— Все равно слишком много народу нужно, — возразил Торис. — Было бы нас хоть человек пятнадцать…

— Тотально, — согласился с ним Феликс. — А еще там, типа, в каждой сцене новые декорации. Собираешься взвалить все на Феличиано?

— С этим я разберусь, — отмахнулся Артур. — Сейчас основная проблема…

Он оборвал себя на полуслове, потому что, приоткрывшись, тихо скрипнула входная дверь. Было слишком рано для Райвиса. А еще сердце в груди колотилось, словно сошло с ума — Артур уже знал, кто мнется за дверью, но не мог заставить себя в это поверить.

Альфред просочился в зал тенью себя самого. Он улыбался, словно ничего не случилось, размахивал руками и говорил что-то слишком громко, но Артур видел, что он не в порядке.

— Приве-е-ет, — протянул Ал. — А я только с аэропорта! — он кивнул на увесистую сумку за спиной.

К нему тут же подбежали Йонг Су и Мэттью, потом, поколебавшись секунду, с места поднялся Торис, а за ним и Феликс. Даже Андресс приветственно махнул рукой! Члены комиссии, конечно, тоже не обделили Джонса вниманием и принялись что-то строчить в своих блокнотах. Собственно, только их присутствие Альфреда и спасло.

— Отложим трогательное воссоединение, — холодно бросил Артур. — Если вы не забыли, мы выбирали постановку на Рождество.

На самом деле он был рад. Рад, что с Альфредом все в порядке. Рад, что тот вернулся в «Кагами». Рад, что он пришел на собрание драмкружка. Его радость можно было сравнить с его же обидой, и Артур просто не находил себе места от двойственных чувств. Как он должен себя вести? Как Ал хочет, чтобы он себя вел? Что Альфред вообще сейчас чувствует? Артур видел, что тот избегает на него смотреть — болтает с Йонг Су и Мэтти, и они сразу же снова лучшие друзья навсегда, что-то спрашивает у Андресса, очевидно, по учебе — они же в одном классе, — и тот нехотя отвечает, раздраженно сдвинув брови. Все что угодно — кроме взглядов в сторону Артура.

— Все согласны ставить «Рождественскую песнь»? — чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание, спросил Керкленд, поднявшись из-за стола.

— Что за «Рождественская песнь»? — громким шепотом поинтересовался Альфред у Има.

Артур мысленно взмолился небесам о терпении и спокойствии.

— «Рождественская песнь в прозе» Чарльза Диккенса, — отчеканил он. — Ознакомься на досуге, если, конечно, не собираешься сбежать перед выступлением, как сделал это в прошлый раз.

Вот теперь Альфред на него посмотрел — пронзительный взгляд резал более ножа. Джонс умел бросать красноречивые взгляды, и этот был одним из тех, которые Артур никогда не думал получить. Альфред смотрел на него с презрением.

Или это было отчаяние?

Ребята вкратце пересказали Альфреду содержание рассказа. Не обошлось, конечно, и без жалоб на начальство — принуждает переодеваться на каждую сцену, лишь бы выступить, обещал на репетициях загонять, если получаться не будет. Артур только глаза закатил — как же без этого. Придет Райвис — и ему нажалуются.

— Слушайте, — почесав макушку, вдруг задумчиво выдал Альфред. — А что, если все видения духов оформить в виде театра теней?

За столом ненадолго повисла тишина, Артур и сам не сразу нашелся, что сказать. А потом ребят прорвало.

— Это же самая умная мысль, которая приходила тебе в голову!

— Как ты вообще до такого додумался?

— Выйдет просто супер!

— Не ожидал, что скажу это, но… ты действительно предложил что-то дельное, — выдохнул Артур. — Это избавляет нас от стольких проблем разом! И… Кику, это ведь твоя давняя мечта, верно?

Хонда смущенно кивнул. Альфред тут же просиял и, гордо выпятив грудь, заявил:

— Герой решает все ваши проблемы!

— Не зазнавайся пока, «герой», — хмыкнул Артур. — Нам бы сценарий теперь написать, хотя бы просто кальку с повести… Андресс, Халлдор?

Братья переглянулись и одинаково пожали плечами. Артур только вздохнул — Джонс одним своим присутствием делал все лучше.

— Тогда на следующую встречу могут приходить только те, кто хочет поработать над сценарием. Потом вместе обсудим, какие сцены оставить, какие вырезать, и распределим роли. Все за?

