Ох, если бы терзания Артура закончились лишь выбором одежды! Так нет же, на перемене перед вторым уроком — на первый он безнадежно опоздал — Керкленд столкнулся со Скоттом. Тот никогда не упускал возможности подколоть Артура, поэтому обделить вниманием радужные пуговки на дурацкой рубашке, конечно, тоже не смог. Артур честно постарался сдерживаться, отвечая тихо и практически беззлобно, но Скотт, не встретив никакого сопротивления, решил идти до конца и в самых нецензурных выражениях отозвался о нашивке. Когда и это не возымело должного эффекта, он переключился на излюбленную волну: отношения Артура и Франциска. И если комментарии по поводу своей внешности Артур еще хоть как-то мог терпеть, пока они не касались бровей, то лестные отзывы о своей ориентации и о любимом человеке слышать вообще от кого-либо, а от Скотта в особенности, никак не желал. В завязавшейся драке он получил сильный удар по ребрам, пару пинков в живот, а сам оставил брату в отместку прекраснейший синяк на скуле. Ну и как логическое завершение столь фееричного действа их обоих в очередной раз вызвали на ковер к директору. Отчитали ребят неслабо, снова приказав явиться после уроков для проведения воспитательной беседы.

К счастью и великому облегчению Артура, на уроках не произошло ничего сверхъестественного: его, как обычно, пытал Гилберт, потому что в их классе было мало англоговорящих, на математике он сидел тихо, стараясь не высовываться из-за несделанной домашней работы, да и на остальных уроках пытался спрятаться за учебником — отсюда и полное отсутствие оценок за день. Он уже начал надеяться, что утренние неудачи были лишь предупредительными выстрелами ко дню, например, завтрашнему, да только разговор в кабинете учителя Нольде, едва вновь не вылившийся в драку, заставил Артура разочароваться в своих силах. Хотя лишнее напоминание о том, что в этом году Скотт покинет «Кагами», сильно стимулировало чувство удовлетворенности. Воспитательная беседа с дракой, по обыкновению своему, затянулась больше, чем на полтора часа, и этим окончательно выбила отчаявшегося уже попасть на встречу драмкружка Артура из колеи. Он лишь обреченно сидел на диванчике напротив администратора и своевременно кивал, избегая смотреть на Скотта. Когда этот ужас, наконец, закончился, «переосмысливший» свое поведение Керкленд бегом помчался в зал, где его должны были давным-давно объявить пропавшим без вести.

После всего, случившегося с ним в этот пренеприятнейший понедельник, он был не просто раздражен, как обычно, он был на взводе, готов был рвать и метать, раскатывать по стенке и сгибать в бараний рог. Раздражение, выраженное плотно поджатыми тонкими губами и сведенными вместе на переносице густыми бровями, стремительно росло с каждым шагом на пути к цели, ибо звуки, доносящиеся оттуда, яснее всяких слов говорили: его труппа погорелого театра снова занимается тем, что не занимается ничем. Было ли это удивительным? Конечно, нет — занимались они этим уже добрых две недели с самого начала сборов в новом учебном году, независимо от того, пытался ли их призвать к началу нового проекта Артур, или оставлял все на попечение судьбе. Судьба, очевидно, тоже была той еще лентяйкой и ничуть не заботилась о том, что драмкружок будет демонстрировать выпускникам.

— Вижу, вы заняты подбором новой пьесы? — как можно более безразличным тоном поинтересовался Артур, скептически оглядывая сгрудившихся вокруг стола ребят, которые, судя по спрятанным в различные ненадежные места картам, снова играли в «Мафию».

— Ого, Арти, ты вовремя! Мы только начали, так что ты можешь…

— Кажется, я просил называть меня Артур, — уколов взглядом радостно замахавшего ему руками со своего места Джонса, Керкленд подошел к ребятам, хмуро оглядывая устроенный на столе бардак. — Осталось не так много времени до выпускного, и хоть я и не горю желанием ставить для них пьесу, просьба директора равносильна приказу свыше. Если в этот раз все будет так же сыро, нам вполне могут урезать финансирование.

— Хочешь сказать, новогодний спектакль был плох? — возмутился Хенрик.

