды, совсем не просто так многие поколения его учеников едва не вешались от сложности домашних и контрольных работ! — Но не спешите прятать учебники, молодые люди, — теперь настал черед улыбаться Экхарту, глядя, как на только что озаренные счастьем лица первокурсников ложатся первые штрихи разочарования. — Наш уважаемый завуч любезно согласился заменить учителя Нанаши на этом уроке. Прошу любить и не жаловаться, Гилберт Байльшмидт! — Нольде взмахом руки попросил Гилберта войти.
— Благодарю, администратор Нольде, — оскалился Гил, впиваясь в класс пытливым взглядом. — О, я прямо чувствую, как вы все желаете учиться, — усмехнулся он, чувствуя ненавидящие взгляды лишенных законного часа отдыха учеников. — И нечего так на меня смотреть, как будто великий я рвался отдавать вам свой выходной! Сейчас я запишу на доске номера, которые мы должны решить за урок и домашнее задание, выполнили — показали, получили оценку. Ну, а особо одаренные будут учиться у доски, — он посмотрел в журнал, выискивая самого «преуспевающего» ученика. — Первым пойдет…
