Мэттью снял накидку — под ней оказался голубой костюм в блестках и прозрачный длинный плащ.

— Let the storm rage on!

Он с легкостью взял высокие ноты, и ему хватило дыхания, чтобы дотянуть их до конца. Мэттью снова посмотрел прямо на Йонг Су. Зал взревел, не дожидаясь конца песни. Ребята вскакивали со своих мест, кричали и свистели.

— The cold never bothered me anyway.

Мэттью ему подмигнул. Его голос почти потонул в овациях и аплодисментах, и он, тяжело дыша, подошел к краю сцены, чтобы поклониться. Только после этого судьи, словно очнувшись от сна, нажали на кнопки.

Йонг Су этого уже не видел — как только затихла последняя нота, он бросился прочь из зала. Сейчас его не волновали ни Кику, ни Сакура, ни кто-либо еще. В его мыслях, в его сердце — был только Мэттью.

Он успел поймать его раньше журналистов — схватил, затащил за ближайший поворот и прижал к стене. Мэтт выглядел совсем растерянным, он часто моргал и пытался что-то сказать, но голос его не слушался. Йонг Су хотел, чтобы Мэтти обнял его, чтобы снова поцеловал, избавил от всех сомнений и тревог, — но в то же время не хотел этого. У него ведь только начало все в жизни складываться хорошо!

— Я ничего не понимаю, — покачал головой он. — Не знаю, что мне делать и как быть дальше. Ты ведь совсем не такой! — он избегал смотреть Мэттью в глаза, и цеплялся за детали его костюма. — Мне всегда нравились темненькие, и чтобы ростом обязательно ниже, а ты… Ты ведь совсем другой! Почему я тогда не могу выбросить тебя из головы? — Йонг Су почти решился поднять глаза, но в последний момент снова чего-то испугался. — Она такая красивая и добрая, мой идеал, самая лучшая девушка. Я думал все — любовь, но… Вот ты сейчас спел — и оказалось, что нет. Оказалось, что…

— Не надо, Йонг Су, — прошептал Мэттью. — Прошу, давай не будем рушить нашу дружбу, — его голос был слабым и дрожал. — Я только хотел сказать… может, мы могли бы сделать вид, что ничего этого не было? И, ну, знаешь, — он всхлипнул, — жить как раньше?

Йонг Су чувствовал, как его глаза наполняются слезами, а поперек горла встает ком — но он должен был держаться. Они оба понимали, что «как раньше» уже не получится.

— Я не смогу, — Им покачал головой. — Не смогу делать тебе больно.

— Я тоже, — вздохнул Мэтт.

— И, — Йонг Су замялся на секунду. — Что мне делать дальше?

Мэтти тихо рассмеялся, пропустил сквозь пальцы его волосы и, откинув голову к стене, ответил:

— Знаешь, просто, — он набрал в грудь воздуха и пропел, — отпусти и забудь…

Им поднял на него взгляд — глаза Мэтта были закрыты, но его щеки оказались сухими. Он не плакал. Когда их взгляды столкнулись, Мэттью улыбнулся и выскользнул из объятий. Из-за поворота послышались голоса, а потом появилась молодая журналистка и ее оператор, и Мэтти подошел к ним. Йонг Су обернулся ему вслед и хотел что-то сказать, но не смог.

__________

¹ Let It Go — песня из замечательного диснеевского мультфильма «Frozen», который все, конечно же, смотрели, потому что если нет — сейчас самое время ;)

========== Действие двенадцатое. Явление VIII. Как не стоит говорить «прощай» ==========

Явление VIII

Как не стоит говорить «прощай»

Гилберт вздохнул, бросил тоскливый взгляд на соседний столик, где три девушки в официальных костюмах — очевидно, после работы — весело хохотали над чем-то и произносили задушевные тосты, и допил остатки пива из высокого бокала. Напротив него сидел Куро Карасуба — румянец на щеках, нездоровый блеск в глубине черных глаз и бесконечное обожание.

— Я всегда восхищался вами, — продолжил Куро, пригубив пиво. — Вы были моим кумиром, ваши труды!..

Гил снова посмотрел на соседний столик. Одна из девушек, поймав его взгляд, опрокинула на себя стакан с недопитым напитком и, залившись краской, выбежала в туалет.

— Работать с вами — моя давняя мечта, — донесся до него голос Куро. — Вы просто невероятный человек.

