— Смотри-ка, — Феличиано с улыбкой показал Ловино сложенный в несколько раз лист с эскизами. — Это ведь дедушка Гай рисовал.

— Откуда ты?.. — начал было Ловино, но потом махнул рукой — все эти разговоры об уникальном художественном стиле не имели никакого отношения к их миссии, а отвлекаться еще больше не входило в его планы.

Феличиано понимающе кивнул и продолжил разбирать коробку. Он выудил из нее пару масок, пыльных, старых, но все еще безумно красивых, и торжествующе помахал ими у Ловино перед носом, так что тот все-таки отвлекся от своего занятия и тоже заглянул внутрь. Вместе с кучей эскизов в коробке лежало несколько катушек пленки, старый фотоаппарат, какие-то тряпки — как позже выяснилось, это были плащи к карнавальным маскам, книги со стихами, внутри которых, на полях, были написаны стихи на немецком, и небольшая шкатулка, завернутая в несколько отрезков ткани.

Ловино посмотрел на Феличиано и поймал его взгляд, адресованный ему. Они оба почувствовали это, едва увидели шкатулку: у них в руках было что-то очень важное для Гая, настолько важное, что он убрал это так далеко от себя, как только смог. У них в руках была тайна, у них в руках было приключение, и им оставалось только вставить ключ в замок, чтобы открыть шкатулку и шагнуть в мир, полный загадок и трудностей. Ключ лежал тут же, в той самой коробке, и дрожащими от нетерпения руками Ловино только с третьего раза смог попасть в замочную скважину.

Внутри шкатулки лежал еще один ключ, и его фигурная отделка и размеры не оставляли никаких сомнений в том, что он открывает. Феличиано бережно взял его с мягкой сиреневой подушки, на которой он лежал в шкатулке, и подошел к сундуку возле окна. Только тогда Ловино заметил замочную скважину, прикрытую металлической пластиной с узором, и понял, почему не смог сразу открыть сундук. Феличиано повернул ключ в замке, и они вместе с трудом открыли тяжелую крышку.

— И это все? — немного разочарованно протянул Ловино, выудив из сундука блокнот в кожаной обложке с золотым тиснением.

— Ве-е, — Феличиано забрал блокнот и стер пыль, чтобы лучше рассмотреть узор на обложке. — «Сокровище»?

Ловино тут же отобрал блокнот обратно, чтобы убедиться, что Феличиано не ошибся. Но его глаза не могли врать, на обложке действительно тонкими золотыми буквами было написано по-итальянски слово «сокровище» и никаких других тайных знаков ему больше не было нужно.

Он открыл блокнот на первой же странице и тут же столкнулся с рисунком до боли знакомого, но чужого и далекого здания. Подпись под ним была короткой — всего одно слово — и несла в себе намного больше, чем должна была.

— Это же «Кагами», братик? — заглянув через плечо удивился Феличиано.

Это было слово «дом».

— Только лет тридцать назад, — кивнул Ловино и сам удивился своей догадке. — Наверное, в год основания? Тогда еще стены не были белыми, как сейчас, и за школой не было спортивной площадки.

Он перелистнул страницу и тут же столкнулся с непреодолимым препятствием на развороте — рисунок старинного зеркала в узорной бронзовой раме сопровождался строчкой на немецком, написанной, видимо, карандашом, потому что некоторые слова прочитать было уже невозможно: «Jed … wenn ich … Spiegel schaue»². Следующая страница — лицо старика, испещренное морщинами, и снова полустертые строчки: «Werd … Linien auf … Gesicht tiefer». Дальше — мужчина с длинными светлыми волосами, обернувшийся на пару детей позади него и снова истертые буквы: «Die … angenhe … gegangen». И еще рисунки, еще строчки, разворотов десять, не меньше, а потом — слегка пожелтевшие от времени страницы и тишина, до самого конца.

— Что за бред? — Ловино сердито захлопнул блокнот и почти бросил его обратно в сундук, но Феличиано перехватил его руку.

— Ве-е, братик, мне кажется, мы нашли что-то действительно важное, — хитро улыбаясь, сказал он.

— Важное? — фыркнул Ловино. — Да это же просто дедушкина мазня и тупые стишки на гребаном немецком или черт его разбери, на каком еще, они все выглядят и звучат одинаково! Зачем ему вообще понадобилось писать их на другом языке и выделять под это целую страницу? Ты посмотри!

