— Итак, седьмой планетой, которую посетил Маленький принц, была Земля. Земля — планета непростая, хотя бы потому, сколько ее населяет взрослых. Но наш герой, попав сюда, не увидел ни души и очень удивился. Он подумал было, что по ошибке залетел на какую-то другую планету, когда в песке шевельнулось колечко цвета лунного луча.
Каррьедо на этих словах игриво высунул из-за кулис ножку, обтянутую змеиным трико, поспешно пихая большой микрофон кому-то в руки и плавно продвигаясь по направлению видимой части сцены. Артур при этом обеспокоенно посмотрел на него, опасливо отодвигаясь подальше от того края сцены.
— Добрый вечер, — тихо и неуверенно пробормотал он, и Тони наконец «выполз» под свет софитов.
— Добрый вечер, — ответил тот, умело имитируя змеиный акцент.
Маленький принц, уже меньше опасаясь странного создания, поинтересовался, где он оказался, а Змей любезно подсказал название планеты. Постепенно актеры сближались, легко лавируя в репликах и отточенных движениях, интонациях, взглядах. В этот раз Артур явственно видел, как Каррьедо может играть на самом деле, как он может выкладываться и стараться. Одни лишь эти соблазняющие объятия чего стоили! Керкленд, если бы не знал Тони и сценария наизусть, не задумываясь поддался бы на эти чары. Он знал, что эта испанская магия страсти распространяется не на него одного, а на всех поголовно, и буквально физически ощущал, как два оливковых глаза из-за кулис ревниво прожигают в нем дырки в тех местах, где Артура касались горячие руки Тони.
— Я могу… — отпуская Артура из своих объятий, начал было Змей.
— Я прекрасно понял. Но почему ты все время говоришь загадками? — отступая от Антонио на шаг, поинтересовался Маленький принц.
— Я решаю все загадки, — туманно улыбнулся Каррьедо, исчезая за кулисами и вновь хватая микрофон, чтобы продолжить историю. — Долго шел Маленький принц через пески, снега и скалы, пока не набрел на дорогу. А все дороги ведут к людям.
Еще один сомнительный в понимании Артура момент пришла пора отыграть. Вот он прошелся по сцене, изображая, как мерзнет от холода в заснеженных горах, как, наконец, находит дорогу, ведущую к месту обитания кого-то живого, с кем можно просто поговорить. А потом на сцене появляется массовка: в коротеньких изящных красных платьицах, беззаботно щебечущая на какие-то отвлеченные темы — вот они, прекрасные розы, такие же точно, как та, что он оставил…
— Добрый день, — вежливо поздоровался он. — Кто вы?
— Добрый, — хихикая, ответили легкомысленные цветы. — Мы розы.
— Вот как… — отвернувшись от стайки «девиц», Керкленд встал, низко опустив голову.
Заиграла какая-то лирическая музыка, в зале стало совсем тихо, а Артур медленно двинулся ближе к центру сцены, присаживаясь на ступеньки. Массовка поспешно удалилась за кулисы, единственный прожектор осветил сжавшегося на ступенях Артура, в зеленых глазах которого плескалась совершенно искренняя детская обида. Наконец, его тихий голос неожиданно звонко прозвучал в создавшейся тишине.
— Я-то воображал, будто владею единственным в мире цветком, какого больше нигде и ни у кого нет, а это оказалась обычная роза. Тысячи таких — в одном только саду! Все, что у меня было — обыкновенная роза, да три вулкана по колено, из которых один и то потух, возможно, навсегда… Кто же я после этого?!
Спрятав лицо в ладонях, Маленький принц разрыдался, и звуки его тяжелых всхлипов едва заглушала с новой силой заигравшая музыка. Вот тут-то на сцену и выскочил Кику, с рыжими ушками на голове, пушистым хвостом, закрепленным сзади, в милом костюме из кофточки и темно-рыжих брюк модной когда-то расцветки. Он покружил немного по сцене, затаился где-то в ее глубине и оттуда обратился к Артуру. Тот сначала и не заметил, кто к нему обращается, но стоило ему только увидеть Лиса, как он тут же восхитился его красотой. Оказавшись рядом с Хондой на сцене, Керкленд незаметно коснулся его руки своей, как бы снимая легкое напряжение, которое всегда испытывал довольно замкнутый Кику на сцене.
