— Даже не думай его злить, — прошептал он. — А то еще передумает!

Тони рассмеялся.

— Тогда до завтра, — попрощался он.

— Удачи!

Хенрик отключился, и Антонио засунул телефон обратно в карман. Ловино смотрел на него, сердито прищурившись, его волосы торчали во все стороны после прошедшей ночи, а на шее и плечах красовались свежие отметки. Тони ослепительно улыбнулся.

— Чего лыбишься? — Ловино сердито фыркнул и отвернулся, но Каррьедо заметил румянец на его щеках. — Помогай давай.

— Я приготовлю завтрак, а ты приведи себя в порядок, — поцеловав его в щеку, предложил Тони.

Ловино что-то мурлыкнул, но возражать не стал и отправился в душ. Тони нажал кнопку на чайнике и набрал воду в кастрюльку, а потом вытащил телефон — звонок Альфреду откладывать было нельзя. Тот, конечно, был в сети полчаса назад, но это вовсе не значило, что за это время он не лег спать.

— Хэй, не разбудил? — спросил Антонио, когда Альфред ответил.

— Привет, — тот звучал пусть и чудовищно измотанным, зато радостным. — Нет, я только подъехал к дому.

— Опять работа?

— Конечно, — Альфред зашел в лифт и нажал кнопку этажа. — Но мне это нравится.

— Так значит, на отпуск в Испанию тебя можно не приглашать? — лукаво поинтересовался Тони.

— Шутишь? — Джонс, кажется, поперхнулся воздухом. — Я с вами! Кто еще в деле?

Альфред задавал правильные вопросы, и Антонио счастливо улыбнулся. Он скучал.

— Мы хотели собрать весь драмкружок, кто сможет приехать, — поделился он. — Хенрик уже обработал Андресса и Халлдора, Йонг Су и Мэттью тоже наверняка согласятся, остальных я как-нибудь уговорю. Будет здорово.

— Даже не сомневаюсь, — ответил Альфред. Он достал ключи и неуверенно потоптался перед дверью. — Извини, но мне пора, — печально сказал он.

— Ох, прости, — спохватился Тони. — Все время забываю про разницу во времени. Доброй ночи!

— Доброй, — Альфред, улыбнувшись в пустоту, нажал кнопку отбоя.

Он тихонько разделся в прихожей и вошел в полумрак гостиной. От Тони давненько не было вестей, и не будь он сейчас так измотан — ни за что не распрощался бы со старым другом, плевать, что ночь уже спешила уступить место раннему утру. Но на работе сегодня ему пришлось основательно побегать, так что усталость брала свое — звонок был отложен на утро.

Джонс тихо приоткрыл дверь спальни — там царил приятный полумрак, освещенный одной тусклой лампой на тумбе, создававшей какое-то сюрреалистическое впечатление, словно бы происходящее — было просто сном, иллюзией, его мечтой. Но он как никто знал, что это реальность. И знание это грело душу. Так же тихо он подошел к лампе и все-таки погасил свет, а затем скользнул под одеяло: там было тепло и пахло чем-то родным, хорошо знакомым. Альфред хотел передвинуться дальше, но неожиданно натолкнулся на острый край книжной корочки: у извлеченной из-под одеяла книги смялись некоторые страницы, но в целом она не пострадала и была благополучно отправлена все на ту же прикроватную тумбу.

Его ждали. Ждали долго, если судить по количеству прочитанных страниц, но сон все-таки оказался сильнее. Альфред наконец-то смог придвинуться ближе, носом утыкаясь в растрепанную светловолосую макушку и вдыхая запах шампуня, чая и книг. Холодными руками он провел по талии, отчего спящий недовольно заворочался, и Альфред крепко прижал его к своей груди. Он прикрыл глаза, а его дыхание постепенно стало ровным и глубоким — сон не заставил себя ждать.

Спустя столько лет, Альфред все еще взволнованно замирал перед тем, как открыть дверь квартиры и пройти внутрь, боялся, что его иллюзия развеялась, что дома его не ждет ничего, кроме холодных молчаливых стен. Он боялся даже представить, что было, если бы он тогда просто сдался, если бы он отпустил. Он мог бы потерять его, как это часто происходит с людьми, мог никогда больше не услышать его смех, не почувствовать тепло и покой его объятий, не увидеть его слез. И даже когда он не отпустил Артура, это вовсе не значило, что они не расстанутся через какое-то время. Артур был прав, все могло измениться в один миг. Но Альфред своими глазами видел, а потому знал, как ничто: когда люди хотят быть вместе — они будут, несмотря ни на какие перемены. А уж как это произойдет — совсем другая история.