«Я не прошу многого: всего лишь пятый!»
Альфред с Йонг Су отправились к палатке со сладостями, возле которой крутилось много детей. Альфред в своей юкате в цветах американского флага ярким пятном мелькал то тут, то там, высматривая угощение поинтереснее, а Им, одетый в белую с синим поясом юкату, стоял в очереди и посмеивался над ним — Джонс никак не мог прорваться сквозь галдящую ребятню.
«Сдать экзамены на отлично».
Тим присоединился к Хенрику и Андрессу, и они, по рекомендации Хансена, отправились в дартс. Нужно было попасть дротиком не просто в мишень, а в шарик, наполненный водой. В них были фишки, которыми игрок распоряжался на свое усмотрение — можно было взять несколько маленьких подарков или один большой.
«Хочу, чтобы нам разрешили оставить кота».
Хенрик сбил больше всего фишек и взял гран-при — огромного мягкого львенка. Он подарил его Андрессу, но тот только возмутился и вручил игрушку обратно, так что нести львенка пришлось Хенрику. В награду за его жертвы, Тим принес ему кружку пива, и они, стукнувшись краями, выпили за любовь и прекрасных дам.
«Принять участие в постановке театра теней».
Кику и Геракл отправились смотреть на ритуальные танцы жриц местного храма. Традиционная музыка, завороженные взгляды толпы, изящные движения и хрупкие японки в прекрасных нарядах — Кику любил это спокойствие, такого не было в другой части ярмарки, оно позволяло ему почувствовать себя ближе к героям легенды Орихимэ и Хикобоси.
«Ловино».
Гераклу же было, в общем-то, все равно, на что смотреть. Он не любил шум и боевой дух торговли, ему нравились эти гибкие женщины, хотя музыка и вообще танец не вызывали в душе чего-то сокровенного. Ему просто приятно было чувствовать, как в толпе любопытствующих Кику незаметно сжимает его руку в своей.
«Чтобы Тони поумнел, а братик влюбился в достойного человека».
Антонио потащил Ловино — тот, впрочем, почти не сопротивлялся — на колесо обозрения. Он всегда любил кататься на них, подниматься в тесной кабинке, смотреть с высоты птичьего полета на город, раскинувшийся под ногами, чувствовать себя более свободным и сильным. И, хотя они еще никогда не катались вместе, он заранее любил глаза Ловино в те мгновения, когда тот будет смотреть на огни внизу.
«Секс с любимым Арти».
Франциск и Артур просто пошли вдоль торговых рядов, рассматривая сувениры. Они безбоязненно обнимались, улыбаясь друг другу и неодобрительно косящимся на них людям. Сегодня они решили забыть о стеснении, как бы трудно это ни было — потому что когда-то нужно начинать.
«Хочу, чтобы мы стали лучше, чем были».
Ребята гуляли, пока время не приблизилось к полуночи. Они уже немного устали, обошли все торговые ларьки — Альфред объелся сладостями и не мог больше смотреть на еду — и поучаствовали в самых разных играх — Тиму пришлось помогать Хенрику нести призы. Так что они встретились у небольшого бамбукового сада, разбитого возле реки — он пестрел разноцветными листочками, трепещущими на ветру. Пришла пора отдавать желания, чтобы боги смогли узнать их и исполнить. Каждый с определенным трепетом в груди повязал свое послание к веточке бамбука, про себя повторяя знакомые слова.
Наступала пора фейерверков: шоу должно было начаться ровно в полночь, но ребята хотели занять места получше, поэтому сейчас было самое время, чтобы двинуться к реке. На берегу уже сидели жители, но пока их было не так много, как в разгар представления, так что друзья спокойно нашли место для всей их компании.
Сказать, что озарявшие небо огни были прекрасны — ничего не сказать.
Оглушительные хлопки, после которых все небо окрашивалось в разные цвета — голубой, зеленый, красный, золотой, синий, фиолетовый. Рассыпающиеся по черному бархату небосвода золотые и серебряные искры ярче звезд. Сидящие рядом люди, восторженные вздохи, шум толпы. Поцелуи и объятия.
