— Пожалуйста… нарисуй мне барашка!

Свет, пролившийся в этот миг на сцену, позволил зрителям увидеть актеров. Посреди сцены в зеленом коротком плаще поверх голубой толстовки, болотно-зеленых штанах, закатанных по колено, и небрежно обернутом вокруг шеи желтом шарфе босиком стоял Артур. Он, чуть нахмурившись, настойчиво смотрел на Альфреда, свернувшегося прямо на полу, едва укрытого кожаной коричневой курткой, по виду напоминавшей форму летчиков Соединенных Штатов времен Второй Мировой.

— А?.. — смешно причмокнув губами, Ал тяжело разлепил глаза.

— Нарисуй мне барашка… — немного понизив голос, попросил Артур.

Джонс, как громом пораженный, вскочил со своего места, изумленно озираясь по сторонам и то и дело протирая глаза. Все-таки решив поверить им, он робко приблизился к Артуру, неуверенно разглядывая его со всех доступных сторон. Наконец, он смог выдавить из себя:

— Но… что ты здесь делаешь?

— Пожалуйста… нарисуй барашка, — тихо и очень серьезно попросил Керкленд, не сводя глаз с Альфреда.

— Я не умею рисовать, — уже достав из куртки лист бумаги и перо, слегка рассерженно заявил Ал.

— Все равно. Нарисуй барашка.

Вопреки ожиданиям Артура, шум в зале с началом их спектакля немного стих. Выпускники и остальные гости, конечно, узнали произведение своего детства, а так как любили его многие, то и посмотреть на неплохое воплощение драмкружка захотели не меньше. Артур не без удовлетворения отметил, что и Скотт тоже внимательно следит за происходящим на сцене, не собираясь никуда убегать. Возможно, в этом была заслуга Альфреда, который неплохо с ним ладил, но, как бы то ни было, это была маленькая победа для Артура.

Сейчас, после этого диалога, наступала самая сомнительная, с точки зрения Артура, часть их выступления. Нужно было открыто показать, каких именно «нарисовал» барашков Альфред, не используя никаких проекторов. Непонятно, зачем им это понадобилось, но все ребята дружно голосовали за то, что именно так это будет выглядеть эффектнее и произведет куда большее впечатление. Артуру пришлось прогнуться под общественное мнение, хотя затея казалась ему сомнительной и доверия не внушала.

Из-за кулис робко высунулся «барашек»-Андресс. В полуоткрытом костюме, состоящем из пушистого нагрудничка и коротеньких штанишек, он чувствовал себя крайне неуютно, был жутко смущен и недоволен. Постановке такое его состояние шло только в плюс, ведь именно такого, робкого и хиленького, нарисовал барашка в своей книге Экзюпери. Артур, взглянув на неуверенно топчущегося перед ним Андресса, покачал головой.

— Нет, этот барашек совсем хилый. Нарисуй другого.

Андресс, подняв на друга огромные оскорбленные глаза, поспешно скрылся с другой стороны сцены, а Альфред, выкинув скомканный лист бумаги, достал новый, снова принявшись делать вид, что рисует. В это время на сцену вышел, самоуверенно улыбаясь, Хенрик. Ему нечего было стесняться своего тела, наоборот, он очень гордился тем, в какой форме себя поддерживал. Его костюм дополняли рога, придававшие еще более грозный и мощный вид. Снисходительно улыбнувшись, Керкленд снова тряхнул золотыми волосами.

— Ты же сам видишь, это не барашек. Это большой баран. У него рога…

Хансен, пожав плечами, покинул сцену во все той же неторопливой самоуверенной манере. Ал, уже более резко, скомкал рисунок, принявшись за новый. Он выглядел весьма сердитым, хотя и до сих пор не оправившимся от шока. На сцене появился третий барашек, спокойный и немного пофигистичный Тим де Вард. Он, скептически взглянув на осматривающего его Артура, невозмутимо прошествовал мимо.

— Этот слишком старый. Мне нужен такой барашек, чтобы жил долго, — вслед ему заметил Артур, заставив Джонса гневно скомкать еще один листок и резко быстро нацарапать на нем что-то, в тот же миг появившееся на сцене. Это оказался ящик с несколькими отверстиями, видимо, для дыхания.

— Вот тебе ящик. А в нем сидит твой барашек, — строго отчеканил он.

— Вот такого мне и надо! Как ты думаешь, много он ест травы? — неожиданно просиял Артур, тут же окружая ящик своим вниманием.

