— Что ж, вижу, ты достаточно устал, — учитель с долей сочувствия посмотрел на Феличиано. — Поэтому на сегодня все. Конечно, тебе придется упорно трудиться, но я уверен, если будешь соблюдать режим — перешагнуть порог получится.

— А если нет? — робко обратился с интересующим его вопросом Феличиано.

— Посмотрим. Если я увижу твои старания, то больше «неудов» не будет. Но если ты забросишь тренировки со мной, будешь так же отлынивать на уроках физкультуры и не сделаешь ощутимых шагов вперед — не жди ничего хорошего.

— Хорошо, учитель, — мирно кивнул Феличиано. — Все понятно — не отлынивать и упорно трудиться! Спасибо, что согласились позаниматься со мной.

— Это моя работа, — Людвиг пожал плечами и отвел взгляд. — То, что ты не смог сдать — это, прежде всего, моя вина. Это значит, что я что-то делал неправильно.

— Не говорите так, — Феличиано улыбнулся своей фирменной доброй улыбкой. — Вы замечательный учитель. Просто я слабый и ни на что не годный…

— Выкинь это из головы, — Мюллер сердито посмотрел на Феличиано. — Пока ты так считаешь, так оно и будет. Первый шаг на пути к успеху — перестать думать, что это невозможно.

— Знаю, — Варгас все еще улыбался, но теперь ему совсем не было так хорошо, как секунду назад, и взгляд медовых глаз стал совсем по-взрослому серьезным. — Но это работает не всегда.

— Феличиано, — Людвиг положил тяжелую ладонь ему на плечо. — Что бы там у тебя ни случилось, это пройдет.

Феличиано едва подавил горькую усмешку. Людвиг был действительно хорошим человеком, но он не мог даже представить, через что Варгас пронес свою болезненную любовь. Может, он и хотел помочь Феличиано, но не считал себя вправе вмешиваться в его жизнь. Ему было достаточно видеть фальшивую улыбку, и Феличиано дал ему то, чего он так жаждал.

— Ве-е! Вы правы, учитель! — такая лживая искренность, что аж зубы сводит. — Большое спасибо, вы мне очень помогли. Думаю, мы сможем поладить! — он доверчиво обнял Людвига.

Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы Мюллер перестал вести себя как взрослый — Феличиано чувствовал себя гораздо мудрее него.

— О. Да… Да, ты прав, — Людвиг замешкался и очаровательно покраснел.

Феличиано отстранился немного и с любопытством посмотрел на учителя: тот так нервничал, как будто у него сердце вот-вот выпрыгнет из груди. А уж о цвете его лица он и думать боялся — как голова от такого количества прилившей к щекам крови еще не взорвалась? Появилась одна шальная мыслишка, но Варгас быстро отбросил ее в угол сознания.

Переодевшись обратно в форму, он попрощался с Людвигом и отправился прямиком домой, к Ловино. Феличиано хотел еще зайти в клуб рисования, но важнее сейчас было сказать брату, что волноваться не о чем, что теперь все будет хорошо. На улицу уже опустились сумерки, прохлада стала более ощутимой, а Феличиано, как назло, пришел в одной рубашке. Быстро бегать у него не было сил после тренировки, а до общежития оставались еще бесконечные часы пути, хотя в теплое время года это расстояние не казалось таким непреодолимым. Поэтому когда за спиной раздались торопливые шаги, а на плечи приземлилась большая теплая спортивная куртка, Феличиано был искренне рад.

— Заметил, что ты совсем раздетый, — оправдываясь, начал Людвиг. — Простудишься еще.

— Ве-е? Опять вы меня спасаете, — улыбнулся Феличиано. — Я думал, околею, пока дойду.

— Ну, — чуть смущенно сверкнул глазами Людвиг, — я просто хочу, чтобы ты не считал меня жестоким извергом без сердца и совести, которому нравится пытать своих учеников.

— Я и не думал о вас так, — Варгас бросил на него удивленный взгляд из-под ресниц — Людвиг покраснел. — Мне просто казалось, что вы робот.

— Робот? — Мюллер удивленно уставился на Феличиано, а потом звонко рассмеялся.

Тот обиженно протянул излюбленную фразу.

— Просто… — немного усилий — и щеки сами налились румянцем. — Таких идеальных людей не бывает.

— Я не идеален, — улыбнулся Людвиг, скрывая покрасневшее лицо в синеве надвигающейся ночи. — Но мне приятно знать, что ты так считал.