— Не делай вид, будто услышал об этом в первый раз, Хансен, — огрызнулся Артур, внимательно вглядываясь в лица наконец обративших на него внимание актеров. — Звуковая дорожка — полный провал, и это камень в твой огород, Тони. Я не говорю уже о том, что кто-то изрядно переигрывал, — выразительный взгляд на Франциска, — у кого-то от волнения дрожал голос, — мрачная улыбка в сторону Ловино, — а кто-то вообще изволил потерять дар речи за три дня до выступления и поставить под угрозу всех нас! — полный скептической неприязни жест рукой в сторону резко притихшего Альфреда. — И это — больше чем за полгода работы. Сейчас у нас на все про все два месяца. То есть у нас было два месяца вначале года, и часть из них мы благополучно про… сидели.

— Все-таки хорошо, что в школе для мальчиков не устраивают ничего особенного ко дню святого Валентина, иначе мы были бы уже мертвы, — оптимистично пробормотал Мэттью, но ребята предпочли его не услышать.

— Так что я не прошу, а требую, чтобы вы заканчивали с этими своими играми и принимались за дело! — тяжело вздохнув, закончил Керкленд.

И ребята, понуро переглянувшись, все-таки убрали инвентарь в коробочку, попеременно то разочарованно шмыгая носами, то осуждающе глядя на Артура, то подбадривая друг друга колкими фразочками. Тот остался вполне доволен, победно перекладывая бумажки на постепенно очищаемом столе.

— Так как сегодня я сильно задержался, решим только, что именно будем ставить на выпускной, и что — на открытие клуба в новом учебном году, — встав во главе стола, снова заговорил Артур. — Что-то короткое, не больше, чем на полчаса в первом случае, и минут на двадцать — во втором… Есть какие-то идеи?

— Возможно, стоит поискать что-нибудь у Андерсена, он не подвел нас в прошлый раз, — Кику потянулся за лежащим на столе сборником сказок известного писателя.

— Посмотрите с Гераклом что-нибудь на свой вкус, — кивнул Артур. — Будут еще предложения?

— Артур, как насчет фантастики или фэнтези? — Андресс оторвался от очередной книжки, чтобы предложить свои идеи. — Уэллс, Азимов, Адамс, Дефо, Стокер?..

— Ага, и Стефани Майер, — насмешливо перебил его Ловино, за что получил колкий взгляд Артура.

— Можно поискать небольшие рассказы, — мягко согласился тот. — Хенрик, Андресс, идите в библиотеку и попробуйте разобраться с этим вопросом. Через час возвращайтесь, даже если ничего не найдете, с первоисточником нужно определиться как можно скорее, чтобы осталось хоть немного времени на репетиции.

Йенсенн, закатив глаза, тяжело поднялся со стула, а Хансен, тут же подскочивший с места, уже нетерпеливо топтался возле двери. Андресс мало представлял себе Хенрика, держащего в руках книгу, так стоит ли говорить, что увидеть того в библиотеке ему вообще казалось чем-то на грани фантастики?

— Есть еще какие-то мысли? — проводив парочку взглядом, вернулся к проблеме Керкленд.

— Может, найти что-нибудь у не очень известных современных авторов? Кажется, недавно была мода на новеллы — эти коротенькие рассказы с ярким сюжетом и непредсказуемым концом, — неожиданно для всех предложил обычно не влезающий в споры о сценарии Тим.

— Думаю, это могло бы быть интересным, но тут слишком большой простор для выбора, — задумчиво кивнул Артур. — Пожалуй, так. Берешь себе в помощники Йонг Су и американца…

— Альфреда, — обиженно покосившись на Артура, встрял тот.

— … американца, — раздраженно закрыв глаза, повторил Керкленд, — и занимаешься поиском чего-нибудь, что мы могли бы поставить. У вас час, ребят, удачи.

— Идем, — Тим, поправив шарф, вышел из зала, не оглядываясь.

Йонг Су и Джонс — тот сверлил Артура своими ясными глазенками небесного цвета — поспешили следом. Керкленд тяжело вздохнул, чувствуя свою вину перед Альфредом — это было несколько странно, потому как он в ту же новогоднюю ночь решил, что виноватым должен чувствовать себя Джонс. Ведь именно он обманул его ожидания. Обманул, не извинился, не попытался объясниться… И Артур просто вернул их отношения на начальную стадию развития, предпочел, закрыв на все глаза, по возможности игнорировать Альфреда, чем страдать от ненужных мыслей. А тот еще и обижался!..