— Не могу я с тобой играть, я не приручен, — своенравно отвернулся Лис, а Маленький принц удивился — о чем это его новый друг? — пока тот, наконец, после жалобы на людей, не снизошел до ответа. — Это довольно забавное понятие. Оно означает создать узы, — понятнее почти не стало, и Артур переспросил еще раз. — Пока ты для меня всего лишь маленький мальчик, такой же, как сотни других мальчиков. Ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен, ведь я для тебя всего лишь один из тысяч других лисиц. Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственным в целом свете, и я — буду единственным для тебя…
— Я начинаю понимать, — закивал Керкленд. — Есть одна роза… Кажется, она меня приручила.
Снова разговор свелся к охотникам и курам, которых так любил юный Лис. Маленький принц было подумал, что ни о чем больше тот и говорить не может, когда Кику, странно глядя на него, стал медленно приближаться.
— Скучная у меня жизнь. Но если ты меня приручишь, моя жизнь словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других. И потом — смотри! Видишь, вон там, в полях, зреет пшеница? Колосья ни о чем мне не говорят. И это грустно! Но у тебя золотые волосы. Эта пшеница станет напоминать мне тебя, и я полюблю шелест колосьев на ветру… — долгий взгляд глаза в глаза, так непозволительно близко, что уже не кажется чем-то неправильным просто сойтись еще немного. — Пожалуйста… приручи меня!
Маленький принц не был уверен, что стоит делать это, но отказать Лису не смог. Кику объяснил ему, что нужно делать, как себя вести, рассказал немного об обрядах, которые придется соблюдать. Артур попробовал приручить дикого зверя и спустя некоторое время у него получилось. А потом настал час расставания.
— Я буду плакать о тебе, — не отпуская рук Артура, вздохнул Лис.
— Ты сам виноват, это ведь ты попросил, чтобы тебя приручили. А теперь тебе будет больно… — Артур отвел глаза, боясь смотреть на друга, которого должен был оставить.
— Нет, — с легкой улыбкой, покачал головой Хонда. — Вспомни, что я говорил тебе о колосьях.
— Прощай? — неуверенно вздрогнул Артур.
— Перед тем как мы расстанемся, я открою тебе своей секрет. Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь.
— Самого главного глазами не увидишь, — глухо повторил Артур.
— Люди забыли эту истину, — тяжело вздохнул Кику. — Но ты не забывай: мы навсегда в ответе за тех, кого приручили. Ты в ответе за твою розу, — он, ломаясь, разорвал контакт, кинув Маленькому принцу последнее сдавленное «прощай».
— Я в ответе за мою розу… — утирая слезы, повторил Маленький принц.
Следующей была встреча героя Артура со стрелочником-Гераклом, человеком, который сортировал пассажиров в поезда. Наивный Маленький принц, задавая свои детские вопросы, пришел к выводу, что люди не знают, чего ищут, а это его очень опечалило.
А потом, наконец, настал черед последней сцены в замечательной сказке, которую решил поставить драмкружок «Кагами». На сцене вновь появился Артур, а следом выглянул и озабоченный чем-то Альфред. Они едва не поссорились, но Маленький принц, с какой-то грустной примиряющей интонацией пошел на уступки.
— Звезды очень красивые, потому что где-то там есть цветок, пусть его и не видно, — задумчиво глядя в небо, нарушил переливы лирической музыки Артур, а Ал только снисходительно поддакнул. — И пустыня красивая… — тут уж «взрослый» согласился искренне — он ведь любил пустыню. — Знаешь почему? Где-то в ней скрываются родники.
Удивление — счастливое удивление от окончательного понимания — осветило лицо Джонса, и, перекинувшись еще парой фраз, они продолжили путь по сцене, пока свет сменял для них ночь на день. Они дошли до колодца, возле которого снова заговорили. И теперь уже летчик точно понял, чего искал Маленький принц и чего не могут найти люди. Он был счастлив, Альфред прекрасно изображал это и голосом, и поведением, и мимикой — вот только что-то не давало ему покоя. Когда Артур попросил его уйти, чтобы Ал смог починить свой самолет, тот окончательно укрепил свои подозрения, но не мог ничего противопоставить молящему взгляду детских глаз.