Он ткнул Феличиано под нос то, что тот и так уже видел: под рисунками Гая были короткие подписи, вроде той, что значилась на титульном листе с изображением «Кагами», и они были на итальянском: «зеркало», «линии», «прошлое». Надписи на немецком были сделаны в совершенно другом стиле, витиеватом, узорном, со множеством петелек и завитушек, как будто сами эти строчки были отдельным рисунком, и это — Ловино готов был дать руку на отсечение — не были рисунки Гая.

— Разве не похоже на загадку, которую нужно разгадать, чтобы получить «сокровище»? — Феличиано закрыл блокнот и снова показал Ловино золотистые буквы на обложке, написанные в том же стиле, что и строки на немецком, и он, черт побери, знал, на какие точки нужно давить, чтобы заинтересовать своего брата.

— Возможно, ты прав, — нехотя признал Ловино. — Вот только у нас осталось не так уж много времени в Италии, чтобы разгадать эту загадку.

Феличиано огорчился на секунду, но потом снова просиял:

— Ве-е, тогда давай спросим у дедушки Гая!

Ловино не знал, что им двигало в тот момент: возможно, это была эйфория от прошлой победы или влияние Феличиано, а может быть просто глупость и неосторожность, или звезды так сложились — кто их разберет? — но он воодушевленно поддержал идею брата, и они, забыв про маски и карнавал, побежали в комнату к Гаю с блокнотом в руках. Как же он был наивен…

— Откуда это у вас? — страх, удивление и даже шок перемешались на лице Гая в причудливую картину, едва он увидел, что за блокнот ему показывает Феличиано.

— Мы нашли его в сундуке на чердаке, — Ловино почувствовал неладное, когда Гай, обычно жизнерадостный и легкомысленный, стер с лица все следы эмоций, бушевавших на нем еще секунду назад, словно заядлый игрок в покер, и с каменным выражением протянул руку за блокнотом. — Там твои рисунки и какие-то подписи на немецком, а еще на обложке написано «сокровище», и мы подумали, что ты можешь что-то знать.

Ловино хотел остановить Феличиано, когда тот доверчиво протянул блокнот дедушке, но не успел. Гай, даже не взглянув на обложку, спрятал его в свой стол и, судя по щелчку, закрыл его на замок. Феличиано бросил на него полный непонимания и растерянности взгляд и хотел было сказать что-то, когда Гай поднялся из-за стола.

— Нет никакого сокровища, — натянув одно из добродушных выражений, так привычных для Феличиано и большей части учеников «Кагами», сказал он, широко улыбаясь. — Просто блокнот с моими старыми эскизами. Ничего больше. Там не на что смотреть. Кажется, вы собирались прогуляться на карнавале, — он подошел к двери и приоткрыл ее, приглашающим жестом выпуская внуков из комнаты. — Разве вам не нужно было найти костюмы?

__________

¹В данном случае я имею в виду под гештальтом некую психологическую установку, которая давит на сознание в случае своей незавершенности

²В этот раз не должно быть никаких ошибок, ибо источник этих строк лежит на немецком домене, но если вам кажется, что они там есть — не стесняйтесь отмечать публичной бетой

========== Действие десятое. Явление III. Дом ==========

Явление III

Дом

Костюмы под плащи нашлись в одной из коробок, которые Ловино не успел обыскать. Слишком вычурные для повседневной носки, с расшитыми воротниками и манжетами, золотистыми пуговицами, из дорогой ткани, на ощупь похожей на бархат, они практически идеально подходили по размеру, не считая того, что Феличиано был чуть великоват в плечах его фрак, а короткие брюки Ловино слишком сильно подчеркивали некоторые детали его внешности сзади. В той же коробке хранилось и женское платье — Феличиано хотел примерить его, но Ловино решил, что на это не стоит тратить время. Платье было красивым, оно так и притягивало взгляд Феличиано, стоило ему на секунду отвлечься — зеленое с золотом, из тяжелой, дорогой парчи — как оно вообще оказалось у Гая? Он хотел было спросить у Ловино, но тот выглядел слишком хмурым и сосредоточенным, чтобы отвечать на вопросы. После визита к Гаю его настроение снова уползло куда-то за плинтус и не желало вылезать оттуда, несмотря на все старания.