Драмкружок ответил дружным «да». Артур объявил об окончании собрания: члены комиссии поднялись со своих мест и бесшумно покинули помещение. Следом за ними вышли Феликс и Торис, они все еще обсуждали идею Альфреда и возможности воплотить ее в жизнь, но Лукашевич избегал активно жестикулировать. Потом ушли Андресс и Халлдор: они держались вместе, но не разговаривали и выглядели совсем чужими и далекими. Мэттью вышел из зала, тихо попрощавшись с Артуром, совершенно один. Йонг Су что-то долго говорил Альфреду вполголоса, а Кику дожидался его на своем месте.

— Понимаю, вы давно не виделись и вам не терпится обсудить летние каникулы, девочки, но не могли бы вы заняться этим вне моего зала? — Артур прервал их бурные обсуждения. — Если, конечно, один из вас не хочет остаться здесь и помочь мне с уборкой.

Альфред снова посмотрел на него «тем» взглядом, но Артур правда ничего не мог с собой поделать — ему хотелось ранить Джонса, задеть его, каким-то образом заставить все объяснить.

— До завтра, — Йонг Су помахал на прощание, и они с Кику вместе вышли из зала.

Нет, в самом деле, что случилось с ними этим летом?

А Альфред остался — Артур хотел этого и не хотел одновременно. О чем с ним говорить? Как с ним говорить, чтобы при этом не умереть от стыда — сейчас или после? Джонс нашел ответы на все вопросы.

— Артур, — он смотрел куда угодно, только не на Артура, и теребил прядку волос, а его голос был пустым и безликим. — Я думаю, нам лучше не общаться какое-то время.

Ох, вот как. Артур только поджал губы — слова ранили, но он не верил ни одному из них.

— А теперь расскажи, что случилось, — как можно спокойнее попросил он — голос почти не дрожал.

— Н-нет, ничего, — Джонс тряхнул головой. — Я просто… обдумал произошедшее. И я не хочу больше с тобой общаться. Мне противно от самого себя.

— Будь я тобой, мне бы тоже было, — едва сдерживаясь, прошипел Артур. — Так нагло врать в лицо тому, кто хочет тебе помочь.

Альфред нахмурился и, кажется, разозлился — стиснул кулаки и сжал губы в линию.

— Мне не нужна твоя помощь. И уж тем более не нужно, чтобы ты мне верил. Просто не приближайся ко мне больше! — с каждым словом он говорил все громче, и Артур слышал дрожь в его голосе.

— Какой же ты глупый…

— Это ты глупый! — перебил Альфред. — Неужели ты не понимаешь? Ты мне отвратителен. Мне тошно даже стоять рядом с тобой, я настолько не хотел тебя видеть, что остался дома подольше.

Артур готов был терпеть, он как мог пережимал горло гордости, но это было последней каплей. Вспыхнув до ушей, он отвесил Альфреду звонкую пощечину. Его руки тряслись, и он едва держался, чтобы не разреветься позорно прямо перед Альфредом.

— Если это правда, то посмотри мне в глаза, наконец! Скажи все это, глядя в мои чертовы глаза!

Джонс вздрогнул от этих слов и с трудом заставил себя посмотреть на Артура. Он и сам готов был разреветься, но все равно упрямо стискивал зубы.

— Я… — его взгляд снова метнулся в сторону, и Артур сделал шаг вперед, чтобы силой заставить Альфреда смотреть на себя. — Я тебя… — нижняя губа у Альфреда задрожала, он вырвался из пальцев Артура и отвернулся, закрыв лицо ладонями. — Я не могу! Не могу сказать все это! Ты должен уже ненавидеть меня, я ведь тебя предал. Почему, Артур? Почему ты так добр ко мне?

— Как будто ты не знаешь, идиот, — проворчал Артур растерянно — он еще никогда не видел Альфреда в истерике.

Что же с ним случилось этим летом?

— Я ведь принял верное решение, лучшее решение, — всхлипнул Альфред. — Почему ты не даешь мне сделать все правильно?

— Ал, — Артур осторожно коснулся его плеча. — Расскажи мне обо всем. Вместе мы найдем какой-нибудь выход.

Тот покачал головой.

— Не могу. Прости, Артур, но я не могу.

Джонс ушел так быстро, что Артур не сразу понял, почему вдруг в зале стало пусто. Пустота была повсюду — в голове, в чувствах, в жизни. В воздухе звенела пустота. Пу-сто-та.