Больше всего на свете Гилберт хотел встать и уйти. Или присоединиться к девушкам — у них там, похоже, действительно было весело. Или, на худой конец, просто закрыть ладонями уши и не слушать всего того, что говорил сейчас Куро.

Если бы он только мог. Если бы мог…

— Взять еще? — Гилберт поднялся из-за стола и кивнул на почти опустевший бокал Карасубы.

— Будьте так добры, — кивнул тот.

Эта маленькая передышка — все, что было у Гила, и он собирался использовать ее на максимум. Он неспешно подошел к барной стойке, со скучающим видом оперся локтем о столешницу и махнул рукой бармену.

— Два пива.

Мужчина кивнул и достал два бокала из-под стойки. Гил завороженно смотрел, как их заполняет золотистая жидкость с шапкой белой пены, и думал. О том, что происходит в его жизни, о том, что происходило в ней раньше, о том, что еще произойдет, и чего точно никогда не произойдет. А еще — о том, как некоторые вещи из последней категории вдруг переходят в первую. Но больше всего его мысли занимал один вопрос, которым хоть раз задается каждый.

Как он дошел до такой жизни?

Началось все, как известно, в небольшом городке близ Берлина лет тридцать назад — именно тогда фрау Байльшмидт произвела на свет самого прекрасного младенца, которого когда-либо видело человечество. Но маловероятно, что именно в тот момент жизнь Гилберта пошла под откос — искать следовало все-таки несколько позже. Может, когда Гил решил, что лучше будет пойти преподавать в международном колледже для мальчиков, вместо того, чтобы работать по специальности — переводчиком?

Этот вариант Гилберт тоже отбросил. Тут он смог снова встретиться с Родерихом, получил превосходную практику и отличные рекомендации, а главное — заявил о себе. Теперь для него не было проблемой устроиться у какой-нибудь большой шишки, но Гил решил пока отложить коварные планы по завоеванию мира — ему нравилось в «Кагами». Так когда все-таки вся его жизнь пошла наперекосяк?

Гилберт поймал на себе задумчивый взгляд Куро и поспешил отвернуться к барной стойке. Пиво уже давно было готово и только дожидалось своего часа, но Байльшмидт старательно делал вид, что заинтересован чем-то еще — возвращаться за столик ему не хотелось от слова «совсем».

Вопрос, которым он задавался, на самом деле был риторическим. Гилберт знал, когда свернул не туда — поначалу он еще пытался сопротивляться, но чертов Феликс ломал все с трудом выстроенные барьеры так легко, словно для него их и вовсе не существовало. Именно после встречи с ним — вовсе не с Элизабет — жизнь Гилберта круто изменилась. В какой-то момент он даже подумал, что может быть счастлив.

Какая глупость.

Ну что мог ему предложить мальчишка, которому еще и двадцати-то нет? Трахался он потрясающе — с этим Гил и не думал спорить, но помимо это их связывало только… Дайте-ка подумать. Ах, да — ничего.

Но именно из-за Феликса Гил смог отпустить Ваню. Именно из-за Феликса он остался в долгу у Куро Карасубы. И именно из-за Феликса оказался здесь, в этом растреклятом баре. Так что, пожалуй, если кого-то и стоило винить в случившемся, то только Феликса — но Гилберт его не винил. Это ему из них двоих полагалось иметь мозги и рассуждать по-взрослому, и то, что он этого не делал, вовсе не снимало с него ответственность.

— Спасибо, — кивнул Куро, когда Гил бухнул перед ним бокал с пивом.

Байльшмидт проигнорировал его и вернулся на свое место. Девушки за соседним столиком дошли до той кондиции, когда пора говорить о козлах и чувствах — одна, заливаясь слезами, рассказывала что-то про своего парня, а две другие ее утешали. Вместе с ними старалась бутылочка саке — несчастной постоянно подливали. Гилберт ей невольно позавидовал.

— Возможно, мы могли бы потом побеседовать с вами в более приватной обстановке, — понизив голос, предложил Куро.

Гилберт дернулся, как от удара, и едва сумел не потерять лицо, но не удержался и все-таки бросил любопытствующий взгляд на Карасубу. Тот выглядел настолько до нелепого счастливым, что ему стало стыдно. Он перевел взгляд правее — туда, куда смотрел Куро, — и столкнулся с искорками веселья в васильковых глазах. Гилберт сглотнул.