***

— Ну как? — на выдохе поинтересовался Ловино, распахнув дверь перед раскрасневшимся с холода братцем.

— Ве! Гораздо лучше, чем я ожидал, — невинно улыбнулся Феличиано. — Учитель Мюллер просто замечательный! — глаза странно горели, пока он скидывал обувь и проходил в теплую комнату. — Он такой понимающий и заботливый…

— То есть тебе понравилось заниматься с ним? — недоверчиво прищурился Ловино, хмурясь.

— Конечно! — просиял Феличиано, снимая рубашку. — Правда, пришлось сильно потрудиться, но учитель все объяснил, показал! Знаешь, он такой добрый, — он невнятно что-то мурлыкнул. — Так беспокоился обо мне, о моих чувствах…

— Хмф! — Ловино издал странный звук и резко повернулся спиной к брату. — Замечательно. Только прими душ, от тебя воняет, — грубо отрезал он и направился на кухню, не забыв громко хлопнуть дверью.

Феличиано растянулся на кровати и грустно улыбнулся сам себе. В конце концов, его действия достигли цели. Он был доволен, крайне доволен собой, чувствуя, буквально физически ощущая, как его ревнуют. Значит, небезразличен. Значит, есть шанс. Значит, нужно продолжать верить.

Феличиано мог назвать себя наивным, но даже он с легкостью определил, как к нему мягко относится Людвиг. И пусть ему было очень жаль Мюллера, но когда судьба так редко бывает милосердна, нужно использовать любой шанс. Все было не просто так. Все шло к тому, чтобы с помощью Людвига заставить Ловино ревновать. Это было так легко, что братик даже не заметил, как сильно переигрывал Феличиано. Дальше, конечно, будет намного труднее, ведь у него был всего один козырь, чтобы заставить Ловино разобраться в своих чувствах к нему. Размышляя над тем, что теперь делать, Феличиано стоял под обжигающими струями душа, смывая трудовой пот и грязь, смывая и чувство вины. Он знал, что остановиться на достигнутом будет ошибкой. Он понимал, что сегодня поставил на карту все доверие, которое было между ними, всю свою чистоту. Он рискнул. Чуть ли не впервые в жизни он на самом деле рискнул, решившись на какой-то действительно необычный шаг.

— Ммм, братик, пахнет просто восхитительно! — Феличиано заглянул в кухню, счастливо улыбаясь. — Помощь нужна?

— Сам справлюсь, — резко бросил Ловино. — Не хватай ничего! — он перехватил руку брата, которую тот протянул к нарезанным колбаскам.

— Ну ты чего такой сердитый? — улыбнулся Феличиано. — Все же здорово!

— Ага, — не отвлекаясь от готовки, монотонно отозвался старший.

— Может быть, ты снова поссорился с Антонио? — Феличиано хотел сам себе откусить язык за такие слова, но вместо этого только обеспокоенно протянул свое «ве-е-е».

Он впервые сам заговорил об Антонио. Ловино хмыкнул, и Феличиано понял, что тот тоже обратил на это внимание.

— Не поссорился. Все замечательно, — фыркнул Ловино, еще сильнее хмуря брови.

— Не ври мне, — Феличиано со спины плавно обвил руками шею брата и аккуратно положил подбородок ему на плечо. — Мы же братья: всегда поддерживаем друг друга, чувствуем на расстоянии. Ты можешь мне доверять.

— Я тоже так думал, — скривился Ловино, скинув руки Феличиано одним движением. — Но ты почему-то ведешь себя, как последняя…

— И что? — резко перебил его Феличиано. — Я устал ждать, Ловино, — он трагично заломил руки. — Устал тешить себя пустыми надеждами. С сегодняшнего дня все изменится, я больше не буду прятаться за твоей спиной.

— Что, нашел себе игрушку покрепче? — фыркнул тот, принимая правила игры.

— Это ты играешь с чужими чувствами, не я! Ты предал меня, брат, — Феличиано приложил ладонь тыльной стороной ко лбу. — Наши дороги должны разойтись, — он чуть прикусил губу, и Ловино, не сдержавшись, расхохотался.

— Умеешь же ты нагнать драмы! — отсмеявшись, выдал он. — И почему до сих пор в драмкружок не вступил?

— Че-е-ерт, а я надеялся, что ты поверишь! — засмеялся Феличиано в ответ. — Я бы и вступил, но теперь к занятиям в кружке рисования добавились еще тренировки по физкультуре, так что совсем не буду успевать, прости.