Робкое прикосновение руки к руке — были ли они готовы стать ближе простых соседей или это волшебство ночи сделало свое дело? Как бы то ни было, Андресс не вырвал свою руку из теплых пальцев Хенрика и не потянулся к оповестившему о новом сообщении смартфону. Он, замерев, любовался расцветающими на небе огненными цветами — здесь и сейчас, с Хенриком Хансеном. И пусть для него это было похоже на сказочный сон, кто-то верил, что все не просто так.
========== Действие второе. Явление VI. Разбитый вдребезги смысл ==========
Комментарий к Действие второе. Явление VI. Разбитый вдребезги смысл
Внимание! В главе бгомерзкий гет с рейтингом R. Уберите от экрана детей и впечатлительных слэшеров!
Явление VI
Разбитый вдребезги смысл
Всему на свете приходит конец. В мире нет ничего вечного, кроме, разве что, человеческой глупости, да и та окончит свое существование вместе с человечеством. Так что дружно поднимем руки «за» — да, не существует ничего, что имело бы шансы пережить ближайшую вечность или две. И семестр в школе — совсем не исключение. Но не это самое страшное — просто начало каникул всем бы дарило только радость и счастье. Нет, тут дело в другом: конец триместра ознаменует временную приостановку деятельности кружков. И знаете почему? Потому что грядут они — экзамены. Бу! Кто догадался, может взять себе шоколадку — говорят, они стимулируют работу мозга. А это, несомненно, пригодится вам на тесте.
И если вы думаете, что хуже всего в это время приходится бесконечно зубрящим ученикам, вы ошибаетесь. Несомненно, сидеть безвылазно в своей комнате, учить весь материал, который может быть или не быть в тесте — все это не самое приятное занятие летом. Но беспокоиться за результаты детей, повторять с ними пройденное, мучиться бессонницей от бессилия — разве это не тяжелее? Ну, хорошо, звучит не так уж и страшно. Но зато можно заработать просто шикарный нервный срыв, если вовремя не расслабиться. Сходить с друзьями в бар, или прогуляться по парку с любимой женушкой, например… Разве может это быть чем-то неправильным?
Две экзаменационных недели, плюс еще одна на подготовку — именно столько длились экзамены, обязательные по всем предметам, в «Кагами». Зачеты были даже по физкультуре и искусству! И, если уж мы заговорили об этом…
Родерих Эдельштайн, который прекрасно понимал, что именно дети думают о его предмете, очень беспокоился о результатах грядущего экзамена. Его репутация была идеальна, ни единого пятнышка — всегда собран, все и везде успевал, строго следовал программе. И этой репутации ничего не угрожало — до тех пор, пока директор не решил, что абсолютно все предметы их выпускникам нужно знать на экзаменационном уровне. Как мог Родерих, педантичный до мозга костей, позволить ребятам сдать его предмет хуже остальных? Да ведь из-за него могли упасть рейтинги школы! А это неминуемое сокращение финансирования, уменьшение притока студентов, снижение общего уровня их образованности и просто полнейший провал лично для него.
У него были веские причины считать именно так: с одним часом в неделю многого не успеть, дети будут постоянно забывать материал, а уж о подготовке и речи быть не может. Всего одна неделя, чтобы каждому из более чем трехсот студентов вбить в голову хотя бы самые известные имена и названия!
Ну кто бы на его месте не волновался? Элизабет прекрасно все понимала, поэтому молчала, изредка поддакивала и понимающе кивала. Она с трудом сдерживала зевоту, но ободряюще держала Родериха под руку, пытаясь не заснуть прямо по дороге. Лиз проделала невероятно тяжелый для одинокой юной леди путь, едва нашла дом, который они с Родерихом купили, чтобы не быть разделенными половиной земного шара, поспала несчастных три часа и первым, что он сказал ей при встрече, было: «Я с этими экзаменами скоро с ума сойду».
С момента их встречи прошло уже больше двух часов, из которых первые полчаса Эдельштайн невнимательно слушал ответы Элизабет на дежурные вопросы, заданные скорее из вежливости, чем из искреннего интереса. Все остальное время он рассуждал на тему предстоящих экзаменов, остановившись на какие-то двадцать минут, чтобы перекусить и пригласить Элизабет на прогулку в парк. Сама Лиз была крайне терпеливой, доброй и понимающей женщиной. Она очень соскучилась по своему «Роди», как она его ласково называла иногда, так что готова была слушать даже о том, как будут корчиться в муках ада те старшеклассники, которые не знают работ Уильяма Пичера¹.