— А что? — поборов отчетливо выразившееся на лице удивление, спросил Ал.

— Ведь у меня дома всего очень мало… — немного грустно пояснил Артур.

— Ему хватит. Я тебе даю совсем маленького барашка, — отмахнулся Альфред, оглядываясь на бутафорский самолет, лежащий в задней части сцены.

— Не такого уж маленького… — сказал Керкленд, вглядываясь в отверстия для дыхания. — Смотри-ка! Мой барашек уснул.

Свет снова был убавлен, чтобы ребята могли немного передохнуть, а слово взял Антонио. Он рассказал, как летчик узнал, что его новый гость прилетел с другой планеты, а также совсем немного рассказал и о ней самой. Планета Маленького принца была совсем маленькой, так что ему приходилось ежедневно спасать ее от баобабов…

— О, Маленький принц! Понемногу я понял также, как печальна и однообразна была твоя жизнь. Долгое время у тебя было лишь одно развлечение — ты любовался закатом, — с этими словами снова заиграл свет, демонстрируя устроившихся возле самолета Артура и Альфреда.

— Я очень люблю закат. Пойдем посмотрим, как заходит солнце, — попросил Керкленд, поднимаясь на ноги и призывая Джонса сделать то же самое.

— Ну, придется подождать, — немного растерянно сообщил Ал.

— Чего ждать? — Артур с любопытством посмотрел на него.

— Чтобы солнце зашло, — просто ответил Альфред, вызвав на лице у Артура крайне удивленное выражение, сменившееся немного грустной улыбкой.

— Мне все кажется, что я у себя дома! Однажды я за один день видел заход солнца сорок три раза! — и, немного погодя, он тихо прибавил. — Знаешь, когда очень грустно, хорошо поглядеть, как заходит солнце…

— Значит, в тот день, когда ты видел сорок три заката, тебе было очень грустно? — спросил Альфред, заглядывая Артуру в глаза, но тот не ответил, опускаясь обратно на свое место.

— Если барашек ест кусты, он и цветы ест? — неожиданно спросил он, после недолгой паузы, а на лице его играл взволнованный румянец.

Тогда ребята показали первую ссору летчика и Маленького принца, после которой Артур, разрыдавшись, заснул на груди Альфреда. Затем свет в зале снова погас, а Каррьедо поведал историю о том, как на планете принца появился загадочный цветок. Как он боялся, что это может оказаться баобаб и как ждал, когда же он, наконец, распустится. И как он был взволнован, когда поутру увидел, что лепестки его прекрасной гостьи раскрылись.

На освещенной слабым светом сцене, сидел Франциск в элегантном красном платье, действительно напоминавшем по фасону розу. Он ничуть не стеснялся своего наряда, чувствовал себя великолепно и свободно, сорвал аплодисменты зала и был крайне доволен жизнью. А рядом с ним стоял, неуверенно поглядывая в сторону этой идеальной красоты, Артур. Они немного побеседовали, раскрывая кокетливость и непостоянство цветка, а потом, под речь Антонио, рассказывающего обо всех манипуляциях Маленького принца в последний день, стали прощаться.

— Прощайте, — неуверенно приблизившись к Франциску, сказал Керкленд, но тот ему не ответил. — Прощайте, — повторил тогда Маленький принц, а роза неловко кашлянула — явно не от простуды.

— Я была глупая, — сказал Франциск наконец. — Прости меня. И постарайся быть счастливым, — Артур удивленно застыл со стеклянным колпаком в руках. — Да, да, я люблю тебя, — услышал он. — Моя вина, что ты этого не знал. Да это и не важно. Но ты был такой же глупый, как я. Постарайся быть счастливым… Оставь колпак, он мне больше не нужен.

— Но ветер… — он никак не смог ответить на ее признание, зацепившись, как за соломинку, за последние слова Бонфуа.

— Не так уж я простужена… Ночная свежесть пойдет мне на пользу. Ведь я — цветок.

— Но звери, насекомые…

— Должна же я стерпеть двух-трех гусениц, если хочу познакомиться с бабочками. Они, наверно, прелестны. А то кто же станет меня навещать? Ты ведь будешь далеко. А больших зверей я не боюсь. У меня тоже есть когти, — Франциск показал импровизированные шипы на своем платье и, не дождавшись ответа Артура, порывисто добавил. — Да не тяни же, это невыносимо! Решил уйти — так уходи.